…— Эй, Пашка, друг! — весело рявкнул над его ухом Саша Кумаров.
Пашка открыл глаза. Утро? Светило солнце, комната, в которой он лежал и которой совершенно не замечал раньше, уютно золотилась в его лучах. Развеселый десятник широко и ясно улыбался, под стать всей этой красоте.
— Ну, поздравляю!
— С чем? — Сиплый голос диссонировал природе и радостному Кумарову.
— С крещением! Ты, короче, теперь самый настоящий зомби! Воскрес из мертвых, пережил смерть. Мы все через это прошли, и поэтому мы — зомби. Ну, вставай! Я за тобой пришел, короче, ребята ждут героя!
— Не хочу.
Кумаров только рассмеялся:
— Да у всех так было, поверь! Скоро ты во все секреты посвящен будешь, вплоть до кода «отмена». Вот тебе одежда, вставай!
Зомби, и впрямь, поджидали Седова. Неверной походкой, свойственной ему в давние времена насильственного пьянства, и морщась от боли под лопаткой, Павел вышел из своей реанимационной комнаты и попал в гогочущий плотный круг. Каждый элитный упырь сиял, словно медный пятак, норовя шлепнуть новичка по плечу, чтобы выразить ему свое одобрение и дружеские чувства. Ох, как же некстати они были!
В просторном помещении был накрыт стол, затуманенного Пашу усадили, будто он свадебный генерал, в центре. Понеслась пьянка. Виновнику торжества было не по себе, он рассеяно озирался на раскрасневшиеся лица своих соратников, не понимая как это возможно — спокойно жить после собственной смерти? Надо вернуться туда, надо прекратить всю эту пыльную суету и уйти. Здесь нет ничего, что может удержать, к чему можно привязаться. Вскоре зомби заговорили о Пашкином событии. Каждый вспоминал, как это было с ним, что он чувствовал, как возвращался, о чем думал. Слушая эти мемуары, Седов лишь слабо удивлялся их сходству.
Вскоре зомби окончательно развеселились. Откровения о смерти стали уступать место взрывам дурного смеха, Кумаров командовал: «Наливай! Запрокидывай!», зомби исполняли приказы. Кто-то вспомнил про «мартышек», как в среде гродинской молодежи было принято называть проституток. Через несколько минут в комнате появились штук пять девиц, экономящих на верхней одежде, но перегинающих с косметикой. Их приветствовали воплями похотливого восторга. Девицы напрочь заголялись, вопли нарастали, гремела музыка. Парни друг друга особо не стеснялись поэтому вскоре происходящее стало здорово напоминать съемки порнофильма с массовыми сценами.
На колени Седова приземлилась полненькая брюнеточка, пахнущая вином. Паша тупо смотрел через ее плечо, слушал без улыбки ее веселый щебет и ничего не предпринимал в плане овладения податливой добычей. Кумаров, на миг оторвавшись от чуть пообвисшего бюста своей минутной подруги, подтолкнул Пашку в бок и сказал:
— Баба тебе сейчас в самый раз будет! Полегчает, на своем опыте знаю.
Брюнеточка оказалась теплой и ласковой. После нее, действительно, полегчало.
Глава 21. А был ли мальчик?
«Здравствуйте, Павел!
Вы уже, наверное, в курсе, что со мной случилось несчастье. Да, на меня напал какой-то кретин. Ударил по голове, вырвал из рук сумку. Но самое противное, что я очень неудачно упала, когда гналась за ним. Я упала и сломала коленную чашечку. Вот же дура! Ну зачем я за вором побежала! И ведь даже не почувствовала, что по голове получила — так разозлилась! Я ненавижу этих сволочей! Вот если бы поймала — убила бы, не задумываясь.
Теперь лежу в жуткой больнице. Это в городе Семеновске. Город-то на берегу моря, а я тут валяюсь и моря даже не слышу. Это ужасно, просто кошмар. Связи нет никакой — мобильник мой та сволочь украла, по телефону, что на посту дежурной сестры стоит нельзя звонить по межгороду, а нормальный автомат есть только в Семеновске. Так что я без связи. Еле упросила медсестру сходить на почту и дать телеграмму в редакцию, а потом получить перевод, а то бы голодала. Маме позвонят из редакции, думаю, догадаются. Может, тогда она и приедет. Только как меня найдет? Ладно, как-нибудь.
Мне сказали, что лежать я буду не меньше месяца, прежде чем смогу уехать. Представляете, как я тут намучаюсь?! Правда, незаметно прошло уже полторы недели. Написать Вам я решилась просто от скуки. Здесь все соседи такие тупые бабенки! Все разговоры про то, как кто рожал и как замуж выходил, да про еду. А мне это скучно. Захотелось поговорить с кем-то близким по духу. Но почтовый адрес я только Ваш знаю, вы мне его записали вместе с номером телефона. Я еще тогда удивилась — зачем это? Но, вот, пригодился. Я бумажку тогда в карман сунула, вчера только нашла. И благодарна Вам. А Вы мне напишете? Я была бы очень-очень рада!
Как там Учитель? Какие собрания были? Что он говорил? Завидую Вам — Вы с ним все время проводите! Наверное, слушаете, затаив дыхание… Я так скучаю по нему! Да, в редакции про то, зачем я поехала в глупый Семеновск на самом деле, никто не знает. Вы уж не проболтайтесь сами и Кумарова предупредите. Видите, какой позор получился. Хорошо, что я никому не сказала правды!
А признайтесь, Паша, ведь это Вы придумали биографию Учителя писать, а не Кумаров! Вы, я знаю. Чувствую. Он на такие идеи не способен. А Вы вполне способны, у Вас взгляд проницательный. Придумали, значит, писать биографию и подсунули эту мысль Саше. А тот обрадовался, какой он умный, и давай меня завлекать. Я и завлеклась. И вот что из этого получилось. Так что это Ваша вина, что я тут валяюсь и, если бы Вы не охраняли самого Учителя, я бы потребовала, чтобы Вы сюда явились и стали бы меня развлекать.
А, вообще, не обольщайтесь! Вы с Кумаровым — не моего романа рыцари! Я люблю интеллектуальных мужчин, мыслящих, сильных, тех, кто за собой ведет и знает, куда. Из всех наших мне больше Андрей импонирует. Я восхищаюсь его умом, талантом проповедника, знаниями, воспитанностью. Даже Учитель как-то сказал, что Андрей как брат ему, похож на его брата.
Так-то! Но уж если бы пришлось из вас двоих выбирать, то я бы выбрала… Не скажу!
Да, кстати, о брате… Затея Ваша, точнее наша, оказалась никуда не годная. Поселок Болгарский я нашла. Это жуткое захолустье, хоть и родина нашего Учителя. Да, он там родился. Отец его рыбак, утонул в семьдесят первом, мать — учительница. Так это Оксана Петровна, которая всем обеды готовит? Она и нас в редакции как-то кормила. Кумаров так неопределенно выразился: там родился Учитель, узнай про детство. А то, что мать Учителя с нами, среди нас, — ни слова. Или Вы ему не сказали? Думаю, Вы, Паша, и это знаете.
А узнала я какую-то чушь, целое собрание местных страшилкок для маленьких паршивцев, которые любят баловаться. Там, в Болгарском рыбсовхоз. Только сам этот рыбсовхоз расположен на островке, потому что там удобная гавань, пирсы и прочее, а весь поселок — на материке. На островке живут только семьи рыбаков, которые в море постоянно ходят, а остальные, администрация, грузчики, мастера корабельные — все приезжают на день на катере. Так все время и катаются — с материка на остров и обратно. У многих рыбаков свои лодки и они катером не пользуются.
История, которую я узнала — просто сюжет для фильма ужасов. Я не верю, что это все правда. Я не верю, что вообще нечто подобное могло случиться с Учителем и его мамой. Это не правда. Попытавшись разобраться, зачем люди рассказывают весь этот ужас, да еще учительницу бедную приплетают, поняла только одно: это из-за семьи погибшего отца. Их ненавидели, вот и на Оксану Петровну перенесли свою ненависть. Там семья была еще та! Дед вроде колдуна — штормы нагонял, мать умела подуть на море и вся рыба брюхом вверх до самого Туапсе всплывала. Бред сивой кобылы, тремя словами выражаясь!
Сама история такая: некая женщина посадила в свою лодку двоих своих сыновей и поплыла с ними на остров. Дело было вечером, она возвращалась после занятий в школе. В это время налетел смерч, что здесь не чудо. Я сама один уже видела: начинает все вокруг крутить — вертеть, потом столб завихряющейся пыли несется по городу, собаки воют, дети плачут, шифер с крыш летит, газеты, бумажки всякие! Потом смерч уходит в море и там пропадает. Вот такой смерч и унес лодку в море. Говорят, что если бы женщина была местная, рыбачка, она бы раньше поняла, что смерч идет. Но она была приезжая, в море почти не ходила, поэтому поперлась на лодке через проливчик и ее с детьми унесло в море.
Мальчишек было двое: одному десять лет, а другому — четыре. Дело было под вечер, да еще в день, когда все поминали погибших рыбаков. Весь рыбсовхоз пьяный валялся, и никто про Оксану не вспомнил, хотя она была женой одного из погибших рыбаков и на поминках ей самое место было. Но, я думаю, это как раз то, о чем я уже писала — неприязнь к семье мужа Оксаны. Все делали вид, будто бы просто забыли про одну из вдов.
Ну вот. А тем временем Оксану с детьми унесло очень далеко от берега и никакого спасения им не было. Говорят, что проплавали они десять дней. А когда их, все-таки, нашли (приготовься! Сейчас будет страшно!) В лодке были только Оксана и ее старший сын. Все днище, борта, одежда матери и сына были залиты кровью, а младшего мальчика не было!!! Я спросила у тетки, которая мне рассказала эти бредни: а как же они его сырого ели? А она так посмотрела на меня, будто жрать мясо, не обработанное температурными методами для жителей Болгарского обычное дело. Нет, правда! Ты пробовал есть сырое мясо? Невкусно, это раз. Ну, пусть они очень голодные были и вкус их не волновал. Но ведь его разжевать невозможно!
Слушай, чего еще узнала! Я вчера едва дописала, как пришла медсестра делать мне на ночь укол. Она спросила, что я тут пишу, не роман ли? Я рассказала, что просто приятелю пишу письмо про местные сплетни. А медсестра эта — здоровенная тетка, халат на ней трещит! Я, вроде не маленького роста, но она просто Статуя Свободы рядом со мной. И, знаешь, такая вся из себя расфуфыренная фуфырка: перекисью кудри крашены, ресницы наведены до самых бровей, губки алые. Ей, конечно, за сорок и мужа нет.
Так вот, садится эта Статуя Свободы ко мне на койку, отчего я просто скатываюсь вся на обвислой сетке под сестринский объемный зад, и спрашивает, дрожа от любопытства: