Она хватает рюкзак и выскакивает из комнаты. Они встретятся, как и договаривались накануне.
Отец мог ошибаться, он многое ставил под сомнение, но в глубине души Нэнси знала — на данный момент для Дирка она желанная добыча. Но как долго она будет ему нужна? Хочет ли он большего, чем короткая летняя интрижка?
Страх больно кусает. Очень больно.
Погрузившись в воспоминания, Нэнси отворачивается к окну и стирает с щеки слезу. Она не позволит увидеть себя в таком состоянии ни Аарону, ни тем более Дирку. Он разбил сердце не ей, а той девчонке, которой она когда-то была. И которую Нэнси похоронила в тот же день, когда состоялся вспомнившийся ей разговор с отцом.
— Завтракать пойдёшь?
Нэнси, вздрогнув от неожиданности, оборачивается. Дирк стоит в дверях, оперевшись плечом на косяк. Его мягкий голос, совсем ему не соответствующий, заставляет её улыбнуться. У неё ещё есть немного времени, чтобы позволить себе расслабиться. Насладиться запретным плодом.
Просто завтрак. Потом она снова станет собой.
Глава 28. Воровка
Настоящее
Стоит зайти в дом, как меня резко толкают к стене. Не будь я уверена в том, что Дирк не смог б меня опередить, подумала бы на него. Такие резкие выпады вполне в его духе, даже при условии, что на некоторое время мы заключили перемирие.
— Здравствуй, Нэнси. — Профессор складывает руки перед собой, без жалости наблюдая за тем, как я потираю ушибленное плечо. Впрочем, глупо ждать от него жалости. Он всегда относился ко мне так, будто я выкована из железа. — Я думал, мы с тобой пришли к единому мнению по поводу твоих игр с законом.
— Кажется, это касалось игр в качестве Воровки. Вылезать я не собираюсь, — про себя добавляю: «пока что».
Пусть улягутся страсти и тогда, возможно, я смогу разыграть ещё одну партию или несколько, а, может, вообще, сдамся. Эмоции, которые захлестнули в последнюю встречу с Дирком, его нежность и возможность быть снова с ними втроем кружат голову. Это не просто фантазии.
— Я говорил и про твои увлечения, Нэнси. Ты отвлекаешься из-за них и теряешь концентрацию. Трахаться с ними — приятно. Но рядом с ними ты размякаешь. Или ты только и ждёшь, что тебя поймают? Это приведёт ко мне, к тому, что мы делаем вместе. Все наши планы пойдут к коту под хвост!
— Я знаю, что можно говорить и делать, а что нет. Не надо повторять мне одно и то же.
На самом деле Профессор прав, но я не признаю этого вслух. Парни влияют на меня, было бы глупо отрицать очевидное. Я уже не уверена в сделанном выборе, в собственных мыслях, чувствах и даже воспоминаниях. И всё чаще спрашиваю себя: так ли мне нужно то, чем я занимаюсь, становясь Воровкой?
Долгое время я не пыталась анализировать нашу связь с Профессором. Она была рождена болью и желанием сделать что-то стоящее, даже если ради этого пришлось нарушить нормы морали, которые в меня вкладывал отец или которые защищали Дирк и Аарон. Не нарушая закон, я бы не смогла делать то, что делала. Или Профессор заставил меня поверить в это? Так ли хорошо я его знаю?
— Я не напоминаю, Нэнси. Я приказываю тебе отказаться от общения с ними! Ты ведь собираешься продолжать «работать» и улучшать мир? Или останешься на уровне игрушки, которая раздвигает ноги и вылизывает чьи-то яйца?
Меня осеняет простая и гадкая догадка — Профессор наблюдает за мной, и не только за передвижениями, но и за тем, что я делаю в доме. Даже здесь я не остаюсь в одиночестве.
— Где камеры? — Я никогда не повышала на Профессора голос. Он словно играл роль отца для Воровки, и я вела себя соответствующе.
Но больше я не чувствую той связи, которая держала меня в рамках.
— Тебе станет легче, если ты узнаешь?
Не дождавшись моего ответа, Профессор, не снимая обувь, идёт в комнату, заставляя меня следовать за собой. И это бесит. Как бы я не была зла на него, всё равно делаю так, как он задумал.
— Так где?
— Везде, Нэнси. — Профессор безусловно гордится собой, это видно по его лицу. Он счастлив, унижая меня. — И ты ведь знаешь, что это значит?
Я-то знаю. Теперь он в любой момент может слить не только меня, но и парней. И даже монтажа не понадобится. Отец не станет защищать их, если увидит видео. Аарон и Дирк вылетят из полиции быстрее, чем успеют хоть что-то сделать. Ещё и попадут под внутреннее расследование. А отец…. Отец будет в шоке, и вряд ли его сердце выдержит. Последние анализы и УЗИ мне совершенно не понравились. Данные я совершенно случайно увидела среди почты и счетов на столе отца. Обсуждать со мной состояние своего здоровья он бы не стал, и я смолчала о том, что узнала правду. Он хотел оставаться несокрушимой скалой в моих глазах, и я не нашла в себе сил лишить его этой иллюзии.
— Я всё знаю, Профессор. — И начинаю думать, что он решил вывести меня из игры. Всё то, что я знала о нём, постепенно складывается в целую картинку. — Куда делась девушка, которая жила в этом доме до меня? Она занимался чем-то похожим?
Мой план в нападение вряд ли закончится так, как я хотела. Да это и не было планом — лишь возможность зацепить за живое и показать, что и я кое-что знаю. Заехав сюда четыре месяца назад, я познакомилась с соседями и расспросила их про предыдущего владельца. Ненароком и ненавязчиво. Этому меня научил Профессор.
Ухмылка на его лице заставляет сохранять осторожность. В отличие от меня он всё просчитывает на столько ходов, на сколько я никогда не смогу. И этим он пользуется.
— Какие интересные умозаключения! С чего же ты это решила?
«Да много с чего!», — хочется прокричать ему в лицо и решить всё здесь и сейчас. Только так не будет. С меня как будто падают розовые очки — Профессор меня использует. Если раньше мне это казалось не только отличным способом спасти жизни, но и научиться быть кем-то, кроме слабой девчонки в мире мужчин, теперь я прекрасно осознаю сделанный страшный выбор. Я влипла.
— Нэнси Харрис?
Ко мне подходит мужчина средних лет. Я отрываюсь от планшета, на котором смотрю программу о выставке в Японии. У меня нечасто бывает свободное время, но когда оно появляется, я часто прихожу в парк, чтобы, расстелив плед на газоне, немного отдохнуть и позалипать на видео того, что мне пока не доступно. Выставка в Японии из этой серии. Мечта, на которую у меня нет денег. Подработка после университета позволяла снимать комнату, чтобы не жить в общежитии, и пару раз в месяц ходить на местные выставки. В полном одиночестве.
— Мы знакомы? — спрашиваю я, чуть приподнимаясь на локте.
Мужчина, поправив светлые волосы и улыбнувшись мне, кивает. А потом заводит со мной разговор, который полностью меняет мою жизнь.
Глава 29
Ранее
Нэнси раздвигает шторы, чтобы потянуть время и собраться с мыслями перед тем, как обернуться к Дирку. Прошлое больно колет. Но больнее всего, что она обещала себе больше не совершать таких ошибок.
— Дрю, мы ждём.
Нэнси вздрагивает от прикосновения Дирка. Не заметила, как он подкрался. Он обнимает сзади, устраивая ладони на её животе. И эти объятия заставляют вспомнить, как она порой фантазировала об их совместной жизни. И в тех грёзах она стояла перед окном в их доме, а Дирк обнимал её и гладил едва округлившийся живот. В своих мечтах Нэнси всегда была беременна мальчишками-близнецами.
Наверное, её желание было настолько сильным, что сбылось. Только не полностью. Нэнси увидела две полоски на тесте через неделю, как порвала с прошлым и уехала из родного города. Первый порыв — рассказать все Дирку. Но этого Нэнси не сделала. Боялась, что он вернётся к ней только из-за ребёнка. Но ещё страшнее было от мысли, что ему будет всё равно — он просто отправит её на аборт. Тогда она смогла бы остаться с Аароном. Он бы не бросил её, даже если бы ребёнок был не его. Вряд ли Аарон вообще когда-либозахотел бы иметь детей. Нэнси видела это в его глазах — для него дети не продолжение любви, скорее необходимость и ответственность. Он не был бы плохим отцом, но отстраненным и безучастным.
Проведя пальцами по животу, Нэнси замирает, буквально отключается от реальности.
— Хэй, вы тут? — Нэнси гладит себя по кругу, обводя пупок и рисуя витиеватые линии в стороны от него.
Она носит близнецов, как и мечтала. И эта мысль всё ещё с трудом укладывается в голове — она и представить не могла, что мечты могут так быстро сбываться. Живот заметно подрос за последний месяц, и скрывать его всё сложнее. Нэнси совсем не хочется ловить на себе косые взгляды. Ей достаточно было недавней беседы с врачом. Пусть и деликатно, но он поинтересовался:
— Вы уверены, что хотите оставить близнецов?
За этим, наверное, стандартным вопросом скрывалось куда больше, чем могло показаться на первый взгляд. Конечно, её возраст вкупе с отсутствием отца детей наводили доктора на определённые мысли. Нэнси даже не могла на него злиться. Врач не знал, что она тверда в своём намерении. Её дети были желанными.
Нэнси чувствует слабые толчки, как будто внутри неё не двое мальчишек, а порхающие бабочки. Улыбается, приветствуя малышей:
— Да-да, доброе утро! Маме пора на учёбу.
Разговаривать с собственным животом Нэнси начала практически с самого начала, всё равно больше говорить было не с кем. Поделиться новостью о беременности она не могла ни с отцом, ни с парнями — они бы её не поняли. Она же ничего не боялась: все её сомнения быстро растворились в уверенности, что она справится, как бы тяжело ей не было.
— Нэнси. — В комнату без стука заходит Шелли. Нэнси только и успевает, что опустить верх пижамы, чтобы не светить животом перед всеми. Особенно перед Шелли, которая мастерица в распускании слухов. Особенно про тех, кто ей не нравится. — У тебя есть запасные тампоны?
— Сейчас, погоди. — Под внимательным взглядом Шелли Нэнси идёт к комоду, не замечая, что рефлекторно придерживается за поясницу, которую немного тянет по утрам. Она уже и забыла, есть ли у неё тампоны — давно не пользовалась. В ящике замечает вскрытую пачку и протягивает Шелли. — Держи.