– Ну что же вы? Садитесь наконец в машину! Нам еще в отдел ехать.
– Пусть Полина выйдет! – хрипло произнес Томилин.
Жмыхов понял, что простого варианта не получится, придется идти на крайние меры. Он вздохнул и сделал шаг в сторону Томилина.
– Понимаете, – начал он мягко, – она сейчас не может выйти. Как бы это сказать, у нее был нервный срыв, пришлось дать ей успокаивающее, и она сейчас э-э… спит. Можете убедиться сами.
– А скажите, – неожиданно спросил Томилин. – Такой урод с синяком в половину морды – он не ваш человек?
– О ком вы говорите, не понимаю, – удивился Жмыхов, делая еще один шаг.
Он уже понял, что обмануть Томилина не удастся и придется применять силу. Тянуть дальше не имело смысла. Сейчас или никогда. Противник был несомненно опасен, но церемониться Жмыхов больше не собирался. В голове его вертелась старая глупая поговорка насчет того, что раз пошла такая пьянка, то режь последний огурец. Нужно было кончать эту бессмысленную карусель. Лишь бы не подвели напарники. Лоскутов, конечно, уже был отыгранной картой, но на Гусева он возлагал немалые надежды.
Жмыхов сделал еще шаг. Он прикидывал, как лучше поступить – попытаться применить захват или пригрозить Томилину оружием. Последнее показалось ему надежнее. Не сводя глаз с каскадера, он медленно сунул руку под пиджак, пытаясь нащупать под мышкой рукоятку пистолета. За его спиной так же медленно щелкнула и отворилась дверца автомобиля – кажется, Гусев шел ему на подмогу.
Но Томилин неожиданно тоже двинулся навстречу. Расстояние между ними уже сократилось до расстояния удара, и теперь Жмыхову невольно пришлось отступить на шаг. Он сделал это, одновременно выхватывая пистолет. Но сказать ничего не успел. Потому что Томилин перехватил его руку, дернул вверх-вниз и резко вывернул. Майор вскрикнул от боли и выронил оружие.
– Стоять! – заорал от машины Гусев. – Стоять, сука! Стреляю!
Томилин отшвырнул от себя Жмыхова, который не удержался и свалился на землю, перевернувшись через голову. А Томилин повернулся и побежал назад к станции, петляя, чтобы сбить с толку стрелка.
Но Гусев стрелять не стал, а бросился в погоню. Жмыхов, матерясь, шарил в пыли, пытаясь найти пистолет. Наконец он его нашел и стал подниматься. Но в этот момент Томилин подскочил к группке моторизованной молодежи и, не раздумывая, со всего плеча врезал одному из мотоциклистов по морде. Парень без звука опрокинулся на спину и слетел с мотоцикла, расплескивая по асфальту недопитое пиво. Приятели онемели. Гусев еще раз прокричал: «Стоять!» – он уже был совсем близко.
Но Владимир вскочил в седло освободившегося от водителя мотоцикла, выжал газ и с грохотом и треском рванул с места, едва не сбив бегущего Гусева. В одну секунду он миновал то дерево, под которым стояла припаркованная машина, свернул направо и помчался вдоль спящей поселковой улицы.
Жмыхов сдержал желание выстрелить ему вслед и махнул рукой Гусеву.
– В машину! Скорее! – прохрипел он.
Они кинулись к автомобилю. Но еще раньше с гиканьем и треском устремились в погоню мотоциклисты. Один, впрочем, остался утешать нокаутированного товарища. Зато трое других понеслись вслед за обидчиком, что называется, очертя голову. Ситуация полностью вышла из-под контроля. Гусев тоже понял это и, выезжая из тени, спросил у Жмыхова сквозь зубы:
– Что будем делать?
– Задача одна – догнать Томилина, – сказал майор. – Догнать любой ценой.
– Эх, знать бы сразу – разогнал бы эту сволочь на мотоциклах! – с сожалением заметил Гусев. – Вот чего с ними теперь делать? А он-то, гад, каков? Быстро сориентировался!
– Что делать, что делать – на трассу выедем, посмотрим, что делать.
Кавалькада проскочила поселок. Впереди Томилин на грохочущем мотоцикле, за ним на некотором отдалении растянулась троица байкеров, а на хвосте у них – старенький «Форд» Гусева. Томилин выжимал из железного коня все, что мог, и за поселком неожиданно свернул не на шоссе, а к лесу. Причем сделал это там, где не было никакого поворота и никакой дороги. Просто выбрал пригорок на обочине и на полной скорости взлетел на него, использовав как трамплин для отчаянного прыжка в темноту. Красный огонек перечеркнул небо и канул вниз, погаснув на фоне черной громады близкого леса. С дороги было видно, как пробежал по стволам деревьев последний луч света и погас.
Разгоряченные погоней мотоциклисты поступили по-разному. Первый решил, что его мастерство ничуть не уступает мастерству угонщика, и направил своего железного коня на тот же трамплин. Но что-то у него не заладилось с самого начала – возможно, он не сумел вырулить на пригорок по центру, а проехался наискосок, пролетел в воздухе совсем немного и клюнул носом в землю. Парень вылетел из седла, перевернулся через голову и тоже пропал в темноте.
Второй поосторожничал. Сбросил скорость и просто съехал в придорожную канаву. Там у него заглох мотор, и было слышно, как парень матерится, стараясь изо всех сил завести машину.
Третий не захотел изображать из себя каскадера и затормозил на обочине. Опустив ногу на землю, он напряженно всматривался в темноту, пытаясь понять, что происходит с его товарищами.
– Еще двадцать метров, прижмись к обочине и тормози! – проорал в ухо Гусеву Жмыхов, хватая его за рукав.
Гусев молча кивнул и выполнил все, о чем его просили.
– Давай! Я знаю, чего он хочет, – выпалил майор. – Он попытается спрятаться в лесу. Действуем! А ты, Лоскутов, сторожи машину. В бардачке ствол возьми. И если, не дай бог…
Лицо его в этот момент было настолько страшным, что Виталий не осмелился перечить, хотя чувствовал себя из рук вон плохо и едва не падал.
Жмыхов вместе с Гусевым выскочил из машины. Подняв руку с пистолетом, Андрей всмотрелся в перепаханную полосу, которая лежала между дорогой и лесом. Он смутно различил валяющийся на боку мотоцикл. Рядом никого не было.
– К лесу! – скомандовал он Гусеву. – Он туда побежал. И будь осторожней – у него травматический с собой.
Они побежали, не обращая внимания на сбитых с толку мотоциклистов. Те окончательно забыли о погоне и, оставив мотоциклы, пошли вытаскивать из канавы своего самого неумного товарища.
– Мне стрелять? – спросил на бегу Гусев.
– На поражение! – не колеблясь, ответил Жмыхов. – Семь бед – один ответ. Эту историю надо кончать, пока она нас не прикончила.
– А что с этими? – спросил Гусев, подразумевая парней с мотоциклами.
– Плевать! – сказал Жмыхов. – При первом выстреле разбегутся и будут молчать в тряпочку.
Они добежали до первых деревьев и здесь по знаку Жмыхова остановились. Подняв предостерегающе руку, он несколько секунд вслушивался в тишину. Потом оба довольно ясно различили шелест веток и треск хвороста, удаляющийся в юго-западном направлении.
– Он! – удовлетворенно кивнул Жмыхов. – К реке бежит. Там берег на той стороне крутой. Теперь он от нас не уйдет. Главное, сгоряча в меня не шмальни! Разойдемся маленько, чтобы охват больше был…
Они побежали дальше, временами останавливаясь и вслушиваясь в звуки леса. Преследуемый, кажется, их еще не обнаружил и все время бежал в одном и том же направлении. Это облегчало задачу, но бегуном Жмыхов был неважным, поэтому очень скоро почувствовал усталость, а перед глазами у него побежали красные круги. Сердце колотилось как бешеное и грозило вот-вот выскочить из груди. Майор невольно замедлил бег, а потом и вовсе перешел на шаг. «Чертов возраст! – мысленно выругался он. – Но кто же знал, что на старости лет придется в забегах участвовать? Еще и неизвестно, какой приз за этот забег получишь…»
К счастью, лес стал редеть, на небе прорезался узкий серп нарождающегося месяца, и Жмыхов, точно во сне, увидел приближающуюся гладь неширокой реки, пологий берег и бегущего к воде человека. Слева от майора из зарослей с хрустом выбрался Гусев. Он тоже тяжело дышал и озирался. Жмыхов молча указал ему на силуэт, спешащий к воде. Гусев понимающе кивнул и тщательно прицелился. Однако пистолет ходил в его руке ходуном, и он все медлил с выстрелом.
– Томилин, стоять! – закричал Жмыхов срывающимся голосом.
Убегающий человек обернулся, и тут же грянул выстрел. Пуля со свистом ушла в ночь, не причинив никому вреда. Гусев выругался и снова выстрелил. На сей раз пуля ушла вниз и взбила песок у самой кромки воды. Выстрел подстегнул беглеца. Он прибавил шагу. Теперь выстрелил Жмыхов и с ликованием в душе увидел, как Томилин споткнулся, упал на колени, а потом и вовсе повалился на бок, пропав из поля зрения.
– Есть! – завопил Гусев.
Удача придала им сил, и они снова бросились бежать. Однако в этот момент Томилин довольно резво поднялся и, согнувшись пополам, чтобы быть менее заметным, метнулся к реке. Потом он, поднимая фонтан брызг, врезался в воду, глубоко нырнул и поплыл к противоположному берегу.
Жмыхов выстрелил в расходящуюся кругами воду. Подскочил Гусев и тоже стал стрелять, методично выпуская одну пулю за другой в медленные прохладные волны. Быстро опустошив обойму, он словно очнулся, вздрогнул, опустил руки и вопросительно посмотрел на своего спутника. Майор, словно гончая, принюхивался к запахам ночи, а на его лице все отчетливее проступало выражение крайней озабоченности.
После оглушительного грохота выстрелов тишина просто давила на уши. Кажется, Жмыхов различил в этой тишине подозрительный всплеск метрах в двадцати вниз по течению и подался вперед, намереваясь бежать вдоль берега.
– Готов? – почему-то шепотом спросил Гусев. – Как думаешь?
– Когда пульку расписываешь, думать надо, – зло оборвал его Жмыхов. – А нам доказательства нужны. Убедительные. Нам в любом случае у него документы забрать надо.
– Но если он выплыл, то должен обнаружить себя. Тут место открытое. Не может он незаметно уйти.
Что-то сообразив, он принялся оглядываться по сторонам, высматривать что-то под ногами, а потом опустился на колени и посветил себе телефоном.
– Посмотри, Васильич! – позвал он. – Тут все в крови!