В одном магазине Ганси попытался заплатить за картофельные чипсы, которые выбрала Блю, и она тут же отложила их в сторону.
— Я не хочу, чтобы вы покупали мне еду! — заявила Блю. — Если вы станете платить за то, что я ем, это будет выглядеть, как… как будто я…
— Находитесь у меня в собственности? — с готовностью подсказал Ганси.
— Не говорите за меня.
— Это были ваши слова.
— Нет, вы решили, что это были мои слова. Нельзя вот так, все время, решать за других.
— Но вы же имели в виду именно это, согласны?
Она нахмурилась.
— Не желаю больше об этом разговаривать.
Потом Блю сама купила себе чипсы, хотя было ясно, что для нее они слишком дороги, а Ганси таких расходов просто не замечал. Адам гордился ею.
На второй день к ним присоединился Ноа, и Адаму было приятно, что Ноа и Блю отлично поладили. Ноа являлся хорошим пробным камнем для различных людей. Он был настолько застенчивым, неуклюжим и незаметным, что было легко не обращать на него внимания или потешаться над ним. Блю не просто относилась к нему по-доброму; между ними сразу установились хорошие отношения. Как ни странно, это успокоило Адама, который считал присутствие Блю рядом с ними делом в основном своих рук. В последнее время он настолько редко принимал решения без Ганси, Ронана или Ноа, что уже сомневался в своей способности решать что-то самостоятельно.
Дни шли своим чередом, а эти пятеро занимались чем угодно, кроме возвращения к странному озеру и дереву, насылавшему видения. «Нам нужно собрать побольше информации», — повторял Ганси.
— Мне кажется, что он боится, — сказал Адам Блю.
Он знал, что сам боится. Пронизавшее все его существо видение, которое явилось ему в дупле дерева, прочно поселилось в его мыслях. Мертвый, умирающий по его вине Ганси. Потрясенная Блю, глядевшая на него. Ронан с жалким лицом, скорчившийся над Ганси, рычит: «Что, Адам, теперь ты счастлив? Ты этого хотел?»
Что это было? Сон? Пророчество?
— Я не знаю, что это такое, — сказал ему Ганси.
В обычных обстоятельствах сказавший такое почти наверняка лишился бы уважения Адама. Смягчающим обстоятельством могло бы послужить лишь немедленное продолжение: «Но я выясню». Адам не давал окружающим много времени на выяснение — ровно столько, сколько и себе самому. Но Ганси никогда не обманывал его ожиданий. Они обязательно узнают, что это такое. Вот только… Адам на этот раз не был уверен в том, что хочет это узнать.
К концу второй недели мальчики уже привыкли дожидаться Блю после школы и лишь после этого расходиться выполнять задания, которые давал им Ганси. Этот день выдался необычным для весны — серым, как сталь, холодным и дождливым — и больше подходил для осени.
Чтобы не скучать, Ронан решил наконец-то обучить Адама ездить на машине с механической коробкой передач. Несколько минут все вроде бы шло хорошо: сцепление у «BMW» переключалось легко, указания Ронана были краткими и точными, а Адам не обладал излишней самовлюбленностью, которая часто мешает учиться.
Заняв безопасный наблюдательный пункт возле дома, Ганси и Ноа наблюдали, как Адам все быстрее и быстрее нарезал круги по стоянке. Сквозь открытые окна «BMW» он наверняка слышал их ободряющие возгласы.
А потом — это должно было рано или поздно случиться — Адам ошибся, и мотор заглох. Автомобиль был весьма внушительным созданием, и внезапное выключение мотора на ходу сопровождалось разнообразными шумами и гибельными спазмами чуть ли не всех его частей. Ронан, сидевший на пассажирском сиденье, тут же обрушил на Адама поток брани. Это была продолжительная затейливая брань, в которой использовались все существующие нецензурные слова, частенько в форме сложных сочетаний. Адам, с сокрушенным видом уставившийся в пол, не упустил случая сообщить, что, когда Ронан ругается, в нем просыпается музыкальное начало, отметил любовную точность подбора слов и чернейшую поэтичность. И то, что ненависти ко всему сущему в нем куда меньше, чем в то время, когда он не бранится.
Ронан все же завершил свою тираду:
— Ради всего… Парриш, ну, будь поосторожнее. Это же не «Хонда Сивик» семьдесят первого года, как у твоей матери.
Адам поднял голову и возразил:
— Они начали выпускать «сивик» только в семьдесят третьем году.
Над пассажирским сиденьем засверкали оскаленные клыки, но прежде чем Ронан успел снова разойтись, они оба услышали приветливый голос Ганси:
— Джейн! Я уж думал, что ты не появишься. Ронан учит Адама обращаться с ручной коробкой передач.
Блю с волосами, растрепанными ветром, просунула голову в окно с водительской стороны. Ее появление сопровождалось ароматом полевых цветов. Пока Адам заносил этот запах в список того, что придает Блю привлекательности, она весело заявила:
— Похоже, все идет отлично. Это от коробки так пахнет?
Ронан молча выбрался из машины и с силой хлопнул дверью.
Вслед за Блю появился Ноа. У него был радостный и восхищенный вид, как у лабрадора, спешащего к хозяину. Ноа почти сразу решил, что сделает для Блю все что угодно; будь на его месте кто-нибудь другой, такое отношение заставило бы Адама насторожиться.
Блю позволяла Ноа даже разглаживать ее встрепанные волосы; Адам с удовольствием занялся бы этим сам, но чувствовал, что если попытается это сделать, его поступок будет воспринят совсем по-другому.
— Отлично. Тогда вперед! — сказал Ганси. Он картинно перелистал свой ежедневник и посмотрел на часы, явно дожидаясь, пока кто-нибудь спросит, куда они направляются.
— И куда же сегодня? — спросил через открытое окно Адам, все еще сидевший в «BMW».
Ганси подхватил лежавший под ногами рюкзак.
— В лес.
Блю и Адам озадаченно уставились друг на друга.
— Время, между прочим, уходит, — величественно произнес Ганси, направляясь к «Камаро».
Блю отскочила, чтобы Адам мог выйти из машины.
— Ты знал об этом? — прошипела она.
— Понятия не имел.
— Нам нужно вернуться через три часа, — сказал Ронан. — Я только что покормил Лесопилку, но она скоро опять проголодается.
— Именно поэтому, — заметил Ганси, — я и не хотел, чтобы ты заводил младенца.
С ловкостью, порожденной привычкой, они набились в машину. Ехать предстояло на «Камаро», хотя логичнее было бы выбрать «BMW». Между Ронаном и Ганси произошло короткое столкновение из-за ключей (Ганси взял верх; он во всем брал верх). Адам, Блю и Ноа забрались на тесное заднее сиденье. Ноа вжался в стенку, изо всех сил стараясь не задевать Блю. Адам чувствовал себя проще. В первый день он первые 10 минут старался быть как можно вежливее, но очень скоро стало ясно, что Блю совершенно не волнует, касается его нога ее бедра или нет.
Адам же не имел против этого ровным счетом ничего.
Все было точно так же, как и раньше, но сердце Адама неизвестно почему отчаянно колотилось. По стоянке пронесло несколько свежих весенних листьев, сорванных с деревьев неожиданно холодным ветром. Сквозь крупные петли вязаного кардигана, который носила Блю, он увидел на ее руках пупырышки гусиной кожи.
Блю взяла обоих своих соседей за рукава и подтянула к себе, чтобы было теплее.
— Ноа, ты всегда холодный, — сказала она.
— Я знаю, — уныло отозвался он.
Адам никак не мог понять, что же случилось раньше — Блю начала относиться к ним троим как к друзьям или же они все подружились с нею. Адаму казалось, что для того, чтобы налаживать взаимоотношения таким обоюдным путем, требуется изрядная доля самоуверенности. К тому же у него было странное ощущение, пожалуй, магического свойства, как будто Блю вместе с ними участвовала в поисках Глендура с самого начала.
Адам, прижимавшийся плечом к прикрытому шерстью крупной вязки плечу Блю, подался вперед, просунул голову между спинками передних сидений и спросил:
— Ганси, а отопление у тебя не работает?
— Если машина заведется.
Стартер провернул двигатель, потом еще раз, еще раз. Адаму было так холодно, что вот-вот зубы застучат, хотя температура никак не могла упасть настолько сильно. Ему было холодно изнутри.
— Газ. Дай газу побольше, — почти приказал он.
— Я даю.
Ронан положил ладонь на колено Ганси и с силой прижал его ногу вниз. Мотор громко взвыл и заработал. Ганси сухо поблагодарил Ронана за помощь.
— Что у тебя с сердцем? — на ухо спросила Блю у Адама. — Я через твою руку чувствую, как пульс частит. Волнуешься?
— Именно, — признался он. — Я не могу понять, куда мы едем.
Они ехали на «Камаро», а не летели вертолетом, и поэтому на то, чтобы добраться до места с координатами, которые Ганси записал в своем ежедневнике, потребовалось гораздо больше времени. Когда же они добрались туда, поставили машину возле пустующего домика-дачки и направились в лес, оказалось, что в пасмурный день он совсем не такой, каким был при их первом посещении. В траве застыл окоченевший мертвый ворон — россыпи белых, как слоновая кость, ракушек. Деревья на кромке леса казались выше, чем в первый раз, и выглядели гигантами даже среди огромных горных деревьев. Облака, плотно затянувшие небо, закрыли все ровной тенью, но пробивавшаяся на опушке чахлая трава казалась еще темнее.
Сердце Адама никак не желало успокоиться. Он вынужден был признаться себе, что до нынешней поры, пожалуй, никогда по-настоящему не верил Ганси, когда тот говорил об эзотерической природе силовых линий, по крайней мере, не воспринимал его слова полностью всерьез. Теперь же все это стало реальностью. Магия существовала, и Адам понятия не имел о том, как ее существование изменит мир.
Несколько долгих секунд они молча смотрели на лес, как будто изучали рекламный стенд. Ганси потирал губу пальцем. Блю обхватила плечи руками и крепко стиснула зубы, чтоб они не стучали. Даже Ронан, казалось, утратил равновесие. Только Ноа выглядел как обычно — он стоял, ссутулившись, расслабленно опустив руки.
— По-моему, на нас кто-то смотрит, — сказала в конце концов Блю.