– Грязь, – крякнул я, интенсивно почесывая зудящий участок, – и ссадины. Я, вообще-то, чуть не утонул.
– Даже не удивительно, – фыркнула та. – Меня поражает только, зачем ты все время ищешь неприятности на свою голову.
– В этот раз они сами нашли меня. Я спасал ребенка, хотел поступить как герой.
– Вышло?
– Нет. Это был очередной глюк…
– Это невозможно, – хмыкнула Зоя, уставившись на меня. – Не считая того, что стена погодных аномалий постоянно активна, другие странности случаются только с наступлением сумерек… Следовательно, ты не мог видеть несуществующего ребенка.
– Но я видел!
Мой ответ прозвучал резче, чем я того хотел. Но Зоя сама вызвалась стать моим другом, а друзьям верят безоговорочно.
– И минуты не прошло, как я оказался на болоте, в том месте, где упал этот ребенок… Но его там не было, он будто исчез, понимаешь?
– Может… – осторожно начала она. – Может, это был твой личный глюк, а не иллюзия Гнезда?
– Вот спасибо.
– Не грех свихнуться, когда переживаешь столько эмоциональных потрясений.
Я прорычал что-то невразумительное, но больше спорить не стал. Мало ли, отчасти я и сам был согласен с тем, что мог слететь с катушек.
– Нужно встретиться с Глебом, расскажешь о ситуации на болоте более подробно, хорошо? Что-то тут явно не сходится…
Мы остановились на перекрестье асфальтированной и насыпной дорог, дом бабушки был совсем рядом. Я передал груз в Зоины руки.
– Я пойду, скотина сама себя не накормит… До вечера, Слав?
– Да, до вечера.
Как и предполагалось, от бабушки я сначала получил нагоняй «за свинский вид», но потом – похвалу за хорошо политые грядки. Летний душ оказался не таким уж приятным, вода в железном баке не успела прогреться как следует и была прохладной. После купания, досыта наевшись домашних пельменей и запив все это дело самодельным томатным соком, я собрался на встречу с деревенскими ребятами. Отпрашиваться особо не пришлось – после того как я сказал, что иду к Зое, бабушка просияла и как-то уж слишком смущенно пожелала удачи. Женщины… Даже с возрастом их железная логика не меняется.
Место дислокации было то же – у Зои. Все бурно обсуждали насущные дела. Не знаю, почему девушка терпела эту шумную компанию, как я понял, почти каждый день, но больше всего меня волновал вопрос, где ее предки.
Ребята собрались вокруг стола, чтобы послушать речь Глеба. В этот раз я тоже приготовился внимательно слушать. Глава отряда тех, кто знает тайну Гнезда, а точнее, об ужасах, которые здесь творятся, покашлял, и галдеж тут же смолк.
– Ничего нового не произошло, – объявил Глеб.
Толпа тут же загалдела вновь, будто никакой паузы не было вовсе.
– Что, и все? – изумился я.
– Я же говорила, – пожала плечами Зоя, – бездействуем.
– Глеб, – громче, чем хотел, окликнул я парня, – можно мне взглянуть на коробку с чердака?
– Катюха уже проболталась? – недовольно наморщив нос, спросил он.
– Я ничего не говорила! – раздалось откуда-то сбоку.
Из-за спины пухлого, широкоплечего парня высунулась светловолосая макушка слухача.
– Это я, – призналась Зоя. – А что? Ты же хотел завербовать его в нашу группу… Вот, пожалуйста.
Глеб посмотрел на меня из-под широких черных бровей, наползавших на глаза словно невиданные хищные звери, складочка на переносице стала глубже обычного. Парень хотел что-то сказать, но его перебил толстяк, с которым до этого спорила Катюха. Он показался мне до неприличия несуразным: бугры воспаленных прыщей засыпали все лицо парня, а жиденькие темные усики так и молили, чтобы хозяин их сбрил.
– Да гнать его! Начитается сейчас и снова галопом из деревни рванет… А оно нам надо? Оно нам не надо.
– Ничего я не рвану… И вообще, если ты перепугался, как маленькая девчонка, это не значит, что и я струшу.
– Ты говори, говори, да не заговаривайся, – оскорбился бугай.
– А с кем имею честь разговаривать? – саркастично бросил я.
– Ванька я, второй по возрасту после Глеба, так что прояви капельку уважения.
– Меня учили уважать не по возрасту, а по уму. Прости, мое уважение придется заслужить.
– Угомонись, Толстый, – приказал Глеб, останавливая Ваньку. Тот, как мне показалось, уже было собрался применить силу, раз не хватило интеллекта для словесной перепалки. – Пусть посмотрит коробку, он теперь с нами.
Я машинально ухмыльнулся, Толстому такая реакция не понравилась, наверняка затаил на меня обиду.
Зоя легонько хлопнула мне по плечу и, мотнув головой, дала понять, что следует идти за ней. Мы направились в сторону спальни, Инга в этот момент жгла нас недовольным взглядом. Не знаю, что она там себе надумала, я даже не стал напрягать мозг для предположений, но по спине пробежал неприятный холодок.
– Вот, – сказала Зоя, доставая из-под кровати небольшую потрепанную коробку, – тут все, что мы нашли. Каждый по сто раз просматривал записи и эти странные вещи, но никто ничего особенного не обнаружил. Не знаю, что ты надеешься откопать.
– Пока что мне просто любопытно на все это взглянуть.
– Что ж, тогда оставлю тебя одного… а то, не дай господи, Инга примется на себе волосы рвать.
– В случае чего – ты же спасешь меня от нее?
– Конечно.
Зоя улыбнулась и ушла в гостиную, где тусовался народ, а я почему-то завис на несколько минут с идиотской улыбкой.
Опомнившись, потянулся к коробке и скинул с нее пыльную крышку. Помимо того, что в ней действительно было много странных вещей и пожелтевших писем, меня привлекла одна-единственная фотография. На ней был изображен щуплый пацан примерно моего возраста – улыбчивое лицо, торчащие уши, старомодная кепка-восьмиклинка, перевернутая козырьком назад. Нахлынуло странное чувство, будто я уже где-то встречал этого паренька, а потом, сложив пазл памяти воедино, я задрожал всем телом. Фотография выпала из рук. Со снимка, прищурившись, веселым взглядом смотрел Федька – тот, что забрал меня с окраины Уйского и подвез до Вороньего Гнезда.
Глава 14Первый отпечаток
– Слав! – послышалось гулко, будто из бочки. – Эй, Слав, прием!
– Я же говорил, в штаны наложит. – Голос Толстого привел меня в чувство. – Очнись, убогонький!
Я вздрогнул всем телом и перевел взгляд на ребят. Несколько пар взволнованных глаз таращились на меня и жадно требовали объяснений. Зоя сидела рядом и держала фотографию, поднятую с пола, Глеб и Ванька, скрестив руки на груди, нависали надо мной, будто горы над альпинистом, а Катюха с Ингой топтались за широкими спинами ребят.
– Это Федька, – еле выговорил я и закашлялся оттого, что горло пересохло. – Федька…
– Ну допустим, Федька, – раздраженно вздохнул Глеб. – Что с того?
– А то, – соскакивая с места и хватая Глеба за плечи, забормотал я. – Я видел его, видел, ясно? Он подвез меня до деревни на своей старой кляче, он разговаривал со мной, отвечал на вопросы… Я же говорил, что видел ребенка! Это призраки… Призраки!
– Так, – оборвал меня Глеб, усаживая обратно на кровать, – давай по порядку. О чем речь?
Пришлось рассказать ребятам все, что я успел увидеть и услышать в Гнезде. Я начал с самого начала, вспомнил каждую деталь с момента встречи с Федькой, не забыл упомянуть похищение, попытку бегства из деревни, поход в баню и ребенка-привидение. Я нес все, что приходило в голову, путался, запинался, возвращался к пропущенным деталям пазла и снова пытался изложить свои мысли. В моем рассказе все события сплелись в один невразумительный комок. Показалось даже, что меня начало лихорадить.
– Это… это…
– Успокойся, – тихонько похлопав меня по спине, попросила Зоя.
– Вы мне верите? – с дрожью в голосе спросил я. Мне сейчас очень нужна была поддержка. Я никогда не считал себя трусом, но не мог привыкнуть к паранормальным явлениям этой проклятой деревни. – Верите?
– Думаю, врать ты не стал бы, – присаживаясь рядом со мной, ответил Глеб. – Уж в призраков-то я могу поверить…
– Правда?! – ахнули мы с Зоей, переглянулись и снова уставились на Глеба.
– Правда. Ты, Зоя, не особо прониклась моей находкой, – он кивнул в сторону коробки, – а вот я изучил ее содержимое вдоль и поперек.
Парень принялся доставать бумаги со дна картонки. Несколько минут в комнате царила полнейшая тишина, нарушаемая только галдежом в гостиной.
– Вот. – Глеб протянул мне клочок пожелтевшей бумаги. – Это письмо. Может быть, и не такое странное, как все остальные, но, думаю, в нем должна быть подсказка.
– С чего ты взял? – хмыкнула Зоя.
Она смотрела на находки, не скрывая недоверия.
– А вот сейчас и узнаем. Читай вслух, Слав.
Я осторожно взял листок. Он был исписан с обеих сторон тонким, размашистым почерком. На пожелтевшей бумаге чернила, казалось, отливали зеленым, где-то проступали пятна то ли от чая, то ли от слез… Я принялся читать.
С каждым днем кости балят все больше, а галава сабражает уже не так харашо. Я просто дряхлый старик. Я никагда не баялся адиночества, но теперь баюсь… Мне кажется, демоны этой деревни сведут меня с ума, и умирать придется простафилей. Вабражение рисует страшные картины и шутит со мной, а страх засел в печонке и не сабирается вылазивать оттудова. Я почти ослеп и теперича отпечатки памяти мерещатся мне на каждом шагу.
Я оторвал взгляд от записей и опасливо посмотрел на ребят. Руки дрожали, на ладонях выступил липкий пот, а внутри все холодело от страха. Глеб понимающе кивнул, и я продолжил:
Я не смог до канца панять с чем связано проклятье Вороньего Гнезда, но любому дурню ясно, что разгадка кроется там, где существует что-то невсамделишное. Призраки, вот, – деревенская мазоль.
Я долго наблюдал за тем, как ребята маего возраста сходят с ума от тутошней чертовщины. Наблюдал и умалял себя беречь мозги и не поддаватся на уловки проклятущей деревни. Многие апускали руки по ночам засыпали напившись до чертиков, но я баролся каждую секунду сваей грешной жизни. Вазможно от того что мне не пришлось ни о ком заботиться, я и видел единственый смысл в попытках разгадать проклятье Гнезда. И адиночество, стало быть, есть спасение.