— Ты уверена, ты чувствуешь себя хорошо, чтобы работать сегодня?
Он открыл её сумку, достал пару контейнеров с едой и положил их в холодильник под прилавком.
— Со мной всё будет в порядке, — раздражённо ответила Мег.
Если бы она позволила ему, как следует обнюхать себя, он бы знал, всё ли с ней в порядке, не спрашивая больше.
Она включила свет и взяла ключ от входной двери, проходя через сортировочную. Когда она вернулась, он стоял по одну сторону сортировочного стола, а она — по другую.
Саймон достал из кармана серебряную складную бритву и положил её на стол. Но он держал руку над ней.
— Она твоя.
Она не стала настаивать, чтобы он вернул бритву, прежде чем уехал с Генри прошлой ночью. Возможно, она была так же напугана тем, что произошло вчера, как и все остальные. Может быть, именно поэтому он чувствовал, что должен вернуть её.
— Мег…
Что он должен был сказать?
— Пока меня не наказали, я никогда не понимала, насколько эйфория защищает кровавых пророков, — сказала Мег, касаясь левой руки в перекрестье шрамов. — Может быть, резка началась как защита от того, что мы видели… своего рода освобождение от давления, и через поколения она стала чем-то другим, чем-то большим.
Он слушал, ничего не говоря — внимательное молчание.
— Я не могу перестать резать, Саймон. Я не уверена, что кто-то из нас сможет, — Мег указала на себя, показывая, что имеет в виду кассандра сангуэ.
— Я знаю. Но… не все из вас умирают молодыми, Мег. Даже если тысяча разрезов действительно предел… — Саймон переступил с ноги на ногу и тихонько заскулил. — Когда я впервые увидел одну из вас, мне было пятнадцать. Я мог держать человеческую форму достаточно хорошо, чтобы сойти за человека большую часть времени, поэтому я был с группой молодых терра индигене, совершающих прогулку в человеческом мире. По факту это было человеческое поселение на краю одного из наших, так что это вряд ли считалось, но это была первая попытка купить еду в открытом ларьке или какой-нибудь небольшой товар в магазине.
— Там я увидел старуху с загорелыми, обнажёнными на солнце руками и белыми шрамами. На ней была соломенная шляпка, и она сидела за этим маленьким столиком, предлагая прочесть свои карты и предсказать нашу судьбу.
— В поселении была группа людей примерно того же возраста, что и моя группа. Не знаю, что они там делали. Может быть, у них тоже был поход типа нашего. Они проходили мимо её столика и смеялись над ней, обзывали её из-за шрамов. Повели себя как некоторые Иные, желая подражать людям. Но когда она посмотрела на меня, я остановился. Она достала бритву, серебро которой сверкало на солнце, и порезала щёку. И она сказала мне, кем я могу быть.
Саймон моргнул. Он убрал руку с бритвы и сделал шаг назад.
Они молча смотрели друг на друга.
— Знаешь, как ей это удалось? — наконец, спросила Мег. — Как думаешь, кто-нибудь вспомнит её, кто мог бы рассказать тебе, как ей удалось пережить порезы достаточно долго, чтобы состариться?
— Я не знаю. Я даже не знаю, есть ли там ещё это поселение, но могу попытаться выяснить, если хочешь.
— Да. Я хотела бы знать, — Мег положила руки на стол. Она не потянулась за бритвой. — Купить порез на моей коже было дорого. Вот почему у меня так мало шрамов по сравнению с другими девушками в резервации.
— Тебе всего двадцать четыре, — сказал он. — У тебя много шрамов для твоего возраста.
Слишком много шрамов. Большинство девушек не доживали до тридцати пяти лет.
— Мы найдём ответ. Мы найдём для тебя способ прожить достаточно долго, чтобы состариться.
Её глаза наполнились слезами. Она сморгнула их.
— А пока, мистер Вулфгард, у меня есть работа, и у вас тоже.
Он услышал в её голосе поддразнивание, а также напоминание о территории. Это здание принадлежало ей.
— Не забудь о встрече с доктором Лоренцо, — бросил он через плечо, направляясь в заднюю комнату.
— Не забуду.
— И не забудь поесть, — крикнул он, открывая заднюю дверь.
— Не забуду! Иди, работай, Саймон!
Усмехнувшись, он вышел наружу. Судя по голосу, с ней всё в порядке.
Желая превратиться в Волка и побегать несколько минут, он решил прогуляться по Рыночной Площади. Из-за всего, что происходило в последнее время, он не обращал внимания на магазины в деловом районе Иных и не знал, получали ли они поставки от каких-либо торговцев. Если уж на то пошло, он не знал, получал ли его книжный магазин какие-нибудь доставки за последние несколько дней. Надо будет спросить Влада.
Войдя на Рыночную Площадь, он заметил человека, который, хотя и был ему знаком, не должен был находиться там в это время дня.
— Аррроууу! — звук не был похож на человеческий, но женщина остановилась и подождала его.
Рути Стюарт. Приятельница офицера Ковальски. Обычно разумная женщина, она должна была знать, что Двор всё ещё закрыт для всех людей, кроме служащих. С другой стороны, она была частью человеческой стаи Мег, и она могла посетить Мэри Ли или даже принести что-то для другой женщины.
Но это не объясняло, почему она оказалась здесь в такое время.
Увидев её лицо, он замедлил шаг. Она выглядела обиженной и сердитой. По его опыту, раненая, разгневанная женщина была опасной женщиной.
— Почему ты здесь? — спросил он, ожидая знака, что она может напасть на него.
— Мне понадобилась пара вещей из продуктового магазина. Я знаю, что Двор закрыт, но поскольку у меня есть пропуск, я не думала, что кто-то будет возражать.
Не ложь, но и не вся правда.
— Сейчас утро. Ты работаешь по утрам. Почему ты сейчас здесь?
Ответ был причиной и обиды, и гнева.
— Мне выдали неоплачиваемый отпуск, — сказала Рути.
Саймон склонил голову набок.
— Почему?
Потом он вспомнил о неприятностях в Талулах Фолс, о неприятностях в университете Лейксайда и о людях, избивших Мэри Ли. И он всё понял.
— Ты им не нужна, потому что приходишь в Двор?
— Да.
— Тогда зачем ты пришла?
— Потому что считаю, что эти люди близоруки, — ответила она с некоторым укусом. — То, что мы люди, не даёт нам права хватать то, что нам не принадлежит. И я читала некоторые из ваших историй и сравнивала их с нашими.
Серьёзно? Возможно, ему следовало обратить больше внимания на то, что Рути специально заказывала в «Вопиющем Интересном Чтиве». Или брала на время в библиотеке на Рыночной Площади? Она могла бы делать и это.
— Из того, что я вижу, если человек покажет вам продукт или какое-то изобретение, которое приносит пользу терра индигене так же, как и людям, вы согласитесь между собой высвободить ресурсы, необходимые для создания продукта или создания изобретения. Поскольку вы цените мир больше, чем продукты или прибыль, вы никогда не будете выпускать столько сырья, сколько люди хотят, и они всегда будут обижаться на вас за это. Но я не должна винить вас за человеческие недостатки.
Её собственный вид изгнал её так же, как люди заставили Интуитов заключить договор с терра индигене. Как он мог использовать это на благо Двора так же, как и Рути?
— Чем ты занималась? — спросил он.
— Я… была… учителем. Маленькие дети.
— Чему ты учила?
— Обычные вещи. Арифметика, орфография, печать и скоропись, история, литература, основы пользования компьютером.
— У нас уже есть учителя для таких вещей, — сказал он скорее себе, чем ей.
Ладно, у них не было никого, кто мог бы научить подростков компьютерным штучкам.
— Сейчас я просто ищу работу, чтобы помочь оплачивать счета, — быстро сказала Рути. — Это не обязательно должна быть преподавательская работа.
Наймёт ли её кто-нибудь в человеческом мире? Удивился Саймон, изучая её с большим интересом. Вряд ли. Не сейчас. Но он мог бы найти применение человеку, который понимает человеческий ми, и которому можно доверять, чтобы не обманывать неопытных терра индигене.
— Я подумаю, что ты можешь здесь делать, — сказал он. Он начал было отворачиваться, но остановился. — На сегодня посоветуйся с Хизер. Посмотрите, не нужна ли ей помощь в заполнении заказов или заполнении полок.
— Спасибо, мистер Вулфгард.
Он вернулся в «Вопиющее Интересное Чтиво», размышляя о вчерашней встрече и о возможностях, которые может предоставить ему наём Рути.
Терра индигене, жившие в Дворах, обычно оставались там на несколько лет, прежде чем возвращались в дикие земли и позволяли новой группе войти, чтобы иметь дело с людьми. Прошлой ночью те, кто покинул Двор Талулах Фолс, объявили, что не собираются возвращаться. Они покончили с двуличными, лживыми мартышками. Они покончили с человеческим правительством, которое не сдержало своих обещаний и позволило жителям города сделать то же самое. Этот удар по людям должен был произойти раньше и оставить меньше выживших.
Даже Вороны, которые обычно с энтузиазмом относились к жизни в человеческих местах и вокруг них, не хотели оставаться в Талулах Фолс. Все они направлялись в дикие земли. Скорее всего, никто из них до конца своих дней не столкнётся ни с чем более человеческим, чем поселение Интуитов.
Слишком много враждебности к людям. Слишком много обид. И да, Иные в Талулах Фолс испытывали некоторую зависть к коренным жителям, живущим на Грейт Айленд. Они не сражались с людьми всё время за долю урожая или мяса. Их не сокращали, когда люди доставляли товар, который Иные имели право получить.
Саймон прислушивался к разочарованию, которое слишком долго сдерживалось. Разве он не чувствовал то же самое, когда прибыл в Лейксайд, чтобы стать лидером этого Двора? Сколько людей было нанято и уволено Деловой Ассоциацией Двора за последние несколько лет? Сколько из них уволились, когда поняли, что незнание некоторых человеческих вещей не делает терра индигене глупыми, легковерными или легко поддающимися обману?
Затем к собранию присоединились новые руководители Двора Талулах Фолс. Некоторые из лидеров могли сойти за людей, и были теми, кто разговаривал с человеческим правительством. Большинство из них были выбраны за их способность и готовность дико расправляться с мартышками в тот момент, когда правила или соглашения были нарушены.