— Понимаете… — Жуй потянулся к шерстистой подруге, но та уже была плотно осаждена этой вороной. — В агентстве «Радость» меня никогда не спрашивали, хочу ли я взять ту или иную роль или рекламу. Меня — и других артистов — ставили в известность о дате и времени начала съемок. Мы даже гонорар узнавали не сразу, а по итоговым отчислениям. Плюс в «Радости» чаще всего двигали определенных людей. Если заказ не именной приходил. Да и так могли перехватить контракт на более распиаренного коллегу.
— Узаконенное рабство, — прошипела из угла дивана Чу Суцзу. — А если что-то вдруг пойдет не так, крайним сделают артиста. Агентство заберет большую часть прибыли, наживется и без зазрения совести выбросит отработанного работника, если тот, скажем, травму получит. Как недавно на фестивале актрису какой-то сумасшедший облил кислотой. Агентство даже больничные счета не оплатило. Вся нагрузка — и по счетам, и по неустойкам — легла на бедную девушку и её семью. Ой, я забыла, что тут сестричка Мэйли…
С некоторых пор наша бледная моль стала очень уж боевитой. Отстаивает справедливость на каждом шагу. Разительная перемена — мы с мамой хорошо на неё влияем.
Но про этот инцидент я не слыхала. Полагаю, так меня хотели оградить. Заботливые мои.
— Студия Бай Хэ не станет вести дела подобным образом, — немного резче, чем оно того требовало, высказала мать моя директор. — Забудьте о том, что где-то работают по-другому. Вернемся к контракту: они хотят съемки с расстегнутой рубашкой. Я не могу не спросить, как ты к отнесешься к подобному. Они покажут твое тело.
С другой стороны закашлялась Чу Баочжэн.
— Только рубашка? — переспросил Жуй. — Без проблем. Это работа. Меня и без рубашки снимали.
Надсадный кашель стал сильнее. Вероятно, окошко надо плотнее закрыть, сквозит.
— Тогда по возвращении в Бэйцзин мы проведем переговоры, — мама кивнула Чу-один.
Суцзу сделала пометку в ежедневнике.
На том уютном и практически семейном совещании никто не догадывался, что вскорости билборды с Жуй Синем украсят множество высоток по всем крупным городам Поднебесной. И вовсе не вызывающе ему эту рубашку расстегнут. Всё в рамках приличия.
Контракт принесет творческой студии (после вычета налогов) почти миллион юаней.
И мамочка ещё будет считать, что мы продешевили. Хотя изначальное предложение было втрое меньше.
Умница она у меня!
К прибытию дяди Ли и собаки Гоу дождь поутих. Но ужинать решили всё же в номере. Спасенный пес еще несколько недель будет носить бандаж. И чтобы никаких прыжков и бега. А раз уж у нас выдался совершенно свободный вечер, помноженный на прекрасный повод — выписку хвостатого пациента — мы устроили совместный ужин. Дружный и почти семейный.
Как радовалась Дуду — это не описать словами. Хвост-смайлик чуть не превратился в пропеллер и не унес песочную кожу в верхние слои стратосферы.
У всех нас — участников операции по спасению — камень с души упал при виде Гоу. Всё-таки получать отчеты о состоянии и вживую наблюдать идущего на поправку собакена — две большие разницы.
Пес правда хорошо оправлялся. Ему даже разрешили бывать на свежем воздухе. Часа два-три в день, а потом в тень. И без излишней активности. Так что утром нового дня на подсохшую за ночь съемочную площадку с нами прибыло два хвоста.
Дядя Ли устроил псу лежанку под навесом для персонала. Фасолинка как будто поняла, что шалить нельзя, и смирно сидела рядом с Гоу. А тот оказался молодчинкой, и легко понимал команду: «Лежать». Главную для него на ближайшие месяца полтора-два.
Съемки общего танца — процесс небыстрый и выматывающий. Хотя все всё знают, но крохотные помарки всё равно допускаются. Особенно двумя не-профи: грустно это признавать, но косячили по большей части я и Жуй.
Полагаю, дело отчасти было в самой площадке. Репетировать на гладком полу с разметкой, а затем танцевать на мостовой — сложно. Особенно брейк, ведь для кручений и прочих трюков поверхность особенно важна.
Увы, сценарист и режиссер видели эту сцену на улице. А на пешеходных улицах — мощеный камень. Не на асфальтированную проезжую же часть выносить эпизод? С перекрытием участка дороги. Читаем: с очень большими расходами на это дело.
Кроме того, для этого важного отрывка истории специально подобрали участок. Местечко в парке, с веселыми скульптурными слониками, лошадками и человеческим детенышем на камне.
Танец опять же предполагал построение «горки», где центральный элемент — настоящий детеныш, Шао, похожим образом «релаксирует» на руках танцоров.
В этот раз без полетов: меня поднимут, подержат на весу и отпустят. Мы же снимаем немножко задом наперед относительно хода истории. И в этом кусочке Шао ещё мало что умеет. Уже потом, в столице, когда «прокачается», начнутся полеты…
Дубле эдак на сороковом поступило предложение снять танец — в идеальном исполнении — в студии. На зеленом фоне. А из того, что мы тут, обливаясь потом, натанцевали, смонтировать нарезку. Наложить одно на другое. И не мучать бедных нас.
Высокое начальство ушло отсматривать наиболее удачные дубли. И совещаться. Исполнителей отпустили на обеденный перерыв.
— Кашу для собак ещё не принесли? — осведомилась мама.
У пса послеоперационная диета. Дуду — из солидарности — с утра просила дать ей то же, что и дружочек ел. С ложки: дядя Ли кормил собаку самолично. Каша из мелкорубленной куриной грудки, тыквы, ростков бамбука, приготовленная на пару.
Лимоны (в лице уважаемого продюсера) взялись обеспечить диетическим рационом двух наших хвостиков, когда мы на съемках.
Буквально с каждым новым решением зарабатывают баллы цитрусовые в моих глазах.
А это к чему ведет? Верно: в случае, если у Зеленого лимона появится работа для этой вороны, то она будет иметь больший вес, чем иные предложения.
Сотрудничать лучше с теми, кто всячески демонстрирует готовность к плодотворному взаимодействию.
И уже потом, вторым номером, пойдут денежные вопросы.
Очень по-китайски: связи решают всё. И связи с Бай Хэ Зеленый лимон явно строит с прицелом на будущее.
— Мам, давай сходим? — предложила я. — Вдруг там забыли?
Прямо на территории парка есть ресторанчик. Совсем простенький, я бы его назвала — летнее кафе. Оно сегодня кормит — не забесплатно, конечно же — и хвостиков, и всю съемочную группу. Работники заведения поставлены в известность, когда у нас обед. И, вероятно, в готовке для них важнее люди. Собачий рацион могли и задвинуть «на потом».
А наш раненый песик не может есть много за раз. Его нужно кормить часто, но ограниченными порциями. В общем, этой вороне было бы спокойнее с осознанием — про братьев наших меньших не забыли.
Тем более, что не так сильно я и устала. У меня в этом танце довольно слабая нагрузка.
— Идем, — согласилась мама.
И кивнула Чу-один, чтобы тоже с нами шла. Волнуется она за мою безопасность. Сестрица Суцзу, конечно, не телохранитель. Но всё же с ещё одним человеком передвигаться надежнее.
Дотопали мы до заведения общепита. Тут и выяснилось, что ход мыслей вороны шел верным путем. Про собачью еду не то, чтобы забыли. На неё почти забили. Почти — это потому что выдали продукты и посуду двум сотрудницам из цитрусового стаффа. И отправили к уличной плите, что позади здания.
На таких ещё уличные торговцы готовят всякую всячину. Плоская поверхность из стали, прямо на ней и жарят. Огонь — внутри, прогрев равномерный.
Рядом пластиковый стол с продуктами.
Мы не дошли совсем немного до этого места. Замерли.
— Бянь, не делай этого, — заставил остановиться сперва меня, а затем и двух моих спутниц встревоженный голос. — Говорю тебе, быть беде!
— Заткнись, — немного гнусавый голосок в ответ. — Мне было тяжело достать это средство. Деревня же! Значит, водятся крысы. И продается средство от них. А нет, эти деревенские дураки делали вид, что не понимают, что я них спрашиваю.
— Потому что оно запрещено! — снова голос здравого смысла. — Уже лет десять, если не больше, как вышел запрет. Бянь, если тебя поймают, могут судить.
Невидимые — мы так и не завернули за угол здания — обладательницы голосов продолжали спор. Суцзу дернулась было — пойти, вмешаться, прояснить… Но Мэйхуа остановила помощницу. Приложила палец к губам.
Тоже хочет дослушать?
— За псин? — снова гнусавая. — Выплачу штраф. Как ты не понимаешь? Из-за этой собаки уволили моего Чжэ! Он уже месяц не может найти работу. А мы с тобой — варим курицу с тыквой для собак. Уже двух тупых собак. Ненавижу! Мы едим клейкий рис с овощами. А для них — курочку! Это уже слишком. Часть съемок на рынке перенесли, чтобы маленькая госпожа не увидела кошечек в клетке рядом с кроликами. Режиссер У даже выкупил всех кошек.
— Я помню, — вздох. — Но он сказал, что в его родной провинции нашествие грызунов. И кошки должны помочь с ними справиться.
— Что, ближе не нашлось? — захохотала гнусавая с отзвуками истерики. — Он оплатил для каждой из них отдельные клетки и транспортировку. Лишь бы драгоценная главная героиня не узнала, что он плохо обошелся с животными.
— Бянь, не наше дело — оспаривать решения начальства, — снова послышался голос разума. — И я в последний раз говорю тебе: не делай глупостей.
— Поздно, — хохот усилился. — Кушай, собачка, кушай больше…
— Я ухожу, — голос разума превратился в голос паники. — Не хочу в этом участвовать. Скажу, что заболел живот. Ничего не знала…
— Только попробуй уйти, — издевка в ответ. — Решила сдать меня, да? Предать? Не получится. Уйдешь — я всем скажу, что ты всё знала. И помогала мне.
— Бянь, ты спятила…
— Стойте здесь, — прошептала мамочка. — Мы услышали достаточно.
Мэйхуа пригладила волосы. Решительно шагнула вперед. Всего три шага, чтобы зайти за угол. К этим… личностям.
— Т-ц, — озвучила мать моя. — Так вот где еда для наших собак. Девушки, вы выглядите бледными. Наверное, тоже голодны? Время обеда. Как насчет того, чтобы попробовать немного каши? Гоу не съест много, придется выкидывать. Переводить хорошие продукты. Такое расточительство.