Я выпрямился, поднял крепко сжатый кулак. Черная сила текла из меня в землю и воздух.
– Дети Морока, вставайте со мной!
Небо взревело, полное горя и ярости, трещины цвета раскаленной бронзы содрогнулись, в кровавом свете Риоки сверкнули молнии. Земля закачалась, заскрежетали камни, задул ураганный ветер, из песка вырвались струи черного пара. Пыль закружилась, собралась вокруг меня слепящим красным облаком. Из отравленной земли поднялись человеческие фигуры. Я сливал силу Сердца Пустоты в землю, пока не избавился от мучительной вины, десятки лет терзающей Морок.
И только тогда открыл глаза.
Они выстроились и слева, и справа от меня, ожидая приказа. Больше не призраки, а изваянные из песка и камня, некогда павшие мужчины и женщины. Некоторых я помнил. Многие погибли в безумной войне с Глубинными королями задолго до моего рождения. Они сидели на призрачных конях из струящегося песка, стояли побатальонно с пиками на плечах. Обломки черных камней Морока образовали доспехи. В глазах воинов отражались небесные трещины. Духи, заселившие тела, поддерживали их формы, сияли как звезды.
Целая гребаная армия мертвецов.
Моя армия.
Драджи остановились в двух сотнях ярдов от нас. Даже мощная воля Акрадия дрогнула перед лицом новой силы.
– Капитан, теперь дело за нами, – заверила Ненн.
Она светилась так, будто была создана из сущности Бесконечной прорвы.
– Мы выиграем время. А ты беги во дворец и сделай, что надо.
Я обнял ее и сказал:
– Прощай. Теперь по-настоящему.
– Знаю. Но, думаю, в каком бы аду мы ни оказались, нас ждут шикарные приключения. К тому же мне выпал шанс прикончить парочку драджей. Чего еще хотеть? Милый, ты со мной?
Бетч подсадил Ненн на коня, взял поводья своего сверкающего белого скакуна.
– Люби ее как следует, Бетч, – попросил я.
– Всегда буду, – улыбнулся он.
Хорошая получилась улыбка. Наверное, Бетч все-таки простил меня.
– Эй вы, гребаная команда! – крикнула Ненн. – Мы слишком долго валялись без дела! Пора платить по счетам. Удержим, черт его дери, этот рубеж!
Драджи кинулись в атаку, мертвые выставили копья. Ненн издала свой лютый боевой клич, и ей в ответ взревели тысячи призраков.
Две армии схлестнулись с оглушительным грохотом.
Выхватив меч, но оставив копье с привязанным к нему знаменем – пусть развевается на ветру, – я побежал обратно в город. И вдруг мое левое предплечье пронзила боль.
Мать его, только не сейчас!
Но в руке разрастался жар, и я ощутил продирающийся наружу клюв. Явился мой хозяин. Цель была так близка, и уж кто-кто, а Воронья лапа в качестве свидетеля мне совсем не годился. Однако он ворочался под кожей и не собирался уходить. Лезвием меча я принялся сечь свою задубевшую от Морока кожу. Боль едва чувствовалась. Вместо крови из разреза сочилось черное и желтое. Наконец показалась маленькая птичья голова, липкая и скользкая от масла и слизи.
– Галхэрроу, – прошептал ворон.
Голос его был почти не слышен за грохотом оружия, воем драджей и криками призраков.
– Капитан Леди волн постарается отдать силу сердца своей госпоже. Ты должен остаться последним из капитанов. Я приду, когда зарядится сердце, и возьму его силу. Не дай им опередить себя.
Старик слегка опоздал со своим предупреждением. Я спокойно глядел на птицу, родившуюся из моей руки, – без гнева и даже без удивления.
– Сердце – не оружие, – сказал я. – И никогда его как оружие не рассматривали. Ты не собираешься использовать сердце против врагов. Ты хочешь восполнить свою силу. Все Безымянные имели в виду только это и ничего больше.
– Знал ли я, что Леди предаст меня? Конечно, знал, – прошипел Воронья лапа.
Голова его болталась на вялой шейке, молочно-белые глаза были слепы.
– Нолл тоже увидел бы ее предательство, но он ушел слишком рано.
– Он ушел, потому что ты убил его.
– Пришлось, – буркнул Воронья лапа.
На мгновение мне показалось, что в его писклявом голоске прозвучала боль.
– Галхэрроу, нужно победить любой ценой. Уж ты-то должен понимать!
Воронья лапа говорил правду: я понимал. Это было так непохоже на него – уговаривать меня. Жизнь едва теплилась в нем. Он держался за самую кромку жизни, если можно назвать жизнью такое существование.
– Да, конечно, – согласился я.
– Отлично! Капитан Леди волн попытается захватить сердце. Останови его. И не вздумай облажаться!
Глава 37
Времени до схождения почти не оставалось. Следовало торопиться.
Первый стоял у подножия лестницы, ведущей на крышу, к станку. Его мантия была разодрана в клочья, на теле зияло не менее дюжины ран, рубленных и огнестрельных. Но это, похоже, ничуть не беспокоило главного Мраморного стражника. Ему не требовалось никакое оружие, кроме окровавленных кулаков. У ног Первого лежало изувеченное тело.
Судя по ранениям стража, Норт дрался умело и отчаянно. Обломки его заколдованного копья валялись на площади. Увы, Леди волн положилась на быстрого и ловкого, но человека. Мелкая могила выставил монстра.
Впрочем, я радовался тому, что мне не придется драться с Нортом.
Здесь, у дворца, было на удивление спокойно, даже несмотря на шум битвы за разрушенными городскими стенами.
Первый заметил меня, когда я шел через сад. Луны выстроились перед солнцем, до схождения оставалось мало времени, мир сиял всеми цветами радуги. Норт лежал скрученный, словно тряпка, с переломленным надвое позвоночником. Я живо представил, как он скакал и наносил удары, как копье его жалило противника, будто змея. Как Первый схватил Норта, поднял в воздух и сломал. Удары кулаков этого монстра еще не стерлись из памяти.
– С дороги! – дико прорычал я.
На моей левой руке сидел жалкий аватар Вороньей лапы, правая лежала на рукояти меча.
– Он был предателем, – произнес страж.
Слова с трудом прорывались сквозь каменные клыки, дыхание походило на ветер, несущий трупную пыль.
– Знаю. Убирайся!
– Луны сходятся, – пропищал Воронья лапа. – Брат, я нужен там, наверху. Не задерживай меня.
– Да, сходятся, – подтвердил Первый. – Пойдем.
Он поднес кулак к губам, и длинный красный язык слизнул кровь Норта. Я колебался. Что-то здесь не клеилось. Норт наверняка подождал бы и ударил сзади. А раны у Первого были на животе и груди. Монстр повернулся, и я увидел, что спина его цела. Если бы Норт решил разделаться с Первым, то выстрелил бы тому в затылок или столкнул с лестницы.
Выходило, что напал не Норт…
Из-за груды оплавленных камней на дальней стороне сада появился Малдон. Он многозначительно посмотрел на Первого, покачал головой.
– Первый, ты ведь больше не Мраморный стражник, – осторожно произнес я.
Багровые глаза монстра уставились на меня. Затем его губы растянулись в ухмылке – так медленно, будто он впервые шевелил мышцами лица.
Я узнал эту ухмылку.
– Ах, Галхэрроу, вечно ты думаешь, что всех опередил, а сам безнадежно отстаешь.
Голос тоже был мне знаком.
– Не знаю, зачем ты здесь, Саравор, и как, мать твою, сумел выжить, – процедил я сквозь зубы, – но буду рад еще раз прикончить тебя.
Первый рассмеялся.
– Прикончить? Вряд ли. Ты не смог этого сделать, даже когда я был человеком. Посмотри на меня сейчас, Галхэрроу. Посмотри, как я изменился.
– А-а, твоя кровь, – протянул я, вспомнив изувеченное обугленное тело и большой кусок плоти, выдранный из плеча. Первый не устоял перед искушением полакомиться. Он проглотил часть Саравора, и колдун использовал это, чтобы завладеть монстром.
– Разве не восхитительно? Ты ведь не думаешь, будто я хотел поступить благородно и спасти мир, бросившись на чудовищ Бессмертного? Никто бы не поверил, что Саравор на такое способен.
– Да, ловкий ход. Но, знаешь, я столько раз задавал тебе трепку. Задам и теперь.
Я поглядел на луны. По небу катились волны света, похожие на северное сияние.
– Время! – пропищал Воронья лапа.
Я сунул его в поясную сумку.
– Это невероятное тело, – задумчиво произнес Саравор. – В нем заключена сущность гор. Оно достаточно сильное, чтобы принять магию сердца демона и вознести своего владельца. Достаточно сильное, чтобы раздавить тебя.
Он согнул длинные бледные пальцы, испачканные кровью Норта, и кинулся ко мне, шлепая огромными ступнями по плитам. Надо было что-то немедленно предпринять. Мечом от такой твари не отобьешься. Но другого оружия не имелось, и, как ни странно, меня это не шибко беспокоило. Может, я зря хлебнул того бренди?
Саравор замахнулся массивным кулаком, но я отскочил и ударил мечом. Лезвие, скользнув по каменной руке, оставило мелкий бескровный порез. Монстр ничуть не замедлился и снова полез в драку, слишком проворный для такой громадины. Я, сохраняя дистанцию, отклонился и опять рубанул – по плечу. Любой другой бы уже повалился, истекая кровью, но мраморный монстр не шелохнулся. Внезапно он сделал замах и двинул мне в грудь, да так, что я подлетел, грохнулся и с лязгом покатился по земле. Но боли не почувствовал и вообще никак не пострадал. Лишь голова немного закружилась. Не один Саравор умел держать удар.
Можно было продолжать.
В этот раз я, пригнувшись, сам бросился на монстра и рубанул по бедру. Увы, оно оказалось настолько твердым, что Саравор едва заметил удар. Кулак его врезался в мой шлем. Я отшатнулся, а затем саданул колдуна в лицо. Но Саравор был не просто восьмифутовым громилой с огромными руками, а чертовски ловким громилой. Он отбил клинок и схватил его, усмехаясь. На зубах колдуна виднелась кровь.
– Мне больше не приходится штопать, – прошипел Саравор. – Достаточно крови. Норт теперь тоже внутри меня. Я получил его знания, научился всему, что он умел. Я могу стать кем угодно!
Он вырвал меч из моей руки, и я отпрыгнул. Надо же. Никогда бы не подумал, что меч может быть настолько бесполезным. Саравор кинулся ко мне, обхватил ручищами, сдавил как в тисках. Побитый нагрудник погнулся, заныла сталь. Я нащупал висящую на поясе канистру. Саравор прижал свой лоб к моему, и я заглянул в его красные безумные глаза.