Девчушка обвела присутствующих нежным, полным теплоты и сочувствия взглядом, затем грустно улыбнулась. Не было в этом отпечатке ничего пугающего, ничего чужого, но я все равно отступил назад, когда Катюха хотела приблизиться к нам. Она заметила мою реакцию и виновато опустила глаза, а я пожалел, что машинально отстранился от нее.
– Простите, – проговорила она, – я не хотела вас пугать… Но не было другого выхода! Мы не можем выдать себя, в наших силах только подсказать.
– Мелкая! – радостно крикнул Глеб и кинулся к призраку. Обнял девчушку, стал целовать ее в макушку. – Слава Богу! Слава Богу, с тобой все в порядке! Я уж было подумал, все… не найдем тебя. А ты – раз и появилась! Ах, глупая! Зачем ты пряталась? Зачем заставила нас волноваться?!
– Глеб? – взволнованно позвала Зоя, но ответа не дождалась.
– Тебе не холодно? – потирая Катюхины руки, спросил Глеб. – Дождь ведь, почему ты опять в сарафане? Глупая… Как хорошо, что мы тебя нашли! Как хорошо, что с тобой все в порядке!
– Ничего не в порядке, Глеб… – шепотом сказала Катюха. – Я мертва. Мертва, понимаешь?
– Что ты такое говоришь, дуреха? Ну где же ты мертва? Все хорошо, уже все хорошо, не бойся. Я с тобой! Идем домой!
– Это мой дом, – чуть отодвинувшись от Глеба, прошептала наша маленькая подруга, – другого у меня нет…
– А сосед? – еле выдавил из себя я. – Он не твой отец, да?
– Не мой… Егор совершенно не похож на моего отца. Он добрый, жену любит, ухаживает за ней без посторонней помощи… Я ведь там и крутилась только потому, что наши семьи, точнее, ситуации в семьях похожи. И одновременно так сильно различались… Мой отец был жесток.
– Это он убил тебя?
– Не нарочно, – кивнула она. – Не рассчитал силы, когда в очередной раз бил в воспитательных целях, и отправил на тот свет. Только не до конца… Было странно наблюдать, как он прячет мое тело. Кажется, я даже слезы у него заметила, но не поверила своим глазам… А через неделю он повесился. Я была так удивлена… Неужели он меня любил?
– Скорее всего, – кивнул я. – Просто некоторые люди не умеют правильно воспитывать детей.
– На отца года он точно не тянул, – ухмыльнулась Катюха.
– Боже… – тихо пролепетала Зоя. – Катя… Катенька…
– Не плачь, Зой. Это было так давно… мне уже не больно. Мать только до сих пор жалко.
– А как же она? – ахнула Зоя. – Как она жила после случившегося?
– А это очень хороший вопрос… Она умерла от тоски по мне в специализированном учреждении спустя несколько лет. Но она смогла покинуть Воронье Гнездо.
– Каким образом? – хрипло спросил я, горло от волнения пересохло.
– А как это сделал твой отец, Слав?
– Ч-что?
Я чуть было не упал на мешок с останками, ноги отказались держать, когда я услышал про отца. Действительно, как он смог покинуть деревню? Почему я ни разу даже не задумался об этом?!
– Расскажи мне все! – потребовал я.
– Не могу… мне не позволят.
– Кто? Кто не позволит?!
Катюха не ответила, только отрицательно покачала головой. Меня разрывало от вопросов, столько их было! Хотелось накинуться на Катюху и выдавить из нее ответы. Но это был не просто отпечаток памяти, а наша подруга.
– Мелкая… – задохнулся Глеб, о котором я давно уже забыл.
Он тупо переводил взгляд с Катюхи на меня и будто не понимал значения слов, которые мы произносили. Выглядел он жутко – выпученные глаза, движения резкие, присущие скорее психу, чем нормальному человеку.
– Прости меня, – погладив его по щеке, пробормотала Катюха. – Мне не следовало так сближаться с тобой… но я не могла. Прости…
– Я не дам тебе уйти! Не дам, слышишь? – Глеб раскинул руки в стороны, растопырив пальцы, загородил собой мешок с мумией. – Никто не отправит тебя на тот свет!
– Но вы должны это сделать, иначе завтра ты все забудешь…
Глеб замолчал, он действительно сейчас походил на сумасшедшего, и это пугало. Зоя, стоявшая у него за спиной, открутила крышку пластиковой бутылки со святой водой и полила ею маленький трупик.
– Нет! – заорал Глеб. – Что ты делаешь?!
Я встал между ним и Веснушкой, закрывая ее от разъяренного друга.
– Плевать! – бросил тот. – Я не стану читать молитву! Вы не заставите меня! А ведь именно я самый близкий для тебя человек… Но я не скажу ни слова! Я не отпускаю тебя!
– Придется, – спокойно ответила Катюха. – Ведь мне не нужна никакая молитва… Все, что было необходимо, вы уже сделали. Вы нашли тело, отгадали тайну моей смерти, и этого достаточно.
– Зачем? – с болью в голосе закричал Глеб. – Зачем ты все это устроила? Все ведь было так хорошо… Зачем нужно было это портить?
– Чтобы ты мог помнить…
Глеб непонимающе смотрел на свою названую младшую сестру, я тоже не сообразил, при чем тут его память. Кики и Рыжий не издавали ни звука, превратившись в подобие статуй. Зоя, переборов страх, переступила через тряпичный мешок с иссохшим телом и приблизилась к Катюхе.
– Значит, это ты стирала всем память, Кать?
– Я, но не намеренно… и отменить это не могла. Люди сходили с ума, умирали от тоски и безысходности, некоторые приближали собственную кончину… Я не могла наблюдать за их страданиями, думала, как было бы хорошо, если бы люди просто забывали о кошмарах Вороньего Гнезда, и однажды они начали забывать.
– Так сколько же тебе лет? – ахнул я.
– Сейчас было бы девяносто два года. Твоя бабушка моложе меня.
– Но почему память исчезает только после совершеннолетия? – снова подключилась Зоя, уже не дрожа перед призраком подруги.
– Не знаю, как точно это работает, но я понимала, что нельзя отнимать память сразу. Все надеялась, что появится какой-нибудь герой и разрушит проклятье Гнезда. – Катюха улыбнулась и подмигнула мне. – Вы так близки к разгадке тайны! Теперь, когда я уйду, память перестанет стираться, и человеческая психика снова подвергнется жестоким испытаниям… Вы должны уничтожить… У вас нет выбора!
– Что уничтожить, Катюх?! – разволновался я. – Как нам это сделать?
– Я… я не могу сказать… Оно мне не дает…
Ветер ударил по рамам, холодные капли дождя залетели в дом через пустые глазницы окон. Девочка-отпечаток поморщилась, словно у призрака могла случиться мигрень. Я насторожился.
– Столько вопросов, – вздохнула она, отгоняя призрачную боль. – Ответы я все равно дать не смогу…
Катюха открыла глаза и внимательно посмотрела на свои руки, которые начинали бледнеть, превращаясь в клубы тумана.
Девчушка снова оглядела нас всех и, улыбнувшись, проговорила:
– Пора уходить.
– Не оставляй меня, – простонал Глеб, пытаясь погладить исчезающие руки Катюхи, – пожалуйста…
– Я всегда буду с тобой… не плачь.
Катюха привстала на цыпочки, обхватила лицо нашего лидера маленькими ладошками и притянула его к себе, потом что-то прошептала. Я не мог слышать, но, думаю, понял: «я тебя люблю», вот что она сказала. Губы призрака коснулись лба парня. Не знаю, почувствовал ли он этот поцелуй… Дымка уже полностью окутала Катюху.
Отстранившись от Глеба и отступив от нас всех на пару шагов, Катюха попрощалась с каждым.
– Не отчаивайтесь, парни! – сказала она Кики и Рыжему.
Зою попросила не плакать и присматривать за нами – балбесами.
– Всегда было любопытно, – заглянув мне в глаза, поинтересовалась подруга, – почему ты зовешь себя Слав? Почему не Слава?
– Мама так приучила, – грустно улыбнувшись, ответил я. – Она говорит, раз мое имя Ростислав, а не Ростислава, то сокращенно будет Слав.
– Интересно, – ухмыльнулась Катюха, – сама бы я точно не догадалась.
Белокурая девчушка отвернулась от нас и медленно пошла прочь. Мне пришлось удержать Глеба, чтобы он не кинулся вдогонку. Отпечаток памяти почти растаял, но я заметил, как Катюха вновь обернула к нам свое призрачное детское личико.
– Мы – ваше проклятие! – эхом пронесся по дому ее голос, и девочка растворилась в воздухе.
Вместо эпилога
Облупившаяся голубая краска на воротах бабушкиного дома мешала работе. Пришлось приложить немало усилий и потратить уйму времени, чтобы ошкурить все это старье. Солнце припекало спину, но меня это радовало. После вчерашнего дождливого дня теплые лучи действовали как успокоительное.
Закончив рисунок, я отошел подальше, чтобы хорошенько его рассмотреть. Это однозначно станет моим лучшим творением. Я снова приблизился, взял из рюкзака баллончик с черной краской и в нижнем правом углу подписал работу.
– «Артос», – прочитал Костя, возникший из ниоткуда. – Так тебя называют друзья?
– Друзья зовут меня Слав, – улыбнулся я. – А это просто прозвище из прошлого.
Некоторое время мы молча рассматривали мое художество. Обычно я рисовал что-то более минималистичное и сдержанное, а в этот раз захотелось сделать картину в ярких цветах.
– Красивый рисунок, – прокомментировал Костя. – Он ведь содержит какой-то скрытый смысл? Руки, держащие солнце, чистое небо, белые голуби. Это навевает приятные чувства.
– Смысл есть однозначно, только для каждого он свой. Как думаешь, бабушке понравится?
– Шутишь? У нее теперь самые стильные ворота в деревне. Конечно понравится!
– Здорово, – улыбнулся я.
Костя повернулся, чтобы уйти.
– Кость, есть вопрос! – притормозил я парня. Сосед жестом показал, что внимательно слушает. – Помнишь, когда мы с тобой фундамент делали, я разговаривал… с кем-то разговаривал. Кто это был?
– Ты про случай обострения шизофрении? – нисколько не удивился он. – Я думал, для тебя это нормально – болтать с невидимыми сущностями… Ты же с приветом.
– Спасибо за откровенность, – недовольно хмыкнув, ответил я.
Сам ведь догадался, что Костя не видел Катюху в тот раз, зачем нужно было спрашивать?
– Обращайся.
На улице раздался крик, я обернулся и увидел Катюхиного лжеотца. Мужчина пытался палкой отогнать свиней от своего огорода. Интересно, в прошлый раз он тоже на них орал? Я не заметил тогда назойливых животных, но, возможно, потому что видел только то, что хотел.