— Я год назад пробовалась к нему в кордебалет! — призналась она на взводе.
— И отчего же тебя не взяли? — спросила я. — Слишком некрасивая?
— Да тебе вообще даже отбор к нему не светит, с такой-то фигурой, — Лусьена презрительно сморщилась. — Просто Киро был в плохом настроении и сказал, что его раздражает моя зеленая юбка и мои ляжки.
— Девочки, потише, — в дверном проеме показалась Хельга. Выглядела она весьма самодовольно. — Альви, готовься. После Киро выходишь ты.
Альви сдержанно кивнула, и в ее огромных глазах появился тревожный блеск.
Между тем, Киро закончил выступление. Артистки кордебалета, красиво раскланявшись, унесли его за сцену на волне воздушного потока, обсыпая маглюмовыми искрами. Что ни говори, шоу Киро Филкора всегда отличались зажигательностью и эпатажем.
— A сейчас вы увидите одну из фавориток отбора, — объявила ведущая. — Не зря ей выпала честь открыть наше представление: ведь она уже много лет поет в трактире своей матери! Кстати, ее мать участвовала в отборе невест для короля Рихара. Встречайте ибресу Альвину Иванез из Томокры! Она исполнит вам песню «Лунатик» из репертуара группы «Ночная нужда»!
Альви гордо задрала голову и почти выбежала в узкий коридор, что соединял наше укрытие со сценой. Фокус изображения тут же переключился на ее личную визиоллу. Мы видели, как Альви под бурные аплодисменты вышла на сцену и подошла к усилителю голоса. Свет вокруг померк, скрадывая лица зрителей, и тонкие маглюмовые потоки окрасили темные стены искрами.
Заиграла музыка: плавная, таинственная. Но уже после трех тактов сквозь нежные фортепианные аккорды прорезались острые гитарные рифы, и Альви запела потрясающим оперным голосом:
Веки сомкни,
В океане страсти утони.
Наши чувства так нежны,
Все преграды взорваны…
Место на грани яви и сна,
Где край вечности,
конец, беспечности -
Там я буду ждать тебя.[1]
Ее прекрасный тембр взлетал к потолку, резонируя с эхом. Казалось, что даже маглюмы дрожат от его мощи и красоты. Зрители затихли в немом восторге, наслаждаясь каждым движением, каждым пропетым словом… Бирюзовое платье Альви, чуть отсвечивающее нотками перламутра, развевалось на искусственно созданном ветру, мелкие косы водопадом падали за спину… Наверное, каждая из нас — кроме Ровены — потеряла добрую половину уверенности в себе, созерцая выступление. Я даже разучилась дышать на несколько минут. Вспомнились слова Рэнимора о том, что Альви планирует занять трон, и теперь они казались куда более правдивыми. У нее были все шансы обойти Бруну.
Песня завершилась дрожащим аккордом, рассыпавшимся на острые ноты. Маглюмвые нити сползли по стенкам вниз и погасли, породив густую темень. Но едва воздух взорвался аплодисментами, сквозь мрак прорезались лучи света. Альви скромно поклонилась, но уйти ей не дали. Зрители несли ей цветы: еще и еще. И не только простые зрители: королевские стражи, придворный жрец, Алексис и даже Рэнимор!
— А теперь, — объявила ведущая, когда Альви со своим ценным грузом скрылась со сцены, — время вспомнить, как проходил предыдущий отбор невест!
— Давай, дитя, — Хельга поймала Альви в проеме и собрала ее трофеи. — Отнесем в твою комнату. Здесь и без того тесно.
На сцене развернулся огромный экран. Черный фон усеяли квадраты графий. Молодая королева Инесса и такой же юный и цветущий король Рихар. А вот и девушки-участницы: красивые и не очень. В одной из них — невысокой брюнетке с пышной шевелюрой — я с трудом узнала Галианту.
— Это что, — словно прочитав мои мысли откомментировала Эландрис. — Придворная магесса?
— Да, — ответила Генриэтта. — Только с волосами.
— Удивительно.
— Достойные участницы отбора, даже при отсутствии победы, получают престижные места при королевском дворе, — донесся до нас глас ведущей. — Одна из тех, кому повезло почти так же, как королеве — верховная магесса Галианта Роу. Талантливейшая женщина!
Одни картинки сменяли другие. Девушки на графиях то обедали, то стояли по пояс в воде, то шли по тонкому навесному мосту над разгорающимся пламенем. Оставалось лишь благодарить Филлагорию за то, что в этот раз организаторам не пришло в голову так издеваться над нами.
Щелчок — и огромная графия заполнила весь экран. Тренировочная площадка с песчаным покрытием. На переднем плане черноволосая девушка метит в далекую цель из лука, а чуть поодаль…
Опять это неприятное лицо, что показалось мне знакомым, когда мы с Бруной рассматривали альбом у озера! Поразительно некрасивая мелкая блондинка с неприятной улыбкой и жиденькими волосами топталась на заднем плане, сжимая в хиленькой руке топор. О, Филлагория! И где в Тан-Комино я могла ее видеть? Знаю ведь, точно знаю!
Оливия, приоткрыв рот от удивления, подошла к экрану ближе. Провела по гладкой поверхности ладонью, словно собирая пыль.
— Эта белобрысая и страшная, — отрезала Лусьена. — С топором. Она мне знакома.
Сердце ошпарила тревога.
— Кто это? — сорвалось с моих губ.
— Вот не знаю, кто, — буркнула она в ответ. — Но я ее где-то точно видела.
Оливия повернулась к нам. Ее бледную кожу усеяли мелкие капли пота. Черные глаза испуганно бегали в оправе густых ресниц.
— Женщина? — проскрипела она, почти задыхаясь. — Почему это женщина?
1- Фрагмент лирического перевода песни Sleepwalker из репертуара группы Nightwish. Перевод Марии Бородиной.
Глава 64
Ноги задрожали, будто на морозе, и тусклая картинка на экране закачалась. Краски смазались и поплыли по кругу. Показалось, что я сейчас упаду.
— Ты о чем? — промямлила, на всякий случай подперев собою стенку.
— А вы разве не видите?! — голос Оливии неожиданно стал громче. Пытаясь выразить негодование, она постучала пальцем по экрану. — Это же шут!
Я вздрогнула. Откровение застигнуло меня врасплох, и на миг я действительно разглядела на графии Алексиса, только много моложе. А потом иллюзию перебила реальность. Да, неприятные мелкие черты. Да, столь же некрасивое сморщенное лицо, даже какое-то сходство прослеживается. Но это точно не он.
— Да нет, — отмахнулась Лусьена. — Обычная девушка, только Филлагория ее фасадом обделила. Хотя… если приглядеться, что-то общее есть.
— Это он! — щеки Оливии вспыхнули. — Он!
Я почти приникла к экрану. Расширив глаза, смотрела на девушку с топором, пытаясь выловить общие черты. Но едва я находила зацепку, как лицо ее словно становилось иным. Глаза, вроде бы, походили разрезом, и брови те же… И нос такой же… Но смотрит на визиоллу совсем иначе. Да и вообще, другая. Другая!
— Это не он, — заключила я.
— Как ни прискорбно, но я с тобой согласна, Крэтчен, — отозвалась Лусьена.
— Оливия, ты что, — вмешалась Альви. — Ведь только совсем немного похожа. Или… не похожа?
— Что-то есть общее, — вставила Бруна. — Может, родственница?
— У вас тоже двоякое чувство? — проговорила я, отводя глаза от экрана. Голова начинала кружиться.
— Именно, — Лусьена с удивлением взглянула на меня.
— Говорю же, это он! — Оливия едва не перешла на крик. — Одно и то же лицо!
В отсек, дрожа, втиснулась Шанти. Лицо ее хранило болезненную бледность, и от нее разило валериановым корнем.
— Шанти, — перехватила ее Оливия. — Ты ведь жила при дворце и хорошо всех знаешь здесь. Скажи нам…
— Не очень, — перебила Шанти тихо.
— Алексис — женщина? — Оливия вскинула возбужденные глаза.
— Ты что, — меланхолично протянула Шанти, — с чего вообще такие мысли?
Я покачала головой. Все вело к тому, что Оливия помешалась. Она действительно походила на поехавшую: горящие глаза, дрожащие пальцы и нездоровый румянец на щеках.
— Когда я увидела эту графию, — проговорила Альви отрешенно, — у меня было чувство, что я где-то эту девушку встречала.
Лусьена громко охнула:
— Больше похоже на то, что Вандергейт пора отдохнуть.
— Мне тоже не нравится эта двойственность, — бросила я.
В комнатушке воцарилась тишина. Старые графии плыли по экрану, и я надеялась выловить лицо непонятной девушки в череде образов. Не получалось. Словно изображения с ней намеренно упрятали подальше.
— Я поняла, — шепнула Оливия, наконец. — Морок! На фото Алексис под мороком! Поэтому его разглядела только я. Магов нашего клана нельзя заморочить. Вспомните, ведь только я узнала принца на тайном испытании!
— Это все равно тупо, — высказалась Лусьена. — Ну, допустим это он. И что выходит? Одна из участниц отбора получила роль шута при дворе и согласилась на это унижение? Ей еще и не претит мужчиной прикидываться? В чем смысл? Нет. Не верю я тебе, Вандергейт.
Очередная серия картинок вспыхнула искрами, и на экране высветилась графия из столовой. Та, которую я рассматривала у озера. И снова: подозрительная блондинка и странное двойственное чувство.
— Опять она, — буркнула Эландрис из дальнего угла.
— Вы о чем вообще? — Шанти непонимающе развела руками. — Причем тут Алексис? Почему он женщина?!
— Лира, — подсказала Бруна. — Ты можешь рассеивать магию. Примени свой дар и посмотри на графию.
Решение показалось отличным.
Выдохнув, я прикрыла глаза. Попыталась сосредоточиться и прогнать из головы лишние мысли. Сердце предательски колотилось о ребра. Выйдет ли?
— Ай! — вскрикнула Лусьена. — Крэтчен, ты вздурела? Сожрала мое родовое заклятие шарма и не подавилась!
Сработало!
Я распахнула глаза. К счастью, графия еще не улетела с экрана. И первое, что я увидела на ней — лицо Алексиса. Много моложе, но очень узнаваемое.
— Это он! — выкрикнула я. — Точно он!
Мысли мешались в голове, расталкивая друг друга. Внезапно вспомнились едкие слова Алексиса о моем разрезе глаз, и то, как он потом открещивался от них. Его будоражащее признание, что ему нравилась моя мать… Так значит, он все-таки мужчина?
Или же нагнал дыма специально?
Нагнала, если быть точнее…
— Я ничего не понимаю, — выговорила я вслух. — Зачем?