– Д-д-духи, – простучала зубами Валия, оторвавшись от моего плеча.
Не отпуская ее, я обозрел окрестности. Оказалось, мы вынырнули из темноты в ледяные руины. Когда-то в принесенном вороном кошмаре я видел эти края. Но там линия горизонта была ровной и во все стороны под голубым небом простиралась безликая равнина, покрытая гладким белым льдом, – суровое место силы. Здесь же, за границей каменной платформы, царил хаос. Изломанные ледяные плиты лезли друг на друга, скалились кривыми разломами, повсюду торчали острые сераки. В воздухе, будто невесомые, плавали огромные глыбы льда. Все было разбито и разворочено. Все было не так.
Но ничто не имело значения. Кроме холода.
Сильпур вздрогнул, но невозмутимости не потерял. Из тюка, закрепленного на спине ревущего, бьющего копытом мула, он преспокойно вытащил тяжелые тулупы из оленьих шкур, швырнул их нам. Я надел свой со всей скоростью, какую смогло выдать дрожащее, онемевшее тело. Затем в другой тулуп завернул Валию.
– Руки в рукава, – надевая ей на голову капюшон, приказал я.
Мне еще не доводилось бывать на таком морозе. Пар не просто вырывался изо рта, он тут же оседал инеем на губах. Да если бы кто рассказал про это, я бы не поверил.
– Ты – Галхэрроу? – бросая мне толстые варежки, осведомился Сильпур.
Он смотрел слишком пристально, словно юнец в предвкушении первой интрижки.
– Мы уже встречались, – выдавил я, стуча зубами, – и не раз.
Сильпур будто не услышал. И глазом зеленым не моргнул. Я не слишком часто виделся с ним раньше, но крепко зарубил на носу три вещи. Во-первых, его безразличие и рассеянность – кажущиеся. Он слушает. И следит за всем вокруг. Второе: за ним самим нужно внимательно следить. И, наконец, третье: ни в коем разе нельзя поворачиваться к нему спиной. Если бы Воронья лапа решил, что я стал бесполезным, то послал бы за мной именно Сильпура.
– Кто это?
– Зима, – ответил я.
Ублюдку незачем было знать настоящее имя Валии.
– Не женщина, вон то, – он указал на лежащее неподалеку тело, вернее, на месиво из мерзлых кишок, костей и кожи, недавно бывшее человеком.
Или не совсем человеком.
– Не знаю.
– Капитан Василов? – предположил Сильпур. – Он всегда был слабаком. Мог выйти из круга.
Толстый тулуп согрел тело и голову, но пальцы промерзали насквозь даже в варежках. Было больно дышать. На каменном круге под нами лежала корка прозрачного льда. И птицы в узоре были другими.
Я присмотрелся к обрывку кожи на месиве. Светлая. А Василов – фраканец.
– Это не Василов.
Сильпур пожал плечами. Наверное, он плохо помнил Василова. Какое, однако, было у Сильпура молодое, даже мальчишечье лицо. Он бы сводил с ума девчонок, если бы не большие, неподвижные, совсем не моргающие глаза. И то, что можно в них увидеть, вряд ли кому-то понравилось бы.
– Здесь полдень, – объявила Валия.
Интересно, проскочили мы вперед по дням или отстали. Когда путешествуешь через смерть, время течет иначе.
– Пора, – сказал Сильпур.
Между торосами завывал ветер. Изувеченное, страшное место силы. Ледяную равнину атаковали магией, и законы обычного мира перестали действовать на ней. Огромные осколки льда непонятным образом висели в воздухе. Валия посмотрела на них, покачала головой и присела подле смерзшихся останков.
– Это случилось потому, что он покинул круг?
– Думаю, да, – подтвердил я. – Вот почему босс не слишком часто посылает нас сквозь Сумеречные врата.
Сильпур спокойно тронулся в путь. Видимо, кое-кого Воронья лапа посылал чаще остальных. Конечно, среди капитанов «Черных крыльев» не сыщешь нормальных людей, но этот был страннее всех.
Валия плотней завернулась в мех. Ее по-прежнему трясло.
– Бедняжка Санг…
– Может, попала в плен, – предположил я.
Надежда зыбкая – разве что утешить себя. Первый ошалел от крови и вряд ли намеревался брать кого-либо живым. Если только Санг сумела спрятаться – тогда ей повезло.
– Г-где мы? – лязгая зубами, спросила Валия. – Рихальт, с-святые д-духи, долго мы з-здесь не п-протянем… Н-нужно убежище…
– Нам туда, – я указал вслед Сильпуру.
– П-почему туда?
– Там мы отыщем Амайру и… – я запнулся, подыскивая правильные слова. – И кое-что еще.
Я чуял это «еще» нутром – благодаря Мороку, Вороньей лапе, да и себе самому. Все мое дерьмо теперь слилось воедино. А подобное взывало к подобному. Отрава тянулась к магии, распыленной в воздухе. Я встал на цыпочки и оттолкнул парящий поблизости обломок льда. Тот отплыл и застыл в футе над землей.
Мул вдруг пошатнулся, завалился набок, засучил копытами – то ли из-за холода, то ли из-за пережитого ужаса. Несчастный закатил глаза, задергал головой и затих, выдохнул пар – и все. Увы, ему уже не поможешь. Мы покопались в тюках. Я сунул немеющие ноги в большие меховые унты. Нашелся еще один тулуп, и я отдал его Валии. Шились тулупы на крупных бойцов, и стройная Валия смогла натянуть на себя два. Пищи не оказалось вовсе.
Вокруг нас на лиги не было ничего, кроме изломанного льда. Я вытащил из багажа длинный меч. Вряд ли он спасет в ледяной пустыне, но острое железо нигде не помешает. Валия подняла свой тючок.
– Идем, – сказал я.
Мы догнали Сильпура, хотя тот двигался быстро: проворно карабкался на торосы, съезжал по наклонным льдинам. Валия старалась не отставать от меня. Когда мы влезали на высокие полки, я подавал ей руку. Карабканье по вздыбившемуся льду с его пиками и провалами изматывало. Складывалось ощущение, что ледяную равнину, будто исполинскую тарелку, кто-то разбил огромным молотом. Иногда попадались глубокие расщелины, но их, как правило, мы легко перепрыгивали. А вот на подъемах с гладким и скользким льдом было сложновато. Несколько раз мы съезжали, не в силах забраться на слишком крутой торос. Пытаясь уцепиться хоть за что-нибудь, ранили руки и ноги. Одно радовало: торосы заслоняли от ураганного ветра.
Сильпур остановился на очередной вершине и подождал нас. Я с трудом втащил Валию, и мы разглядели с высоты идеально ровный, диаметром в милю круг нетронутого плоского льда. От центра расходились миллионы трещин, они ветвились и снова сливались друг с другом. Из них лилось голубое сияние. Раздавалось гудение – статика, след случившегося здесь. Посмотрев вверх, я за плавающими ледяными глыбами увидел такое, что захотелось черно и страшно выругаться.
Прореха. Гребаная прореха в небе.
Вместо меня выругалась Валия. Причем грязно. Честно говоря, подобных слов я от нее почти никогда не слышал.
– Он опять за свое, – процедил я. – Снова разломал наш мир.
– А был выбор? – осведомился Сильпур, ничуть не обеспокоенный непорядком в небе.
Сильпур с безразличием относился ко всему: и к летающему льду, и к жуткому холоду. Ничто его не брало. Он вообще мало походил на человека, даже по моим очень вольным меркам.
Сильпур указал на темное пятнышко посреди ледяного круга. Чертяка еще и видел лучше меня! Похоже, двигать нам нужно было именно туда.
Мне постоянно приходилось лезть в самое пекло. Я ходил к сердцу Морока и умудрился выжить. Правда, никак не мог вспомнить, что же там случилось. Реальность мешалась с бредом – надеюсь, и правда только бредом. Из своего похода я вынес два вырезанных на руке слова и одно твердое убеждение: надо уничтожить Саравора. Мне не хотелось и думать о том, чем я за это заплатил.
– Тут прошли люди, – чуть слышно произнесла Валия.
Морозный ветер схватил и унес ее слова.
В самом деле: на ледяных стенах остались царапины, плавающие в воздухе обломки кто-то раздвинул, чтобы освободить путь, повсюду виднелись отпечатки подошв. Неизвестные шли туда же, куда и мы. Может, эти следы принадлежали Амайре и Василову? Впрочем, для двоих следов было многовато…
Я посмотрел вверх, на страшную прореху, сквозь которую в наш мир лился белесый свет. Три ровных отрезка, исходивших из эпицентра под равными углами друг к другу, геометрически совершенное уродство искалеченного мира.
В бескрайней белизне трудно оценивать расстояния. Темное пятно оказалось дальше, чем мы предполагали. Всякий раз, переступая трещину, я ожидал неприятностей от холодного голубого сияния. Но оно не причиняло вреда и вообще никак не отзывалось на наши шаги.
В эпицентре сидел, скрестив ноги, мертвец – завернутый в толстую шубу, смерзшийся в камень.
Я обнял Валию за плечи.
Это был Нолл. Или его аватар.
– Приятель хозяина, – сообщил Сильпур. – Он умер. Идем.
– Подожди, – сказал я сквозь прикрывавший рот шарф.
Подошел и опустился на колени перед сильно обледеневшим телом. Валия, не сделав и шага, тоже смотрела на него. Черт, с этими зеркальными глазами не разберешь, о чем она думает.
Аватар походил на тот, что явился за мной в Морок, но казался старше – истощенный, и больше седины. Серо-синяя кожа задубела, шуба отчего-то была расстегнута. Тело склонилось вперед, согнулось, словно умирающий сопротивлялся ветру. Я пригляделся, затем попытался раскрыть шубу. Край ее обломился будто стеклянный.
Святые духи! Грудная клетка вскрыта. На месте сердца – зияющая дыра.
Сердце Безымянного, как и Глубинного короля, – штука чудовищной силы. В самый пик Великой осады Воронья лапа в компании с другими Безымянными разодрал в клочья Шаваду и напитал его сердцем Машину Нолла. А до Шавады Машину питало сердце обманутого и сломленного Песнобега. Я видел останки этого сердца в зале глубоко под Машиной. Да, было ясно: Нолл умалился, едва пережил молчаливую битву воли с Глубинными королями и Спящим. Но я никак не мог предугадать предательства Безымянных.
Не исключено, конечно, что сердце само выскочило из груди, когда Нолл потерпел поражение в битве. Почему нет? Выскочило, оставив замороженную дыру. В конце концов, много ли я знаю про магию Безымянных?
Нолл предупредил меня, сказал, чтобы я не доверял моему хозяину. А Воронья лапа советовал не доверять Безымянным.
Сидя на крыше тайного дома Валии, в центре Валенграда, я слышал, как застигнутый черным дождем бедолага орал про вырванное у него сердце. А Нолл велел мне слушать дождь, п