еченое яблоко?
После танцев начались игрища, которые продолжались всю ночь и закончились обрядовым пиром: творог, яйца, сыр, оленина, овсяная каша, мёд, пиво, ягодное вино. Старейшина Аргус поднес чашу вина богам, раздал освященный хлеб. С восходом солнца народ разошелся по домам.
Глава 3
Светало. День обещал быть жарким. Пелагея в который раз порадовалась, что пустилась в дорогу еще ночью. Как раз успеют к началу торговли. Если боги смилуются, — займут неплохое место. Повозка была набита доверху; скатерти, полотенца, сумки, расшитые причудливым узором простыни и одеяла. Женщина потянула вожжи на себя, — лошади требовался отдых. Гардиния резво соскочила с телеги. Потянулась навстречу восходящему солнцу и зашептала: «Солнце ясное, солнце красное, пошли мне суженого, освети ему путь-дорогу к моему порогу. Солнце ясное, солнце красное, пошли любовь горячую, любовь настоящую. Солнце ясное, солнце красное, защити от беды-горести, от призора и напасти. А я в оберег обряжусь, златом — серебром обвяжусь. Любовь сохраню, от беды убегу, врагу глаза туманом застелю». Обернувшись на восток, поклонилась до земли. Бросила горсть хлебных крошек.
Пелагея усмехнулась:
— Кто ж заговор на любовь в новолуние читает? Погодила бы. Толку все равно не будет.
— Ах, матушка! Не терпелось мне. А почему дядька с нами не поехал?
— Он предлагал, да отказалась я. Дел в поле полно, — пара мужских рук нужна сейчас как никогда. Да и не страшно утром добираться то. Вот вечером с ярмарки возвращаться негоже. У кого может дурное на уме. Считай на сто монет даже если продадим… Я вот что решила, — остановимся у родственников мужа. Там заночуем, а поутру тронемся обратно. Спокойнее будет. Ишь, как растрепалась! Дай ка я тебе волосы приберу.
Вдова достала гребень, усадила дочку обратно на телегу.
— Вот выдам тебя замуж за хорошего человека, расплету косу твою девичью и сама надвое разделю. С той поры будешь носить две косы, как полагается. Остепенишься. Вся резвость твоя уйдет. Округлишься, расцветешь. А как же? Муж тебе защита и опора будет. Да еще если муж богатый попадется… Твое счастье. Засверкаешь пуще камней самоцветных. Я сама замуж выходила только за то, что отец твой меня полюбил, дом мне на диво всем выстроил. Только через пару лет и ко мне любовь пришла… Он все для меня делал, берег, и в один день раскрылось к нему сердце, по — другому на него посмотрела. Семейная жизнь женщину знаешь как меняет? Детишек народишь здоровых мужчине своему, да и мне в старости будет чем заняться. Буду сыновей и дочерей ваших воспитывать, уму-разуму учить.
— А почему у тебя я одна, других детей нет?
— Не знаю, дочка. После родов никак понести не могла. А как хотелось! Даже к самой ведьме Воробе ходила. А уж к ней ходить — страх один. Вся седая, страшная, как лесная кикимора и голос скрипучий что твое колесо. И путь к ней небезопасный. Одной идти надо ночью. Через лес. Тропа там есть, на деревьях — зарубки.
— А далеко она живет?
— Пешком день пути. Знаю, Нафанья, Кирилова дочь к ней ходила прошлый месяц.
— Что ты! Сколько же лет ей? Жива ли она, матушка? Может, обманывают люди?
— Жива. А сколько лет ей — никто не знает. Говорят, кому то действительно помогла, а кому то… Кто в немилость попадет — того вмиг со свету сживет. А то и всю семью погубит… Сильная колдунья. Но и она не согласилась помочь мне. Сказала, что нельзя. Один ребенок мне положен. Знак был.
— Какой знак?
— Когда ты родилась, град сильный пошел. Все посадки погибли. Знающие люди говорили, что это — жертва богам за необычного ребенка. Я погоревала, да потом успокоилась, — ты мне на радость как звездочка росла. Что бы я без тебя делала то?
На ярмарке было шумно, — приезжие зазывали покупателей, пели песни, играли, смеялись, кто-то уже праздновал первые сделки. Чего здесь только не было! Окорока, колбасы, живые куры, кони, свиньи, соленья, изделия из дерева, кованого железа, кожи, меха, украшения из бисера, золота, заморские ткани… Увидев плетеные корзины с полотенцами, Пелагея тут же направилась к ним. Торговцы схожим товаром, как правило, держались вместе. Вдова вовремя заняла бойкое место и стала быстро выкладывать привезенное. Гардиния крутилась рядом, помогая. Пелагея бросила взгляд на восходящее солнце, вытерла платком лицо. День точно будет жарким.
Черный ворон сидел на высокой ветке возле ручья. Очевидно, что сидел уже долго, словно ожидая кого-то. Иногда он тревожно вскрикивал, перепрыгивал на другую ветку. Наконец, ворон взмахнул сильными крыльями, — насиженное место опустело. Черная птица сперва закружила над селом. Затем нарисовала несколько плавных линий вокруг серого дома на окраине и опустилась на вишню возле сада. Никого. Несколько раз издав резкое «Кро-о», ворон сорвался и исчез в чаще леса.
Глава 4
Тяжелая корзина оттягивала руку. Гардиния сорвала ветку, чтобы отгонять мух, вскинула корзину, полную белья. Если ей повезет, то на бревнах никого не будет. Местные женщины стирали в специально отведенном месте возле ручья, которое совсем скоро заканчивалось большим и глубоким озером. Мужчины для удобства соорудили площадку из бревен, но место было совсем небольшим, — умещалась лишь пара старательных хозяек косо поглядывающих друг на друга. Никому не хотелось толкаться локтями с кем-то еще.
Девушка прикрыла глаза рукой, как козырьком. Солнце золотило водную гладь, золотило мелкий песок, возле которого копошились несколько селянок с малыми детьми. Ей повезло. Она поспешила к берегу, достала полотенце. Слышно было, как рядом мальчишки с криками и улюлюканьем прыгают в воду. Мал мала семь человек — все сыновья Кирилла, их круглолицего соседа. Высокая ива, то и дело теряя листья, раскачивалась от ударов маленьких, проворных ног и ствол был весь перепачкан глиной. Один из мальчишек Лукас ловко подпрыгнул в воздухе и нырнул. Его круглая голова со смешно торчащими ушами показалась над водой.
— Гардиния! Иди к нам! Давай купаться!
— Еще чего! Сами чумазые, как поросята, толку, что в воде…
Озорная улыбка осветила мальчишечье лицо, и каскад брызг обрушился на нее. Позади раздался топот маленьких ног. Гардиния не сразу сообразила, что задумала подлетевшая ватага, — и тут же очутилась в воде.
— Эх, вы… Ну я вам задам…
Вокруг нее плавала гирлянда светлых голов с оттопыренными ушами, рыжими от слепящего солнца носами. Гардиния расхохоталась над их забавными рожицами. Воробьиная стайка мальчишек поспешила назад к берегу, счастливая новым приключением, размышляя на бегу что такого бы интересного еще придумать
Солнце палило нещадно, развешенная после нежданного купанья одежда высыхала прямо на глазах. Гардиния подобрала подол сорочки, устроилась поудобнее и принялась полоскать.
Сколько прошло времени она не знала, — очнулась лишь когда рядом раздалось конское ржание и в нос резко ударил запах конского пота. Очевидно, кто-то вел лошадей на водопой. Гардиния повернула голову. Обоз из нескольких повозок остановился у озера, от него отделилось несколько человек и направлялось к ней. Мужчины, один постарше, а другой — молодой, широкоплечий. Лицо чистое, ухоженное. Светло-серые глаза в обрамлении темных ресниц и бровей. Его яркий облик задержал на себе ее внимание. Но девушка быстро вернулась с небес на землю. Промелькнула мысль о том, что негоже показываться перед чужаками в одном белье. Ее точеная фигурка вмиг скрылась за ивой, руки стали торопливо натягивать сарафан.
— Доброго дня, красавица…
Гардиния отвесила поклон, на лице читалось удивление и опаска.
— Мы ищем дорогу на ярмарку. Не подскажешь ли?
— Подскажу. Дорога та на окраине села, пройдете прямо и возле дома с синими ставнями увидите поле. Прямо вдоль поля и идет дорога к ярмарке…
Ее пристально разглядывали. Мужчина, что пожилой, увидев, как что она заплетает косу, переглянулся с молодым парнем, поняв друг друга без слов. Значит, ходит в невестах. Девушка насторожилась. Чужаков всегда нужно опасаться. И первый раз порадовалась, что здесь не одна.
Напоив коней, люди засвистели, послышались удары кнута; пришлые двинулись в путь. Обоз принадлежал человеку с достатком — это было видно по сбруе, по тому, как ухожены кони и как красиво расшиты пояса мужчин. Когда те скрылись из виду, девушка облегченно вздохнула. Мать права; муж — всегда защита. Сейчас она как никогда остро чувствовала, как ей ее не хватает.
Глава 5
Закат казался зловещим и прекрасным в то же время; желтый диск утопал в луже крови и насыщенные багровые и синие пятна расползались по горизонту. Такие же багровые отблески падали на древнее святилище богов. Как здесь все необычно и странно! Ни запаха, ни звука. Потаенное место вне времени и пространства… Все видящие, все знающие лица. Все знают, но молчат. Девушка поклонилась до земли и осторожно вошла под навес. Гамаюн, — вещая птица с головой человека строго смотрела прямо на нее и казалось, за что-то корила. Стало не по себе. Гардиния уколола палец, смазала кровью когтистые лапы, зашептала: «С севера на юг, с запада на восток, прошу, приведите боги к моему порогу счастье и богатство. Тремя сетями реку перегорожу для того, чтобы не упустить счастье мое и тремя силами защиту выстрою. Пусть встреча чудом произойдет с тем единственным, кто нужен мне в мире и соединятся пути наши светом любви истинной».
Затем опустилась на колени, расправила опущенные плечи. Горячая просьба полилась из ее молодого сердца, — чтобы боги открыли ей судьбу. Пусть покажут боги, что ее ждет… Девушка замерла, лишь громкий стук молодого сердца эхом раздавался на сто верст вокруг. Ответят ли боги, смилуются ли, услышат послание…
Ветер гулял, шевелил волосы, легкая дрожь волнения пробежала по телу… Две тени поднялись с земли, зашевелились. И не тени это уже — фигуры, которые то размыты, то четкие до немыслимой остроты. Вот диск луны, а на нем — крылья огромной птицы. Каждое перо отчетливо прорисовано, видна каждая черточка… Но что это? Это уже не перья, а волосы. Длинные, развевающиеся на ветру космы, виднеющиеся из-под капюшона… А под ним — лицо женщины, суровое, холодное… Кто она? Гардиния вздрогнула, — никогда раньше такого страшного лица не встречала. От предчувствия опасности в груди защемило, дыханье участилось, но оторваться от видений уже было невозможно… Тени зашумели, продолжали сплетаться, показывать разные образы, людей, каких не знала она, чьи-то голоса, странные звуки, звон, ее стоны, высокие кроны деревьев, золотые монеты сыпались к ее ногам, как вспышка — прекрасное лицо мужчины. А тени все сгущались, закручивались, шум и скрежет нарастал. И уже не тени над землей — стремительный вихрь, который угрожающе ревет и рвется ввысь. Небеса над капищем раскрылись, распахнулись, обнажив кусок удивительно чистого полотна и вихрь ворвался туда, всосался в небесное окно… Мгновенно все стихло, словно ничего и не было… Девушка подняла глаза. Каменные идолы в багряном одеянии свысока взирали на нее, — величественные испещренные временем и магическими знаками фигуры.