— То, чего бы я хотел, — произнес Гэнси, — это не посылать никакой полиции в Энергетический пузырь и не пробуждать энергетическую линию. Я бы хотел узнать больше об Энергетическом пузыре, а затем я бы хотел найти Глендовера.
— Что насчет Велка? — задала вопрос Мора.
— Не знаю, — признался он. — Я просто совсем не хочу о нем беспокоиться.
Несколько раздраженных лиц повернулись к Гэнси. Мора сказала:
— Ну, он не собирается просто уйти, потому что ты не хочешь иметь с ним дело.
— Я не сказал, что это возможно, — ответил Гэнси, не отрывая глаз от его гипса. — Я только сказал, что я бы этого хотел.
Наивный ответ, и он знал это.
Гэнси продолжил:
— Я собираюсь вернуться в Энергетический пузырь. Он забрал мой журнал, но я не позволю ему забрать и Глендовера. Я не собираюсь останавливать поиск только потому, что он тоже ищет. Я и собираюсь упокоить Ноа. Ни коим образом.
Блу смотрела на мать, которая просто наблюдала, скрестив руки. И она произнесла:
— Я помогу тебе.
36
— Конечная остановка, — сказал Ронан, потянув ручной тормоз. — Дом, хренов дом.
В темноте дом Периша был тоскливой серой коробкой, освещенной двумя окнами. Силуэт в кухонном окне отвел занавески в сторону, чтобы посмотреть на БМВ. Ронан и Адам были в автомобиле одни; Гэнси вел Камаро от больницы до Фокс Вей, поэтому он поехал обратно в Монмут. Это было достаточно удобное соглашение; Адам и Ронан не ссорились в настоящее время, и они оба были слишком поражены событиями дня, чтобы начать заново.
Адам достал с заднего сиденья свою сумку, один подарок, который он когда-то разрешил Гэнси сделать ему, и только потому, что он не нуждался в нем.
— Спасибо за поездку.
Другой силуэт, явно отец Адама, присоединился к первому в окне. Живот Адама скрутило. Он сжал пальцы вокруг ремня своей сумки, но отец не выходил.
— Слышь, парень, тебе не следует идти туда, — сказал Ронан.
Адам не стал комментировать; это было бесполезно. Вместо этого он спросил:
— Разве тебе не нужно делать домашку?
Но Ронан, как изобретатель лукавых замечаний, сам был непроницаем для них. Его улыбка была беспощадной в свете от приборной панели.
— Да, Периш. Полагаю, что надо.
Адам все еще не выходил. Ему не нравился волнующий силуэт отца. Но оставаться в автомобиле было неразумно — особенно в этом автомобиле, бесспорно автомобиле Аглионбая — выставляя напоказ свою дружбу.
— Как ты думаешь, они арестуют Велка завтра перед всем классом? — спросил Ронан. — Потому что если они так и сделают, я не буду готовиться к занятиям.
— Если он доберется до класса, — ответил Адам. — Я думаю, проведение занятия будет наименьшим из его проблем.
Было тихо, а затем Ронан сказал:
— Я лучше поеду, покормлю птицу.
Но вместо этого он рассеяно посмотрел на рычаг переключения скоростей. Он произнес:
— Я все думаю, что бы случилось, если бы Велк выстрелил сегодня в Гэнси?
Адам не позволил себе задержать внимание на такой возможности. Каждый раз, когда его мысли подходили к близкому попаданию к цели, это открывало что-то темное и острое внутри него. Было трудно помнить, на что походила жизнь в Аглионбае до Гэнси. Далекие воспоминания казались трудными, одинокими, наполненными поздними ночами, когда Адам сидел на ступеньках сдвоенного трейлера, моргая, чтобы убрать слезы из глаз, и интересуясь, почему он беспокоится. Он был тогда моложе, только немногим больше года назад.
— Но он не выстрелил.
— Ну да, — подтвердил Ронан.
— Удачно ты научил его тому хуку. В самый раз.
— Я никогда не учил его ломать свой палец.
— Это Гэнси уж сам постарался. Изучает ровно столько, чтобы быть поверхностно компетентным.
— Лузер, — согласился Ронан, и он был снова собой.
Адам кивнул, настраивая себя.
— Увидимся завтра. Еще раз спасибо.
Ронан перевел взгляд с дома на черное поле. Он шевелил рукой, удерживая руль; что-то расстраивало его, но с Ронаном нельзя было сказать, были ли это Велк или еще что-то.
— Без проблем, чувак. Увидимся завтра.
Адам вылез из машины со вздохом. Он стукнул по крыше БМВ, и Ронан медленно тронулся. Над ним горели яркие и безжалостные звезды.
Как только Адам сделал три шага к дому, открылась парадная дверь, осветив его ноги и ступни. Его отец оставил дверь открытой и стоял в проеме, уставившись на сына.
— Привет, пап, — сказал Адам.
— Не надо мне здесь «Привет, пап», — ответил мужчина.
Он был уже взвинчен. Он пах сигаретами, несмотря на то, что не курил.
— Приходишь домой среди ночи. Пытаясь спрятаться от вранья?
Адам настороженно уточнил:
— Что?
— Твоя мать была у тебя в комнате сегодня, и она нашла кое-что. Можешь угадать, что бы это могло быть?
Колени Адама медленно плавились. Он изо всех сил старался держать большее из своей Аглионбайской жизни в секрете от отца, и он мог думать о нескольких вещах про себя и свою жизнь, которые не порадовали бы Роберта Периша. Тот факт, что он не знал, что конкретно было найдено, мучил. Он не мог встретиться взглядом с отцом.
Роберт Периш схватил Адама за воротник, поднимая его подбородок.
— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю. Остаток оплаты. С фабрики.
Ох.
«Думай быстро, Адам. Что ему нужно услышать?»
— Не понимаю, почему ты злишься, — сказал Адам. Он пытался сохранить свой голос настолько ровным, насколько было возможно, но теперь, когда он знал, что это было из-за денег, он не понимал, как выкрутиться.
Его отец притянул лицо Адама близко к своему, чтобы Адам мог чувствовать слова так же, как и слышать их.
— Ты врал своей матери о том, сколько заработал.
— Я не врал.
Это была ошибка, и Адам знал это, как только слова вылетели изо рта.
— Не смотришь мне в лицо и врешь мне! — орал его отец.
Даже несмотря на то, что он знал, что приближается, рука Адама была слишком медленной, чтобы защитить лицо.
Когда рука его отца врезалась в его щеку, то больше был звук, чем ощущение: хлопок, будто в отдалении молотком забивают гвоздь. Адам пытался удержать равновесие, но его нога промахнулась мимо края ступеньки, а отец позволил ему упасть.
Адам ударился головой о перила, и это был конец света. Он осознал единственный момент, момент взрыва множества цветов, которые в итоге сложились в белый.
Боль шипела в черепе.
Он оказался на земле, у ступеней без воспоминаний о секунде между соприкосновением с перилами и с землей. Лицо заляпалось пылью, она была во рту. Адаму пришлось припоминать механически, как дышать и как открыть глаза, чтобы восстановить дыхание.
— О, перестань, — устало сказал отец. — Поднимайся. В самом деле.
Адам медленно толкнул себя на руки и колени. Качнувшись назад, он присел, опершись коленями о землю, пока в ушах звенело, звенело и звенело. Он ждал, пока голова прояснится. Но ничего не менялось, кроме возрастающего гула.
На полпути к дороге он увидел стоп-сигналы БМВ Ронана.
«Просто уезжай, Ронан».
— Ты не играешь в эту игру! — с гневом произнес Роберт Периш. — Я не собираюсь прекращать говорить об этом только потому, что ты бросился на землю. Я знаю, когда ты симулируешь, Адам. Я не дурак. Не могу поверить, что ты зарабатывал эти деньги и выбрасывал их на эту чертову школу! Все те разы, когда ты слышал, как мы говорили о счетах за электричество и телефон?
Отец был далек от того, чтобы закончить разборки. Адам мог это видеть по его шагам на ступенях, по тому, как было напряжено его тело. Адам придвинул локти к телу, втянув голову, желая, чтобы слух прочистился. Все, что ему нужно было сделать, это поместить себя в голову отца и представить, что тому можно сказать, чтобы сгладить ситуацию.
Но он не мог думать. Его мысли взрывались с грохотом в грязи перед ним, одновременно с ритмом его сердца. Левое ухо кричало на него. Было так жарко, как будто влажно.
— Ты врал, — ругался отец. — Ты говорил нам, что школа давала тебе денег, чтобы туда ходить. Ты не говорил мне, что зарабатываешь… — Он остановился достаточно надолго, чтобы вынуть мятый лист бумаги из кармана рубашки. Тот дрожал в его руке. — …восемнадцать тысяч четыреста двадцать три доллара в год!
Адам ловил ртом воздух в ответ.
— Что это? — Его отец подошел ближе. Схватив сына за воротник, он поднял вверх сына так же легко, как собаку за шкирку. Адам стоял, но и только. Земля ускользала от него, и он оступился. Он должен был постараться снова найти слова, что-то внутри было сломано.
— Стипендия, — вздохнул Адам. — Стипендия на обучение.
Его отец вопил что-то еще, но это было в левое ухо, а с той стороны слышался только рев.
— Не игнорируй меня, — рычал отец. А затем необъяснимо отвернул голову от Адама и крикнул: — Чего ты хочешь?
— Вот это, — огрызнулся Ронан Линч, впечатывая свой кулак в лицо Роберта Периша. Позади него стоял БМВ, водительская дверь открыта, фары освещают облака пыли в темноте.
— Ронан, — произнес Адам. Или, может, только подумал. Без отца, удерживающего его в стоячем положении, его шатало.
Схватив Ронана за рубашку, отец Адама толкнул его к сдвоенному трейлеру. Но у Ронана заняло мгновение, чтобы устоять на ногах. Его колено нашло живот Периша. Согнувшись пополам, отец Адама попытался бросить руку на Ронана. Его пальцы безболезненно прошлись по бритой голове парня. На ответ понадобилось полсекунды. Периш разбил голову о лицо Ронана.
Правым ухом Адам слышал крики матери, чтобы они прекратили. Она держала в руке телефон и махала им на Ронана, как будто это могло заставить того остановиться. Был только один человек, который мог остановить Ронана, но у матери Адама не было его номера.
— Ронан, — сказал Адам, и на этот раз он был уверен, что произнес это вслух.
Собственный голос звучал для него странно, как будто через ткань. Он попытался шагнуть, и земля поплыла под ногами.