— Эк, разыгралась сегодня! — восхитился Петр, глядя на бурлящую воду.
— Дождь ночью прошёл в верховьях, вот и разгулялась, — раздался голос Семёна, который уже поджидал нас у лесопилки. — А я вас уже заждался. Что привезли-то?
— Новую жизнь привезли, — загадочно ответил я, спрыгивая с телеги.
Семён подошёл ближе, с интересом разглядывая наш груз.
— Чегой-то я не пойму, — почесал он затылок. — Пилы как пилы. Что в них особого?
— Не в пилах дело, — я начал выгружать крепления, — а в том, как мы их поставим. Давай сначала колесо остановим.
Втроём мы подошли к лебедке, закрепленной на опоре у колеса — простому, но эффективному механизму, позволявшему приподнимать колесо над водой. Натужно скрипнув, деревянные балки пришли в движение, и колесо медленно поднялось, прекращая своё вращение.
— Ну, теперь за работу, — я засучил рукава.
Семён сразу же включился в процесс, хотя явно не понимал, что мы затеяли.
— А зачем мы старые крепления снимаем? — спросил он, помогая Петру отсоединять крепления с каретки.
Петр выпрямился и с важным видом, как профессор перед студентами, начал объяснять:
— Понимаешь, Семён, когда мы ставим пилы на одинаковом расстоянии друг от друга, мы получаем доски одинаковой толщины.
— Ну, это я и так знаю, — буркнул Семён. — Не дурак.
— Так вот, — продолжал Петр, совершенно не смутившись, — если мы уменьшим расстояние между пилами, то получим доски тоньше. А если доски тоньше…
— То их из одного бревна выйдет больше! — догадался Семён, и его глаза загорелись пониманием. — Вот ты куда клонишь!
— Именно! — подтвердил я, затягивая новое крепление. — С каждого бревна не четыре доски, а семь.
— Ого! — Семён присвистнул. — Почти вдвое больше! А выдержат ли тонкие доски? Не поломаются?
— Вот сейчас и проверим, — я подмигнул ему. — Для крыши и внутренней отделки такие доски в самый раз. Даже лучше — легче будут.
Работа кипела. Мы снимали старые пилы, устанавливали новые крепления, регулировали расстояние между лезвиями. Петр то и дело сверялся с чертежами, которые мы набросали вчера.
— А этот брусок куда? — Семён вертел в руках деревянную деталь.
— Это распорка, — терпеливо объяснял Петр. — Она держит пилы на одинаковом расстоянии. Видишь, на ней зарубки? По ним выставляем.
— А-а-а, — протянул Семён, разглядывая зарубки. — Умно придумано. Это Егор Андреевич надоумил?
— Моя идея, его исполнение, — я кивнул в сторону Петра. — Вместе думали.
Петр приосанился, довольный похвалой.
— А если ещё больше пил поставить? — вдруг спросил Семён. — Ещё тоньше доски будут?
Я покачал головой:
— Всему есть предел. Слишком тонкие доски просто расколются при пилении. Да и пилам нужно пространство для работы — опилки должны куда-то деваться.
За разговорами час пролетел незаметно. Наконец, брусок был закреплен, последняя пила установлена.
— Ну что, запускаем? — я оглядел нашу работу.
— Давайте! — Петр потёр руки в предвкушении.
Мы опустили колесо обратно в воду. Постепенно набирая обороты, оно начало вращаться, передавая движение всей системе. Механизм заскрипел, застонал, приспосабливаясь к новой конфигурации, но вскоре заработал ровно и уверенно.
— Вроде идёт, — сказал Семён, прислушиваясь к звуку работающего механизма.
— Давайте бревно загоним и проверим, — предложил я.
Втроём мы закинули на желоб первое бревно и запустили подачу. Пилы вгрызлись в древесину, и воздух наполнился запахом свежих опилок.
— Смотрите, как идёт! — воскликнул Петр, не в силах скрыть волнение.
Я внимательно следил за процессом, готовый в любой момент остановить механизм, если что-то пойдёт не так. Переживал, что доски могут колоться из-за того, что они будут пилиться тоньше — всё-таки толщина пил была приличная. Но бревно медленно, но верно продвигалось вперёд, превращаясь в аккуратные доски. А мы закинули еще одно, чтоб оно подпирало первое бревно.
— Получилось! — радостно завопил Семён, когда первая партия досок вышла с другого конца пилорамы.
Я подошёл, внимательно осмотрел результат. Доски вышли ровные, гладкие, без сколов и трещин.
— А ну-ка, ещё одно бревно, — скомандовал я, желая убедиться, что успех не случаен.
Мы распилили ещё два бревна, и результат был таким же отличным — ни одна доска не сломалась, всё шло как по маслу, только теперь с каждого бревна выходило не четыре, а семь досок.
— Ну, Егор Андреевич, вы голова! — воскликнул Семён. — С такими досками мы теперь весь уезд застроим!
— Не только уезд, — хитро прищурился Петр. — Думаю, и в соседние можно будет возить.
Оставив мужиков настраивать производство, я решил проверить, как идут дела на другом берегу. Перешёл по мосту, на котором уже сделали поручни для удобства — простые, но крепкие перила из горбылей.
А там меня ждала картина маслом — самана наделали столько, что можно было не то что кузню поставить, но и ещё и сделать какие-то дополнительные постройки. Кирпичи из глины, соломы и навоза сохли ровными рядами, занимая почти весь берег.
— Эй, мужики! — крикнул я крестьянам, которые продолжали месить глину. — Стойте! Хватит уже!
Они остановились, недоумённо глядя на меня.
— Чего такое, барин? — спросил один из них, вытирая пот со лба. — Плохо делаем?
— Наоборот, слишком хорошо, — усмехнулся я. — Столько намесили, что на три кузницы хватит. Давайте-ка лучше строить начнём.
Я позвал Семёна:
— Семён, глянь, сколько материала! Пора кладку начинать.
— И то верно, — кивнул он, оценивая фронт работ. — А как класть-то будем?
Я присел на корточки, палкой начертил на земле примерный план:
— Смотри, делаем так. Сначала основание — камни кладём на глиняный раствор, чтобы от земли влагу не тянуло. Потом кирпичи в два ряда, для прочности. Вот тут окно широкое, чтобы свет был. Здесь — дверной проём. А вот тут…
Семён внимательно следил за моими движениями, изредка кивая или задавая уточняющие вопросы.
— Понял, Егор Андреевич, — наконец сказал он. — Сделаем в лучшем виде.
— Отлично, — я поднялся, отряхивая колени. — Тогда начинайте. Я потом проверю.
Семён тут же кликнул пару мужиков, и они собрались вокруг моего чертежа. Он что-то объяснял им, показывая руками размеры и формы. Мужики кивали, о чем-то переспрашивая.
Я уже собирался уходить, когда Семён вдруг повернулся ко мне:
— Егор Андреевич, чуть не забыл! — он хлопнул себя по лбу. — Мы эту… потáшь-то наделали за два дня. Два горшка полных!
— Потáшь? — я замер на месте, не веря своим ушам. Вот это была хорошая новость!
— Ага, — кивнул Семён. — Как вы учили — золу вымачивали, процеживали, выпаривали. Получилось, кажись, хорошо.
— Молодцы! — я не скрывал радости. — Настоящие молодцы! А глины не додумались насушить красной?
— Всё сделали, барин, — Семён расплылся в улыбке. — И даже покрошили её мелко-мелко, прям в пыль. Ребятня целый день толкли, аж руки посбивали.
Это было даже больше, чем я ожидал. С потáшем и красной глиной мы сможем…
— Ну что ж, — я улыбнулся, глядя на удивлённые лица мужиков, — тогда нужно добывать металл.
Работа закипела быстро. Я развёл под ретортой сильный огонь. Внутри начался процесс — вода, оставшаяся в поташе, превращалась в пар, который, проходя через раскалённый уголь, преобразовывался в смесь газов, богатую водородом и угарным газом. Именно эта смесь и была нам нужна для восстановления металла из глины.
К отверстию в крышке я приладил глиняную трубку и направил её в другой сосуд, наполненный глиной, которую ребята перетёрли в порошок. Семён смотрел на всё происходящее с нескрываемым изумлением.
— Сейчас газ пойдёт через глину, — пояснил я ему. — И начнётся самое главное.
— Это как в прошлый раз? — спросил Семён.
— Да, металл из глины делать будем, — ответил я, не отрывая взгляда от нашей конструкции. — Газ заберёт кислород из неё, и уже потом можно будет собирать металл.
Гришка удивленно хлопал глазами не представляя как такое может быть. Но я был уверен в успехе — химические реакции подчиняются строгим законам, и результат будет именно таким, как я рассчитывал. Тем более, у нас уже один раз так получилось.
Процесс шёл медленно. Из трубки появился сизый дымок, который начал проходить через слой глины. Я внимательно следил за тем, чтобы огонь под ретортой не угасал.
Во второй половине дня закончили возиться с светильным газом и оставили глину остывать, а сами сели перекусить.
Ну а после пришли пробовать собирать металл. Я каждому раздал по магнетиту, чтоб каждый из них прочувствовал каково это собирать металл из глины.
— Смотри-ка, дело пошло! — воскликнул Семён, когда металл начал прилипать к камню.
Солнце клонилось к закату, а мы всё работали. Руки были в глине, лица почернели от копоти, но никто не жаловался. Все на столько были увлечены процессом, что не заметили как наступил вечер.
Петр заметил:
— А глина-то белая остаётся. Глядите, как мука!
— Это каолин, — объяснил я, разглядывая белоснежный остаток. — Ценная вещь, между прочим. Отложим в сторону — пригодится для внутренней обмазки кузнечной печи. А потом, глядишь, и фарфор освоим.
— Фарфор? — изумился Гришка.
— Именно, — кивнул я. — Но это потом. Сейчас главное — металл.
Когда стемнело, мы наконец остановились. Я собрал все наши металлические трофеи и взвесил в руке.
— Килограмма два, — объявил я с гордостью. — Для первого раза неплохо.
Мужики с уважением смотрели на металлические крошки, которые мы складывали в небольшое корыто.
Белую глину мы аккуратно собрали в мешки из холстины. Её набралось около двадцати килограммов — примерно то, что я и ожидал при выходе металла в десятую часть от исходного сырья.
Мы сидели у костра, уставшие, но довольные. Два килограмма металла лежали рядом — первый шаг к большим переменам.
— С этим металлом мы ещё такого наделаем, — я смотрел на огонь, представляя будущие возможности. — И это только начало, мужики.