Когда Мэтт заметил Ганглати, стоящего в стороне, он двинулся в ту сторону, но призрак поднял руку, движение было настолько медленным, что он, казалось, вообще не двигался. Мэтт продолжал идти к нему, но он исчез и появился еще дальше, все еще держа руку поднятой. Очень медленно Ганглати покачал головой.
— Думаю, он говорит, что это все, что он может сделать для нас, — прошептала Лори.
— Значит, мы теперь сами по себе? — спросил Мэтт.
Ганглати опустил голову, как бы кивнув. Потом исчез… и больше не появился.
— Хорошо, — сказал Фин, — итак, вернемся к карте. Ты можешь сказать, где мы находимся?
— Думаю, что да. — Лори развернула карту и некоторое время изучала ее. — Дальше мы ищем реку.
— Я слышу, как течет вода, — сказал Болдуин. — Туда.
Мэтт кивнул, и они продолжили путь.
Что-то преследовало их. Несколько минут назад Мэтт уловил слабый шум. Теперь он раздался снова. Это не было похоже на шаги. Больше на шорох, только… не совсем. Он не мог вспомнить, какой именно, да и не был уверен, что хочет этого. То, что скрывалось в тени, вероятно, было не тем, что он хотел бы видеть. Но это не могло быть слишком опасно, иначе его амулет начал бы вибрировать.
Звук раздался снова, теперь ближе.
— Что это? — спросила Лори
— Что? — ответил вопросом Фин.
— Я что-то слышала. Больше никто? — Она оглянулась на мальчиков и нахмурилась.
— Я не слышал, — ответил Фин, и Болдуин с ним согласился. Мэтт думал ответить так же, чтобы никто не переживал, но он не мог солгать.
— Я слышал, — сказал Мэтт. — Думаю, нас что-то преследует.
Лори резко посмотрела на него. Фин к нему повернулся, спросив:
— Что?
— Скорей всего, это просто призрак, — продолжил Мэтт. — Видение или дух земли. Я слышал тихий шорох, будто это плащаница смерти.
— Плащаница смерти? — поинтересовалась Лори.
— Ну, знаете, во что мертвых заворачивают. Вероятней всего, нас просто преследует любопытный труп.
— Ха, — усмехнулся Фин. — Это не страшно.
— Это Хель, — сказал Мэтт. — Или Нифльхейм. Не совсем понятное деление. Тут владения Хелены, также известной как Хель, и также тут Нифльхейм, где…
Нечто устремилось в голову Мэтта. Он только увидел что-то размытое, надвигавшееся прямо на него.
— Вниз! — крикнул он, падая.
Существо издало сдавленный вопль и снова исчезло из виду. Когда оно улетело, Мэтт уловил биение крыльев и понял, что это был тот самый шум, который он слышал.
Еще один пронзительный крик, и темная фигура снова налетела на них.
— В укрытие! — сказал Мэтт. — Туда!
Он указал на тень футах в двадцати от себя. Пока они бежали, он мог различить еще больше теней, купола около десяти футов высотой, усеивающие ландшафт. Погребальные курганы. Он направил группу между двумя.
— И как это может помочь? — спросил Фин, когда они присели на корточки. — Это бомбардировка с пикирования. Мы должны быть под чем-то.
— Знаю, — сказал Мэтт. — Я думаю. — Он замолчал, когда существо снова пронзительно закричало. — Лори? Что показывает карта? Есть где укрыться?
Шурша, она развернула ее.
— Здесь слишком темно. Я действительно ничего не вижу…
Существо снова бросилось на них.
— Что это за штука? — сказал Фин. — Торсен? Ты же эксперт по монстрам.
— Знаю, знаю. — Мэтт ломал голову, думая о скандинавских летающих зверях. Их было немного. — Может быть, Хрёсвельг? Он великан, который сидит на краю света и может принимать форму орла.
— Или, может быть, цыпленка, — сказал Болдуин.
Фин тихо рассмеялся.
— Да. Хотелось бы.
— Хм, он серьезно, — сказала Лори. — Смотри.
Они все повернулись и проследили за пальцем Лори, увидев что-то, сидящее на могильном холме прямо рядом с ними. Это был…
— Цыпленок? — спросил Фин.
Мэтт уставился на птицу. Это был огромный петух, почти три фута высотой и такой же длины от кончика темно-красного клюва до окончания хвостового пера, такого же цвета, но такого темного, что был почти коричневым. Черновато-красный. Слова запрыгнули в его разум, и его глотка сжалась на мгновение, осложняя дыхание. Петушок стоял, балансируя на пике кургана, глядя багровыми глазами прямо в душу мальчика.
— Черновато-красный Петух из залов Хель, — изложил мысль Мэтт.
— Что? — спросил Фин.
— Петух. Петушок.
— Итак, и что же это за Петух? — с покрасневшими щеками, стараясь не смотреть на кузину, спросил Фин.
— Это один из тех, что криком своим оповестит о начале Рагнарёка. Остальные два в Вальхалле и Йотунхейме — царстве героев и царстве великанов.
— А если Петушок не оповестит? — спросил Фин.
Его голос звучал странно, почти как рычание, и когда Мэтт взглянул на него, Фин смотрел на птицу, как волк смотрит на свою добычу.
— Что? — поинтересовался Мэтт.
— А если он не оповестит? Это все исправит? Нет Петуха, нет Рагнарёка?
— Фин… — с предупреждением обратилась к нему Лори
Мэтт покачал головой:
— У нас все под контролем. Как только вытащим Болдуина, мы разрушим мифический цикл.
— Надеемся, — прошептала Лори.
— Можем перестраховаться… — глядя на птицу, предложил Фин. — Я могу уложить Петушка, даже такого громадного.
В голосе Фина послышалось рычание, и как только его руки коснулись кургана, они словно замерцали и запульсировали, как будто собирались сменить форму. Петушок, наклонившись, посмотрел на него. Потом повернулся к Мэтту и издал крик. В этот раз, Мэтт услышал не просто звук. Он услышал слово:
— Скоро.
Петух раскрыл крылья, взмахнул и взмыл в воздух.
— Скоро, — кричал он. — Скоро.
Скоро. Близился час Рагнарёка.
Когда птица улетела, у Мэтта скрутило желудок, и он сопроводил ее взглядом. Ему послышалось, как Фин что-то говорит, Мэтт был слишком погружен в мысли, чтобы разобрать его слова.
«Мы вернули Болдуина. Мы нарушили цикл. Мы изменили миф».
«Пока еще нет. Нам нужно его вытащить. Тогда все будет хорошо».
— Вам здесь не место, — сказал голос позади них.
Они все повернулись и увидели огромного бородатого мужчину в одеяниях викингов. Воитель. Мэтт понял это по его копью, щиту и шлему, у которого — в отличие от настоящих шлемов викингов — не было рогов. Иначе говоря, на мужчине не было доспехов, только плащ поверх мундира.
Он стоял с двумя остальными воинами, загораживая проход между курганами. Они все выглядели… ладно, они выглядели мертвецами. Нельзя было иначе описать. Их одежда изодрана, лица серы и опущены, словно их однажды хорошо за бороду потянули. Все трое, видимо, умерли в пожилом возрасте, с седыми волосами, морщинистыми лицами и не полным набором зубов.
— Зомби-викинги, — прошептал Болдуин. — Как круто.
— Драугры, — шепотом ответил Мэтт.
— Что?
— Зомби-викинги зовутся драуграми. Они сторожат сокровища мертвых, — он окинул взглядом курганы вокруг. — Но я не думаю, что это они. По крайней мере, я на это надеюсь.
Из всех оживших мертвецов, драугры были самыми противными. Они не были зловещими, как зомби, но если ты перейдешь им дорогу, тебе не несдобровать. Драугры были ожившими трупами павших викингов-воителей, но сохранившие человеческий интеллект и умевшие увеличиваться вдвое для боя. К тому же, уже будучи мертвыми, убить их было нельзя.
Мэтт присмотрелся. Нет, он был уверен, что это не драугры. Просто заурядные мертвые викинги.
— Вам здесь не место, — повторил самых высокий из них.
— Да, мы это уже слышали, — пробурчал Фин.
— И мы полностью согласны, — продолжил Мэтт. — Поэтому мы пытаемся покинуть это место. Постараемся уйти как можно скорее, и нам очень жаль, что пришлось побеспокоить вашу, эм, жизнь после смерти.
— Покинуть? — спросил другой, оживившись. — Вы можете?
Мэтт проклял себя за такое.
— Нет, имею в виду… Ладно, да, мы можем, но потому, что нам здесь не место, как говорите. Это особый выход. Для людей, кто сюда по ошибке попал.
— Как мы, — сказал здоровяк. — Мы здесь по ошибке.
— Ты все только хуже сделал, Торсен, — пробурчал Фин.
— Мы должны быть в Вальхалле, — продолжил мужчина. — Мы воители.
— Ну, да, — медленно ответил Мэтт. — Но только воины, павшие в бою, попадают в Вальхаллу, что, как я считаю, несправедливо и…
— Мы пали в бою.
— Староваты для сражений, не находите? — проворчал Фин.
Мертвец сердито посмотрел на Фина, раскрыл свою тунику и показал на тонкую рану вдоль его морщинистой грудины:
— А это тогда что, малец?
— Ну, огромный бумажный порез?
И мертвый викинг принялся проклинать Фина и называть его кем только можно: и лохматым, и хлебоносом, и полутроллем, и горшколизом.
Как только старикан обматерил мальца с ног до головы, остальные два также приоткрыли одежду и показали идентичные раны. И тогда Мэтт всё понял. Проблема Вальхаллы заключалась в том, что воины могли туда попасть, только если падут в бою. Да, несправедливо, если подумать, это значило, что лучшая жизнь после смерти тебя ждет, если перед кончиной ты облажаешься. А если ты настолько хороший боец, что умер в постели? Ну, тогда ты неудачник, как эти ребята. Мэтт слышал, что иногда старые воины пытались обмануть систему, нанося себе порезы на предсмертной ложе, в надеждах, что Валькирии подумают, что они умерли от ран, полученных в бою. Это, разумеется, не работало, но не винить же стариков за попытку!
— С вами обошлись плохо, — наконец произнес Мэтт, встревая в спор Фина с разъяренными призраками. — Я это кому-нибудь доложу.
— Ты? — все три мертвеца засмеялись так громко, что их понурые головы приподнялись. — Ну и кому ты про нас расскажешь?
Мэтт выпрямился:
— Я Мэттью Торсен, потомок великого бога Тора. Избран, чтобы представлять его в час Рагнарёка.
Наконец, он вытащил из-под майки амулет. Мужчины посмотрели на него и заржали.
— Нет, он серьезно, — сказала Лори. — Он сын Тора. И Фин, и я… — Она продолжила: — Мы потомки другого скандинавского бога, а вот Болдуин потомок Бальдра. Все любят Бальдра, не так ли? — Она повернулась к Болдуину и прошептала: — Скажи что-нибудь.