- Слушаю вас, ребятки, какие у нас проблемы? - улыбнулся Роман щербатым ртом. Он и на голливудскую улыбку пожадничал, ни к чему она ему была.
- Проблемы серьезные, Роман Ильич, - начал Володя. - Хозяин "Русской сказки" отказался нам платить, хозяин "Лесной поляны" тоже, хозяин казино в Верзилине тоже что-то темнит, даже владелец сраного кафе в Воронцове залупается, извините за выражение, Роман Ильич, - добавил Володя, увидев скривившееся лицо Романа. - Короче, как Заславского взяли, дела наши резко пошли вниз. Мы их сегодня объездили, так разговаривают, вы бы слышали...
Разве раньше бы они так разговаривали... Мы к вам в больницу не решались приходить с такими новостями, тревожить вас...
- Напрасно, - спокойно произнес Роман и так взглянул на здоровенного Володю, что тот побледнел. - Вы, падлы, все дело загубить решили? Все, что годами создавалось, и не вами, между прочим... Вы чем занимаетесь? Блядством, пьянством? Вы на что живете, сучары?!
Он встал с засаленного кресла и подошел к Володе.
Тот тоже вскочил. Роман не доставал ему и до подбородка.
- Звони по мобильному всем! Всем звони, паскуда! - шипел Роман, а глаза его наливались кровью. - Сюда всех! Немедленно! При полном параде! Ты что молчишь, Юркеш? Перетрахался ночью, все вниз ушло?
- Я что, я ничего... - лупил глаза дебилообразный Юркеш. - Я вас не хотел тревожить...
- Я вас обоих потревожу зато. - Он подбежал к старенькому серванту, открыл дверцу и вытащил оттуда "беретту". - Я вас кончу сейчас здесь, волков позорных, говнодавов, дармоедов.
Бритоголовые потеряли дар речи и стали медленно отступать к выходу. Этот маленький человечек с налитыми кровью глазами напоминал им какого-то сказочного злодея, способного совершить сейчас что-то ужасное. К тому же им довелось видеть Романа в деле, они знали, на что он способен.
- Сходи, однако, за кефирчиком, Володя, - вдруг произнес Роман и положил "беретту" на видавший виды диван. - А ты, Юркеш, звони всем. Сбор через час. Здесь.
Обалдевший от страха, вспотевший Володя мигом побежал за кефиром, а Юркеш судорожно стал обзванивать братву. Через час к подъезду подъехало не менее десяти иномарок, одна роскошнее другой. К ним спустился Роман в старенькой дубленке и видавшей виды ушанке, приветственно махнул всем рукой и сел в белый "Мерседес" на заднее сиденье.
- Начнем с "Русской сказки", - тихо произнес Роман. - Поужинать надо хорошенько после больничных харчей.
...Через полтора часа в ресторане "Русская сказка" был проведен настоящий погром. Все стекла разбиты, мебель превращена в груду деревянных обломков, запасы спиртного и продуктов уничтожены, работники и немногочисленные посетители жестоко избиты. Хозяина с выбитыми зубами и заплывшим левым глазом приволокли к Роману, сидевшему в "Мерседесе" и спокойно покуривавшему.
- Из-за вас, между прочим, я опять начал курить, - проворчал Роман, выходя из машины навстречу изуродованному хозяину ресторана. - А мне запрещено врачами. Я больной человек, понимаете вы? Никакого сострадания, Володя! Гражданин Фомин потерял дар речи, встряхни его, объясни, что я плохо себя чувствую и мне некогда.
Увесистый удар по почкам заставил хозяина застонать.
- Так вы когда заплатите-то? - как ни в чем не бывало спросил Роман. Мне они такое рассказали, я и не поверил.
- Я заплачу, все заплачу. Хоть сегодня, - прохрипел хозяин ресторана.
- Ну вот, а они говорят невесть что..'. Что вы там такое устроили в ресторане? - укорял Роман. - Хоть бы бутылочку "Боржоми" мне принесли. Совести у вас нет. Езжайте с гражданином Фоминым и получите с него долг. Извините их, гражданин Фомин, они такие горячие, спасу с ними нет... А мы поехали дальше...
Они быстро получили что им причиталось и в "Лесной поляне", и в Верзилине. А вот охрана кафе в Воронцове встретила приехавших агрессивно, крутые, нанятые владельцем кафе ребята не поняли, с кем имеют дело, и открыли пальбу. Один из нападавших был ранен в ногу. Новый хозяин кафе, отчаянный парень, воевавший в Чечне и возомнивший себя суперменом, категорически не хотел платить дань рэкетирам и сам принял участие в перестрелке. Но силы были слишком неравны, его ранили в ногу, а потом приволокли к Роману.
- Ты что, парень? - тихо спросил Роман. - Зачем тебе все это? Жил бы себе спокойно...
- Пошел ты на хер! Спасу от вас нет! Из-за вас все дело в России гробится - опутали страну сетями на всех уровнях. Люди боятся свое дело открыть, никому неохота свои кровные вам отдавать ни за что... Ничего ты от меня не получишь, хочешь - сожги, хочешь - прирежь...
- Храбрый ты парень, однако, - похвалил его Роман. - Только все это дело не нами затеяно, я тоже человек подневольный, мне надо с тебя получить. Мы договаривались с прежним хозяином Димой, а он тебе, видать, плохо объяснил, что к чему. А скорее всего он объяснил тебе, что нашего хозяина нет, что мы теперь стадо и с нами можно обращаться как угодно.
Я тебе докажу, парень, что это не так. Я очень уважаю тебя как храброго паренька, но мне придется ликвидировать тебя. Сколько тебе лет?
- Двадцать четыре, - кривясь от боли в ноге, проговорил смельчак.
- Ну вот, двадцать четыре. И вся твоя жизнь уложилась в эти годы. И ради чего? Ради дурацких денег?
Нелепо, парень!
Его монотонный унылый голос сбивал хозяина кафе с толку. А твердые глаза говорившего не оставляли ему никаких шансов. И когда Роман вытащил из кармана пистолет и приставил его ко лбу хозяина, тот понял - убьет. И стало жаль себя.
- Заплачу, ваша взяла, - тихо произнес он.
- Ребята! - крикнул Роман. - Перевяжите его.
Это хороший человек, никогда его не обижайте. Я беру его под свою особую защиту. Как тебя зовут-то? И не познакомились даже.
- Валерой меня зовут, - представился раненый.
- Ты далеко пойдешь, Валера. И кафе твое будет процветать, не то что при Димочке, человеке малоинициативном и малограмотном. Никакой фантазии.
Я пришлю тебе дизайнера, мы из твоего кафе куколку сделаем. И охранять будем, как родное. Перевяжите и отвезите домой! - скомандовал Роман. - Все. Дело сделано.
Белый "Мерседес" быстро домчал Романа до его многоэтажной окраины. Он вышел из машины, как всегда, поблагодарил водителя. Орава головорезов глядела на невзрачного Романа в истертой дубленке с восхищением - как он мигом сумел наладить дело, которое начало было разваливаться из-за ареста Заславского и болезни Романа.
- Что-то я, между прочим, не вижу здесь нашего Женечку? - вдруг заметил Роман отсутствие одного из братков.
- Ему звонили и домой, и на мобильный, не отвечает ни тот, ни другой, сказал кто-то.
- Странно, - пожал плечами Роман. - А ведь он мне очень нужен. Ну ладно, до свидания. Я хочу спать...
Он поднялся к себе на седьмой этаж, разделся, налил стакан кефира и стал смотреть по телевизору ночные новости. Потом немного подумал и набрал номер телефона.
- Алло! - ответил мужской голос. - Алло, я слушаю вас...
В планы Романа не входило разговаривать с этим человеком, и он хотел было положить трубку, но тот предупредил его.
- Это Роман Ильич? - вдруг крикнул мужской голос. - Я чувствую, это вы... Где Нина, скажите мне, пожалуйста, я умоляю вас...
Роман положил трубку и набрал другой номер, взглянув на часы, - шел уже первый час ночи. И опять мужской голос:
- Я вас слушаю... Что вы молчите? Кто это? Говорите же, не тяните душу...
Роман положил трубку, потом пошел в крохотную прихожую, вытащил из кармана дубленки пачку "Парламента", закурил.
"Курить заставляют, сволочи, - подумал он злобно. - Душу им тянут, видите ли. А есть у них душа-то?"
Он выкурил сигарету, разделся и лег под теплое ватное одеяло. День был трудный, но плодотворный, и можно было бы спокойно заснуть с сознанием выполненного долга. Но.., не спалось. Было безумно тоскливо и одиноко. Хотелось выть волком от этого окаянного одиночества. Калейдоскопом проносилась его сорокасемилетняя жизнь...
...Шестьдесят пятый год. В июле Ромка приехал в Москву искать счастья. Ему все равно было, куда ехать, когда умерла от инфаркта мать, а отчим выкинул его на улицу, на следующий же после похорон день приведя в дом молодую жену. Ромке было тринадцать, он был хил и невзрачен, как-то противостоять здоровущему отчиму не мог. А почему он не поехал из Иршанска в столицу Украины Киев, а поехал именно в Москву, он до сих пор не понимает. Может быть, тогда бы его жизнь потекла по другому руслу. Судьба...
Ромке очень жалко было своих зачитанных до ветхости книжек, оставшихся в доме, - Дюма, Джек Лондон, Майн Рид, Жюль Берн, - их ему покупал еще покойный отец. А больше ничего не было жалко, только себя самого. На нем были серые потертые брюки, которые были ему малы, и такой же пиджачок клоунского вида. Он прекрасно знал, что представляет собой жалкое зрелище. И он был страшно стеснителен. В кармане лежало три рубля, ему дала их еще покойная мама, перед тем, как ее увезли в больницу, откуда она уже не вернулась. "Сынок, у тебя скоро день рождения, это тебе на подарок, у меня больше нет. Вернусь, дам еще". Не вернулась. А в свой день рождения, тринадцатого июля, Ромка ехал зайцем в Москву. По вагону разносили пирожки, бутерброды, лимонад. Ромка хотел купить себе пирожок и бутылку лимонада, рванул трояк из кармана, трояк зацепился за крючок от перочинного ножичка, и от него оторвался кусочек. С ужасом Ромка глядел на этот рваный трояк, последнюю надежду... Он дрожащими пальцами протянул толстой разносчице этот трояк, еще на что-то надеясь. "Да он рваный. Не приму, - фыркнула толстуха. - Кусок вон оторван. Мне что, из своих выкладывать за тебя? Давай другие деньги". - "А других у меня нет", - пролепетал дрожащими губами Ромка. "Мое-то какое дело? Твои проблемы", - улыбнулась разносчица золотыми зубами и пошла дальше. До Москвы он ехал голодный, ему страшно хотелось пить, но трояк никто не хотел принимать.
Соседи по вагону жрали жареных куриц, варенные вкрутую яйца, помидоры, огурцы, пили пиво и водку, а он сжался в уголке и старался не думать о еде...