Мы стояли на краю Морока и смотрели в безумие.
Небесные трещины расширились, удлинились и разветвились, пустив тонкие изломанные отростки. Сквозь тучи пробивалось яркое сияние, оно будто прожектором подсвечивало блеклый и страшный мир внизу: жуткую черно-багровую пустыню. Небо завывало, изливало вечную му´ку на кошмар внизу.
А мне не терпелось вернуться туда, на лютую, предательскую, отравленную землю – мою землю.
– Ждем солдат, а? – осведомился капитан Норт.
Он собрал длинные волосы в пучок на затылке и ехал без доспехов. Я тоже двигался налегке, но железо положил в фургон. Мне повезло найти верзилу, пострадавшего от дождя. Нечасто встретишь кирасу моего размера. Норт, не позаботившись о защите, обзавелся, тем не менее, новым оружием: восьмифутовым копьем с черным древком, волнообразно испещренным рунами, и с острием из камня, похожего на яшму. Это копье действовало мне на нервы. Оно казалось странно знакомым, хотя раньше я не видел ничего подобного.
На рассвете похолодало, с востока, из Морока, потянуло отравой.
– Солдаты скоро подойдут, – заметил я. – А что за копье у тебя?
– Дары подносит не только твой хозяин, – сказал Норт и нехорошо ухмыльнулся. – Леди заботится о своих капитанах. Это копье из хрустальных садов Пайра. Оно способно поразить любого монстра Морока.
– Жаль, что Леди не прислала побольше таких копий.
– Капитан Клаун прибудет с солдатами? – спросил Норт.
– Наверное, – ответил я и посмотрел ему в глаза. – Когда мы войдем в Морок, слушайся беспрекословно, понятно? Едва я заподозрю, что ты не выполняешь приказов, отправлю тебя на поле стеклянного папоротника. Без колебаний, Норт. Ты мне не нравишься. Вспомни об этом, если вдруг расхочется слушаться. Таков мой поход.
– Ты навигатор, имеешь право, – усмехнулся Норт. – Мы все следуем плану Безымянных. Я вот по прибытии в Адрогорск буду монтировать станок. Наша нелюбовь взаимна, но нужно делать свою работу. Прочее не важно.
– Ты собирался убить меня в Фортуна-тауне. И как скоро повторишь попытку?
– Галхэрроу, я ведь капитан Безымянной. Работа моя такая – валить монстров. Мы все этим занимаемся, правда? Ты – ничто по сравнению с тем, кто хочет заявиться к нам. Но пока большие дяди спят, приходится пробавляться мелочью.
– А капитан Линетт? Йосаф? Чем они прогневили Леди?
– Я многих прикончил, но не их, – беззаботно ответил Норт.
Верилось с трудом. С другой стороны, Норт охотно подтверждал, что пытался убить меня в Фортуна-тауне. С чего ему молчать о Линетт с Йосафом? Конечно, когда все закончится, я еще посчитаюсь с ним за Тноту с Гиральтом и за себя. Но вдруг и вправду Линетт придушил не он?
Я окинул взглядом моих спутников. Вот она, последняя надежда Дортмарка. Валия, Дантри, Амайра, Малдон. Ценнейшие, замечательные люди (или почти люди) с редкими талантами. Лучшие из тех, с кем стоит работать. И как раз те, кого я сейчас услал бы подальше отсюда.
Солдаты явились всего на два часа позже назначенного. По военным меркам, это был верх пунктуальности.
– Сколько нас? – спросил я у остановившейся подле меня генерала Казны.
Мы познакомились еще во времена моего бригадирства. Она сделала карьеру чуть получше моей. Тощая, жилистая, с лицом, изрытым ямками от червей Морока, в помятых, стертых за долгую службу доспехах. Волосы Казны поседели десять лет назад, и она красила пару прядей в индиго – фирменный знак полка, память о том, как экспедиционный корпус дрался с дикарями в Карнуне. Казна была профессионалом, солдатом до мозга костей, воюющим там, куда пошлют. На меня она смотрела с полным безразличием.
– Почти тысяча, – ответила Казна. – Лучшие из Цитадели, бывалые все до одного. У нас три сотни мушкетеров, сотня лучников, остальные большей частью кавалерия. Есть парочка инженеров, а также спиннеры.
Мы жили в мире пуль и пороха, но тренированный с детства лучник стрелял в четыре раза быстрее мушкетера. Я бы всегда набирал лучников, но обращаться с луком учатся всю жизнь, а обучить стрельбе из мушкета реально за пару недель.
С нами ехали десять боевых спиннеров, включая Каналину. Первый фургон нагрузили канистрами с фосом. Во втором ехал разобранный на части станок. Его волокли шесть здоровенных волов. Железная станина была толстой, очень тяжелой, каждая линза весила тонну. Собрать станок могла только Мраморная стража под руководством Норта. Давандейн послала и двух навигаторов. Они не отыскали бы Адрогорск: Морок постоянно менялся вокруг руин города. Но в случае моей смерти навигаторы помогли бы уцелевшим вернуться назад.
– Вы опоздали, – сказал я выбравшейся из фургона Каналине. – Где Клаун?
Она отвела меня на несколько шагов – суровая, с каменным от злости лицом.
– Клаун не придет, его больше нет.
– Как так?
– Самоубийство. Похоже, он застрелился в своей башне.
Бедняга Клаун. Но ведь этот беспомощный бездельник был еще и капитаном «Черных крыльев». Воронья лапа наверняка взбесится.
– Вы уверены в самоубийстве?
– Дверь была закрыта изнутри, а других выходов там нет. Разве что убийца спрыгнул с пятого этажа. Мне пришлось выжечь замки. Клаун лежал на столе с пистолетом, воняющим порохом, в руке… Вот эгоистичный ублюдок!
М-да. Я же видел его отчаяние. И ничего не сделал. Теперь бы нам не помешал еще один капитан «Черных крыльев». Тем более, что я своими руками прикончил Василова и Сильпура. Остались только мы с Амайрой.
– Иной раз и более сильные встают на ту дорожку, – вспомнив про Венцера, заметил я. – Лучше не злословить о мертвых. Способности Клауна нам бы пригодились, но мы управимся и без них. Прошу, ни слова остальным. Настроения им это не поднимет.
Маршал Венцер гонял птиц на крыше ближайшего дома.
Каналина угрюмо кивнула и посмотрела на Малдона. Ему приходилось изображать слепого, поскольку лицо его было обмотано шарфом. Малдон откровенно скучал и нарочно задавал детские вопросы, ответы на которые прекрасно знал.
– Что здесь делает ребенок? – спросила Каналина.
– Это мое средство навигации. Не тревожься, он уже привык.
А как еще я мог объяснить присутствие Малдона?
– Серьезно?! Вы берете в Морок ребенка?
– Какие времена, такие и методы, – буркнул я.
Правдой это было лишь наполовину. Но, честное слово, отвращение в глазах Каналины задевало. Вот же хрень. Я пожертвовал буквально всем, от репутации до крыши над головой, и переживаю из-за взглядов тех, кто хотел растянуть меня на дыбе.
Болван Галхэрроу.
Когда я ступил на землю Морока, все в одночасье изменилось. Будто сквозь подошвы в меня полилась сила, словно невидимый хор запел, захлебываясь от счастья. Морок был как ледяная вода в душный летний день. Он наполнил меня и обрадовался, встретив свои утерянные частицы. Надоевшая боль чудесным образом испарилась, а усталость обернулась пьянящей легкостью. Я кинулся в объятия Морока, вдохнул его чудесный экзотический запах.
– Капитан, я рада, что ты снова с нами, – сказала Ненн. – Куда направляемся?
– В Адрогорск, куда еще? Там началось это длинное путешествие – там оно и закончится. Странно было бы завершить его в другом месте.
– Думаешь, ты справишься лучше, чем в прошлый раз? – осведомился Бетч, любовник Ненн.
Он положил руку ей на плечо. Тонкий прямой разрез от ножа на его шее пылал алым в лучах Риоки.
– Попробую, – ответил я.
– Мы кое-что припасли – отметить начало пути, – сообщила Ненн.
К моему удивлению, она протянула мне флягу, похожую на солдатскую, – пузатую, с широким горлом, но сделанную из серебра. Надпись гласила: «Всегда с тобой». Я отвинтил крышку, понюхал.
Бренди.
– Никогда больше не стану пить, – буркнул я.
– Никогда – это слишком долго.
Валия подъехала ко мне, и Бетч с Ненн растворились в воздухе. Я поспешно сунул флягу в карман. О духи, как красиво небо подсвечивало волосы Валии – сине-фиолетовое гало. Но я моргнул, и тут же иллюзия пропала. Валия натянуто улыбнулась. Она пыталась уяснить, как сочетать движения лошадиной спины и своих бедер. Вот уж кто не был прирожденным наездником! Но я знал, что беспокоит ее на самом деле не лошадь.
– Со временем станет лучше, – пообещал я. – Не ешь пока лакрицу. Чем позже начнешь, тем легче пойдет.
– Я долго жила возле Морока, но понятия не имела, каково это – войти в него, – задумчиво произнесла Валия. – Кажется, что он медленно просачивается в глаза, ноздри, десны. Словно зимний холод пробирает до костей.
– Скоро привыкнешь, – соврал я.
Привыкнуть к Мороку реально, но лишь изменившись самому. Как я понял с годами, Морок и был концентрированной сущностью непостоянства. Для изменения чего-либо нужен повод. Морок этим поводом и становился. Он, словно вечно открытые врата перемен, все на свете делал иным. Наверное, я мог бы написать философский трактат о Мороке. Но, боюсь, те, кто не прожил там несколько лет, трактата моего не поймут.
Фургоны покатились по песку отравленной пустыни. Путешествие началось.
Я точно определил момент, когда Глубинный король Акрадий ступил на землю Морока. У меня словно что-то заревело в теле, в самых костях.
Лучшие наши ученые и мудрецы не знали, кто же они, Глубинные короли. Об их происхождении говорилось лишь в обрывочных, туманных легендах. Глубинных одолели Безымянные – или, может, кто и пострашней – и заперли под океаном. Плененные короли пробыли там, ослабленные, сотни человеческих поколений. Ну а потом они восстали и победили, их сила превзошла силу Безымянных. Исполины. Боги. Человек для них – как для нас муравей. В самом сердце Машины Нолла я столкнулся лицом к лицу с королем Шавадой. Он был полон чудовищной силы тьмой, одно его присутствие заставило меня упасть на колени. А Шавада даже не понял, что я рядом.
Император Акрадий стоял неизмеримо выше Шавады. Если счесть, будто я муравей, а Шавада человек, то Акрадий тогда – гора. Его необъятный разум обрушился на меня, и лишь благодаря Мороку я удержался на ногах. А вокруг бушевал ураган, завывал вихрь из десятков тысяч душ. Я увидел мир теней, стоящий за нашим миром, но Морок поднялся мне на помощь, и вихрь душ сделался просто ветром.