Петька почесал затылок:
— Это чтоб стекло там было, что ли?
— Именно, — кивнул я. — Причём — две такие на одном «устройстве», чтоб одинаково придавливались.
Я показал, как форма должна складываться, чтобы получались две одинаковые полубутылки одновременно.
— А потом ещё и чтоб обе части соединялись так, чтоб края ещё не остывшей заготовки спаялись между собой. Нужно будет сделать, чтоб форма складывалась, соединяя обе части.
Мужики переглянулись. Илья вытер пот со лба и неуверенно спросил:
— А это… чтоб что получилось-то?
— Бутылки, — ответил я просто. — Стеклянные. Для наливки и прочего.
— А-а-а, — протянул Петька, и в глазах его загорелось понимание. — Чтоб в них жидкость хранить, значит.
— Именно, — улыбнулся я. — Разное можно будет хранить.
Илья всё ещё выглядел озадаченным:
— А из чего делать-то форму эту?
— Да из любого дерева, — ответил я. — Нам же только как шаблон. Только выбирайте без сучков, чтоб ровнее было.
Петька кивнул, уже прикидывая, откуда взять подходящий кусок дерева:
— У меня кусок остался от того, что на бочку пошёл. Думаю, хватит.
— Отлично, — одобрил я. — Завтра и займёмся. Можно будет на глине опробовать, чтоб всё было чётко и ровно.
Мужики ушли, обсуждая предстоящую работу, а я остался во дворе, размышляя о том, как лучше организовать производство стеклянных бутылок. Дело новое, непривычное для деревни, но если всё получится, это будет большой шаг вперёд. Наливку можно будет не только пить самим, но и на ярмарку возить, продавать. Да и для других жидкостей стеклянная тара подойдёт лучше, чем глиняная или деревянная.
Вечером устроили чаепитие под яблоней. День выдался тёплый, но не жаркий, и вечерняя прохлада была особенно приятна. Машка расставила кружки, разложила ложки. В центре стола красовался торт — пышный и высокий.
Семьи Петьки и Ильи пришли почти одновременно. Петькина жена Дарья, принесла с собой варенье из лесной земляники — баночку совсем небольшую, видно, приберегала для особого случая. Илья пришёл с женой и двумя сыновьями-погодками, лет восьми и девяти. Мальчишки держались скованно, оглядываясь по сторонам и явно робея в присутствии барина.
— Садитесь, не стесняйтесь, — пригласил я, указывая на лавки. — Чай у нас сегодня особенный, да и угощение тоже.
Все расселись, поглядывая на торт с любопытством. Такого в деревне ещё не видали — пироги пекли, блины, оладьи, но торт был в новинку.
Машка разлила чай по чашкам — ароматный, китайский. Потом взяла большой нож и стала разрезать торт на аккуратные куски (так, как я ей сказал сделать накануне). Гости следили за каждым её движением, затаив дыхание.
— Это что же такое? — не выдержала Дарья. — Как вы это называете?
— Торт, — ответила Машка с гордостью. — Егор Андреич придумал. Там мука, яйца, масло, сахар, а между коржами сметана, взбитая с мёдом.
Она положила по куску каждому и сама села рядом со мной, с нетерпением ожидая, когда гости попробуют наше творение.
Первой рискнула жена Ильи. Она осторожно отломила кусочек ложкой и положила в рот. Глаза её расширились от удивления, а потом она закрыла их, наслаждаясь вкусом.
— Господи, что же это такое вкусное! — выдохнула она. — Как же это… Нет, не могу даже описать!
Все принялись пробовать торт, и вскоре над столом повисла та особенная тишина, которая бывает только тогда, когда люди наслаждаются по-настоящему вкусной едой.
— Какая же ты у меня умница, — сказала Прасковья, радуясь дочери. А Фома уплетая свой торт за обе щеки, тоже улыбнулся.
Машка попробовала свой кусок и аж застонала от удовольствия, так ей понравилось. Она перевела сияющий взгляд на меня:
— Боже, какая же вкуснотища! — воскликнула она.
Я довольно улыбнулся.
Петька, уплетая уже второй кусок, кивал, соглашаясь:
— Машка, да ты чародейка! Как это так можно из простых продуктов такое сотворить?
Илюшкины сыновья, забыв о смущении, уплетали торт за обе щёки, измазав лица в креме. Его жена пыталась их утихомирить, но я махнул рукой:
— Пусть едят на здоровье. Для того и делали.
Пока все наслаждались угощением, я поинтересовался у Петьки:
— А что там со стеклом? Как продвигается?
Петька, прожевав кусок торта, вытер рот и ответил:
— Семён расплавил следующую порцию и залил на камне. Сейчас остывает до завтра.
— А Прохор с ребятнёй камень нашли и шлифуют, — добавил Илья. — Хороший такой камень, ровный, для формы как раз подойдёт.
— Ну и отлично, — кивнул я, довольный новостями. — Значит, всё идёт как надо.
Машка, слушая наш разговор, вдруг спросила:
— А можно я завтра ещё торт сделаю? — и, заметив мой удивлённый взгляд, добавила: — Он мне так понравился, да и всем по вкусу пришлось.
— Конечно можно, — улыбнулся я. — Ты же видела, как и что — вот и сделай.
Дарья, сидевшая напротив, внимательно слушала наш разговор:
— А может, вместе испечём? — предложила она Машке. — Я к тебе завтра приду, ты меня научишь, и вместе сделаем?
Машка просияла:
— Конечно! Приходи пораньше, чтоб успеть всё сделать.
Мужчины тем временем перешли на обсуждение завтрашних дел. Петька рассказывал Илье, что завтра будет делать форму, а тот предлагал, как лучше выточить нужные детали.
— А как вы думаете, барин, — обратился ко мне Илья, — сколько таких бутылок нам понадобится?
Я задумался на мгновение:
— Для начала хотя бы дюжину. А там посмотрим, как пойдёт дело. Если всё получится, можно будет и больше делать.
Петька кивнул, соглашаясь:
— Дюжину осилим. Главное, чтоб форма удачная вышла.
— Выйдет, — уверенно сказал я. — Завтра покажу, как точнее выстругать, чтоб зазор правильный был.
Чаепитие продолжалось до самых сумерек. Торт был съеден до последней крошки, чайник опустел, а разговоры не стихали. Обсуждали и новую форму для бутылок, и стекло, и урожай, и планы на будущее. Дети Ильи и Петра, наигравшись во дворе, заснули прямо на лавке, прижавшись друг к другу.
Когда стало совсем темно, гости начали собираться домой. Дарья ещё раз поблагодарила Машку за угощение и пообещала прийти завтра пораньше. Илья подхватил сонных сыновей на руки и они отправились к себе.
— Спасибо за угощение, барин, — сказал на прощание Петька. — Такого вкусного отродясь не едал.
— Машку благодари, — улыбнулся я.
Фома с Прасковьей обняли дочь, что-то ей тихо сказав.
Когда гости ушли, мы с Машкой остались вдвоём под яблоней. Она прижалась ко мне, положив голову на плечо:
— Хорошо посидели, правда?
— Правда, — согласился я, обнимая её.
— А знаешь, что самое приятное? — спросила она тихо.
— Что?
— Видеть, как людям нравится то, что ты делаешь. Как они радуются новому вкусу, новым вещам. Это… это как будто маленькое чудо творишь.
Я улыбнулся, понимая, что она имеет в виду. Действительно, видеть, как жизнь в деревне меняется к лучшему, как люди узнают что-то новое, пробуют, учатся — это давало особое удовлетворение.
— Завтра большой день, — сказал я, глядя на звёзды. — И форму для бутылок начнём делать, и стекло проверим, как остыло.
— И торт ещё испечём, — добавила Машка с улыбкой.
Мы ещё немного посидели под яблоней, наслаждаясь тишиной и прохладой, а потом пошли в дом.
Глава 17
На утро сходили к лесопилке, посмотрели как там Семён залил стекло. Тот весь аж на иголках был, ожидая вердикт — переминался с ноги на ногу. Глаза его беспокойно следили за моим лицом, пытаясь уловить реакцию. Всё-таки полностью сам делал, без моего надзора, и теперь жаждал одобрения.
Я внимательно осмотрел его работу — стекло лежало ровным слоем, без пузырей, прозрачное, с легким зеленоватым оттенком. По краям были небольшие наплывы, но для первого самостоятельного раза — более чем достойно.
— Ну молодец, справился, — похлопал я его по плечу. — Всё у тебя получилось. Стекло чистое, ровное. Наплывы по краям — ерунда, научишься контролировать.
Лицо Семёна просияло, словно солнце выглянуло из-за туч. Он расправил плечи, приосанился, не в силах скрыть гордость.
— Продолжай в том же духе, — добавил я. — Чем больше практики, тем лучше результат.
Прохор уже заканчивал работу со вторым камнем. Склонившись над ним, он аккуратно полировал поверхность, время от времени отходя на шаг, чтобы оценить результат под другим углом.
— Семён, как Прохор справится, будешь делать сразу на два камня. Справишься? — спросил я.
Тот кивнул, довольный похвалой и оказанным доверием. В его глазах читалось: «Да я хоть на десять, барин, только скажите!»
— Тогда мы с Петькой пойдём, займёмся формой для бутылок, — сказал я, направляясь к выходу. — А вы тут без нас управитесь?
— Не сумлевайтесь, Егор Андреич, — заверил меня Семён. — Всё будет в лучшем виде!
Мы перешли с Петькой мост и направились к ангару. Нам нужно было найти подходящее бревно для будущей формы.
— Что ищем-то, барин? — спросил Петька, оглядывая штабеля древесины.
— Нам нужен кусок дерева, — ответил я, прикидывая размеры. — Достаточно большой, чтобы вырезать из него форму для бутылки. И без сучков, чтобы легче было обрабатывать.
Петька понимающе кивнул, и мы принялись за поиски. Через некоторое время нашли то, что искали — крепкое бревно без видимых дефектов, достаточно широкое и плотное.
— Вот это подойдёт, — сказал я, простукивая древесину. — Звук хороший, значит, нет внутренних пустот.
С помощью пилы мы отрезали кусок нужной длины, а затем перетащили его в ангар, где у нас был оборудован верстак и стали думать, как всё устроить.
— Я хотел сначала макет какой-то сделать, — признался я, разглядывая бревно. — Но с этим тоже возникнет проблема. Знаешь что, давай сразу, но обдумывая каждый шаг.
Петька согласно кивнул, доверяясь моему опыту. Я же взял уголь и нарисовал на торце бревна очертания будущей бутылки — овальное тело, плавно переходящее в горлышко.