Крестьяне, переговариваясь, направились выполнять моё поручение, а я пошёл посмотреть как там новоприбывшие. Те сидели на брёвнах возле недостроенного дома и что-то обсуждали с Петром. Завидев меня, поднялись.
— Ну что, как устроились? — я подошёл ближе, оглядывая их с ног до головы. — Отдохнули с дороги?
— Всё путем, Егор Андреевич, — ответил за всех Захар. — Не привыкать нам к дороге. Готовы работу начинать, как и говорили.
— Вот и славно, — я кивнул Петру. — Петя, эти молодцы помогут вам с Ильёй дома ставить, раз уж сами вызвались. А наши пойдут лес валить — брёвен нам теперь вдвое больше нужно, да и досок тоже.
Пётр окинул внимательным взглядом новых помощников, прикидывая, куда их определить.
— Сладим, Егор Андреич, — он уже начал думать над фронтом работ. — Как раз стены поднимаем, тут сила нужна.
— Вот и договорились, — я похлопал его по плечу. — К вечеру загляну, посмотрю, как дело идёт.
Оставив их, я направился к дому. Нужно было Машку расспросить о хозяйстве — Фома же свинок привез — узнать куда определили.
Машка возилась во дворе с бельём, развешивая влажные простыни на верёвках, натянутых между яблонями. Увидев меня, она улыбнулась, отбросив выбившуюся прядь со лба тыльной стороной ладони.
— Машенька, — я подошёл ближе, — поросят-то куда пристроили? Всё ли хватает? Может, сарай сделать нужно или огорожу какую-то?
Она отряхнула руки и повернулась ко мне.
— Прохор уже и так из досок делает загородку для них, — в её голосе слышалось одобрение. — С утра взялся, к вечеру должен закончить. А сарай… — она задумалась на мгновение, — к осени понадобится. Сейчас-то тепло, а как похолодает, нужно будет их под крышу определить.
— Хорошо, учтём, — я кивнул, мысленно добавляя ещё одну постройку в список необходимых работ. — А с едой для них как?
— Пока хватает, — Машка вернулась к развешиванию белья. — Объедки со стола, трава… Те еще проглоты! — в её голосе звучала хозяйская гордость.
Хорошая она хозяйка, моя Машка. Сердце на миг сжалось от нежности к ней.
— Пойду к лесопилке, гляну, как там мост строится, — сказал я, отрываясь от приятного зрелища.
— Иди, Егорушка, — она кивнула, не отрываясь от работы. — К обеду-то вернёшься?
— Постараюсь, — я уже шагал к калитке.
Путь к лесопилке прошел в раздумьях — даже не заметил как дошел. Уже издали услышал стук топоров и работу пил. Подойдя ближе, увидел, как мужики трудятся над мостом. Работа кипела — уже перевалили за середину реки, метра на три, не меньше. Мост рос на глазах, но я заметил, что строить с одного берега становилось всё сложнее.
— Стой! — крикнул я, подходя ближе. Работа на миг замерла, мужики повернулись ко мне. — Есть мысль.
Я спустился к самой воде, внимательно оглядывая конструкцию моста и противоположный берег.
— Вот что, мужики, — начал я, когда все собрались вокруг. — Начните валить лес с другой стороны и тяните мост от того берега к середине. Так будет проще, чем всё с одного края тащить.
Один из работников, седобородый мужик, почесал затылок.
— А ведь и правда, Егор Андреич. Мы уж замаялись брёвна через всю конструкцию тащить. А так — по два опорных столба с каждой стороны вобьём, и пойдёт дело шибче.
— Вот-вот, — кивнул я. — И лес там, гляжу, подходящий растёт, близко к берегу.
— Сделаем, барин, — он уже прикидывал, кого отрядить на другой берег.
Я осмотрелся по сторонам, заметив что неподалёку от лесопилки сколотили ящики под золу и уголь.
— С золой, гляжу, дело пошло быстрее? — спросил я, подходя ближе к яме.
— Шибко быстро пошло, Егор Андреич! — оживился Семён, который как раз ворошил содержимое длинным шестом. — И зола и уголь получается на славу! Уголь проверили — жар держит хорошо, в кузницу в самый раз будет.
Я взял в руки кусок угля — тяжёлый, плотный, с характерным блеском на изломе. Действительно, хорош.
— Нужно задуматься о месте складирования, хотя бы временного, — сказал я, смотря на то, что сколоченные ящики уже полные. — Пока не дотянем мост и не начнём строить кузню с той стороны, надо где-то всё это хранить. Так что доски не экономьте — сделайте еще ящиков сколько нужно. Только про крышки не забывайте.
— А что если сарайчик небольшой сколотить? — предложил Семён. — Тут, на берегу. Чтоб и от дождя укрыть, и чтоб удобно было потом на другой берег переправлять, когда мост будет готов.
Я окинул взглядом берег, прикидывая место для временного склада.
— Дельная мысль. Завтра выделю пару человек, пусть займутся. А пока — накройте хоть рогожей, если дождь пойдёт.
Возвращаясь назад, я ещё раз окинул взглядом строящийся мост, растущую деревню, дальний лес, где сейчас стучали топоры крестьян, и зашагал обратно к дому. Машка, верно, уже ждёт с обедом, а после нужно будет обойти все работы, проверить, как идут дела на стройке дома, заглянуть к Прохору с его загородкой для поросят. Дел невпроворот, но на душе было легко. Всё шло своим чередом.
Возвращаясь с лесопилки, я услышал какой-то странный шум, доносившийся со стороны Уваровки. Сначала подумал, что показалось — ветер, может, разгулялся. Но нет, чем ближе подходил к деревне, тем отчётливее различал крики, визг и какое-то всеобщее бурление. Даже замедлил шаг, прислушиваясь. Визг был явно поросячий, а крики — вполне человеческие, причём на все голоса: и мужские басовитые, и женские звонкие, и детские заливистые.
Когда вышел к околице, картина предстала во всей красе — настоящий деревенский апокалипсис. Оказалось, что Прохор, когда загородку решил подправить, не доглядел, и поросята, воспользовавшись моментом свободы, дружно сиганули в поле. Теперь вся ребятня вместе с мужиками и бабами носилась за ними, пытаясь изловить беглецов, а те проскакивали чуть ли не под ногами, визжа от восторга своего неожиданного освобождения.
— Петька! — заорал я, увидев как он, красный как рак, пытался загнать особо резвого поросенка в какую-то корзину. — Что тут у вас?
— А то не видите, Егор Андреевич? — простонал он, промахнувшись мимо поросёнка в очередной раз. — Беда! Прохор, чтоб его, загон подправить вздумал, а эти нечистые духом тут же и сбежали!
Я едва сдержал смех, глядя на эту картину. Поросята, похоже, были в полном восторге от своей внезапной свободы. Они бегали кругами, то устремляясь к огородам, где маячила перспектива лакомой поживы, то кидаясь к речке, то просто носясь зигзагами без всякой видимой цели, кроме как позлить своих преследователей.
— Окружай его, окружай! — орал Степан, пытаясь загнать самого шустрого беглеца в тупик между домом и сараем.
Поросёнок же, словно издеваясь, прошмыгнул прямо между его широко расставленных ног и с победным визгом рванул в противоположную сторону, где прямо на него с полотенцем наперевес ковыляла Марфа.
— Ага! Попался! — торжествующе воскликнула она, набрасывая полотенце.
Но не тут-то было! Поросёнок сделал такой невероятный прыжок в сторону, что Марфа от неожиданности не удержавшись на ногах, свалилась в траву и лежала причитая и проклиная поросят.
— Ах ты ж паршивец! — взвыла она, пытаясь встать, кряхтя и ругаясь. Но тут же рассмеялась, глядя, как злополучный поросёнок, довольный собой, уже несётся к огородам.
Я оглянулся и увидел, как Прохор с виноватым видом пытается чинить загородку, периодически отвлекаясь на общую суматоху.
— Прохор, потом починишь! — крикнул я ему. — Сначала надо этих разбойников изловить!
Сказать честно, такого цирка наша деревня давно не видела. Дети были в полном восторге — бегали, визжали почти как сами поросята, пытаясь схватить их за пятачки, за хвостики, за что придётся. Мишка даже ухитрился поймать одного малыша-поросёнка, но тот так отчаянно завизжал и забрыкался, что мальчишка от неожиданности разжал руки, и пленник тут же дал стрекача.
— Мишка! Хватай его! — орал его отец, но было поздно — розовая молния уже скрылась в картофельных грядках.
Я решил, что без стратегии нам не справиться.
— Так, — крикнул я, залезая на бочку, чтобы меня было лучше видно и слышно. — Давайте-ка по порядку! Бабы — перекрывайте путь к огородам! Мужики — делайте загон из чего придётся, вон, жерди берите! Ребятня — гоните поросят в нашу сторону!
— Егор Андреич дело говорит! — поддержал меня Петька. — Давай, бабы, становись цепью!
Женщины, подобрав подолы и вооружившись кто чем — от полотенец до веников — встали плотной шеренгой перед огородами. Мужики быстро соорудили подобие временного загона из жердей, корзин и всего, что попалось под руку. А ребятня с визгом и хохотом принялась гнать поросят в нашу сторону.
Но поросята оказались на удивление хитры и изворотливы. Один, особо дерзкий, проскочил между Дарьей и Аграфеной, пользуясь тем, что те на секунду отвлеклись, споря, кто из них должен стоять ближе к крапиве.
— Держи его, держи! — заголосили они, но этот проказник уже мчался к картошке.
Тут в дело вступил Серко, наш деревенский пёс. До этого он с интересом наблюдал за всеобщей суматохой, но тут решил, что это игра специально для него. С громким лаем он бросился за поросёнком, в два прыжка нагнал его и, схватив за ухо, остановил.
— Ай да Серко! — восхитился я. — Вот кто нам поможет!
Пёс, довольный похвалой, отпустил визжащего пленника, которого тут же подхватил подоспевший Степан.
Второй — тот самый, что свалил с ног Марфу видимо, решил, что набегался вдоволь, и теперь просто стоял посреди двора, как будто размышляя, куда бы ещё податься. Мы окружили его со всех сторон, медленно сужая круг.
— Тихо, тихо, — шептал Прохор, — не спугните…
Но тут Петькин Васька не выдержал и с боевым кличем бросился на поросёнка. Тот от неожиданности метнулся в сторону… и угодил прямо в руки Ильи, который от радости аж присел.
— Попался, разбойник! — торжествующе воскликнул он, крепко держа его в руках.
Общими усилиями, все в пыли, запыхавшиеся, но довольные, мы загнали их обратно в починенный загон.