А потом перед носом Солы захлопнули дверь.
Где они нанимают персонал, задумалась Сола. На конкурсе «Мисс Америка»?
Покачав головой, она зашагала вперед, думая об акценте женщины. В этом комплексе английский язык для многих был не родным, и это успокаивало в какой-то степени. Она привыкла к разным акцентам… но не могла определить происхождение. С другой стороны, она была знакома в основном с вариациями южноамериканских диалектов.
Сола без проблем нашла комнату отдыха и осмотрела торговый автомат, который оказался — бонус — бесплатным: за пачку крекеров, «Доритос», «Скикерсы» или «Милки Вэй» не взимались доллары. А еще была установка с напитками от концерна «Кока-кола», вся линейка от содовой и «Гаторейда» и до лимонада. Также были витрины с фруктами, сэндвичами и десертами… даже закуски для разогрева в микроволновке.
Все задаром.
Может, они в университете?
Странно, очень странно.
Желудку было фиолетово на еду и напитки, поэтому Сола через силу затолкала в себя чашку кофе и пончик; потом вернулась в коридор и нашла дамскую комнату… которая оказалась раздевалкой со всевозможными душевыми, раковинами и туалетами. И, о, Боже, вот и бонус: туалетные принадлежности на любой вкус. Дезодорант, лак для волос, кисти, косметика, «Тамс». «Эдвил», «Бэнд-эйды»[61]… словно весь ассортимент «CVS» собрали в небольших корзинках на столешнице длиной во всю стену, подвешенной над раковинами.
Там даже нашлись запечатанные зубные щетки.
Никогда в жизни она так не радовалась фтору.
Вернув своему рту мятную свежесть, Сола вернулась к дальнему концу коридора, где располагался выход на парковку, а потом ушла обратно, в противоположном направлении до стеклянных дверей, что вели в некое подобие офиса. Туда-сюда. Повторить.
На втором круге, когда она проходила мимо палаты Эссейла, из помещения вышла Элена со второй медсестрой, которая, казалась, держалась за свое предплечье.
— Все нормально? — спросила Сола.
— Идеально. — Элена улыбнулась. — Ты можешь войти.
— Хорошо. Спасибо.
Сола нахмурилась, когда женщины ушли вместе, тихо переговариваясь. Но потом она открыла дверь и…
— О… милостивый Боже.
Эссейл сидел на кровати, взгляд был осознанный, краски вернулись к его лицу. И он, сосредоточившись на ней, застенчиво, но настороженно улыбнулся.
— Привет, красавица, — сказал он тихо. — Ты — услада для моих больных глаз.
***
Когда Марисоль застыла в дверном проеме так, словно увидела призрак, Эссейл выругался. Кровь Избранной Жизель была такой чистой… а за время психического срыва он давно не брал вену… и ревущая сила, переполнявшая его тело, форсировала его выздоровление на недели вперед.
За… двадцать три минуты. Судя по часам на стене.
Если бы Сола была вампиром, как он, она бы сразу все поняла и порадовалась. Но она человек, и ей невозможно объяснить, не раскрыв себя…
Внезапно его мозг закоротило, до этого упорядоченные мысли перемешались.
Его голова опустела.
– ****? — Марисоль подошла к нему, беспокойство читалось на ее лице. — ****, ****, ****?
Ее губы шевелились, звуки доходили до его ушей, но он не мог разобрать слова.
Но он смог определить выражение на ее лице: обеспокоенное, и она спрашивала, что случилось. Да, в глазах тревога, и она подалась вперед, снова что-то говоря.
— … позвать медсестру? Стоит?
С той же внезапностью, с которой он выключился, к нему вернулась осознанность, он снова начал понимать ее слова, мозг должным образом воспринимал реальность.
— Нет, — сказал Эссейл — Прошу, никого не зови. Просто… короткое помутнение.
— Уверен? — Она взяла его за руку и погладила. — Я просто…
— Ты стала блондинкой.
Подняв руку, она прикоснулась к коротким волосам.
— Я ненавижу этот цвет. Но так необходимо, я не хочу, чтобы меня узнали… неважно.
Мгновение Эссейл думал о том, из-за чего она пустилась в бега… ненавидя тот факт, что Марисоль не дала ему позаботиться о ней. Но, может, сейчас это изменится. Может, после его выздоровления она останется с ним.
Эссейл хотел поднять руку и прикоснуться к ней, но ремни на запястьях удержали его на месте, и он попытался незаметно опустить ладонь на матрас, чтобы она не увидела… он не хотел объяснять, почему его нужно держать обездвиженным. Он не хотел, чтобы Сола думала, что он способен навредить ей.
Но он помнил. Помнил ощущение, словно под кожей копошились личинки, извиваясь, скручиваясь, вызывая зуд, кусая его. Он раздирал дерму в попытке вытащить их, стряхнуть с себя… вгрызался в свои руки…
Эхо галлюцинаций было настолько ярким, что грозило захватить контроль над ним, и Эссейл сказал себе оставаться в реальности, с Марисоль. Видеть ее, чувствовать ее запах, слушать ее голос. Ощущать не только через прикосновения, но душой и сердцем.
Он был связан с ней, и это исправило повреждения нервной системы. Он не сомневался в том, что присутствие Марисоль вернуло к подобию нормальности то, что ранее отказывалось функционировать. Мужчины расы были так зациклены на своих женщинах, что могли проявлять недюжинную силу ради своих шеллан.
Очевидно, сюда также входило исцеление от безумия.
Но ему было ненавистно, что она видит его таким.
Марисоль села на кровать рядом с ним и погладила теплой рукой по предплечью, и Эссейл нахмурился при виде тонкой, как игла, конечности, мускулы усохли, а кожа обвисла.
— Уродливый.
— Что? — спросила Марисоль.
— Я… уродливый.
— Не для меня. — Она покачала головой. — Для меня — никогда.
Когда она скользнула взглядом по его лицу, в его голове всплыло смутное воспоминание о том, как Док Джейн пришла к нему с бритвой. Зачем они сбрили его волосы…а, точно. Он вырвал их, убежденный в том, что это черви в его черепе. Он был в таком неадекватном состоянии, что отгрыз ремни на запястьях, чтобы вцепиться в черные космы и драть их до крови.
Да, поэтому они побрили его. А после, когда они показали ему зеркало, чтобы доказать, что там ничего нет… он успокоился, только увидев все собственными глазами.
Это произошло в то время, когда они пытались взывать к логике во время его психозов.
— Мне так жаль, — прошептал он хрипло. — Я не хотел, чтобы ты… возвращалась к этому.
— Я здесь. Только это имеет значение.
— Мой мозг… он болен.
— Не обязательно говорить сейчас, если это расстраивает тебя.
— Больной.
— Там… там рак, да?
Эссейл нахмурился, гадая, а не очередной ли это выпад из реальности. Но потом…
— Что Эрик рассказал тебе?
— Только это. — Она покачала головой. — Но мне не нужны подробности, если ты не хочешь обсуждать это.
— Прости, — снова сказал он. Хотя в этот раз он извинялся за ложь, которую не опроверг.
Разве он мог? Он только вернулся. Объяснять ей, что в безумие его ввели присущие вампирам особенности, — последнее, что он хотел. Марисоль будет в ужасе от того, кем он является, он снова потеряет ее… и в этот раз ничто ее не вернет.
— Я люблю тебя, — сказал он поспешно. — Я пытался сказать это раньше. Когда не мог говорить.
Ее красивые, темные глаза распахнулись от удивления, а потом в них заискрилось счастье.
— Вот, что ты пытался сказать мне.
— Да.
— Я думала… я рада слышать эти слова. — Она погладила его по лицу. — Они значат все для меня.
Боги, у нее были такие прекрасные глаза, ограненные ресницами и изогнутыми бровями. А к ее щекам прилила краска от радости, она выглядела моложе, свежее… такой живой он ее еще не видел.
Когда его накрыла волна истощения после кормления, Эссейл отчаянно хотел продолжить разговор, убедиться, что она и ее бабушка были в безопасности в Майами, узнать, как она прожила этот год.
— Ты привезла свою бабушку… — Накатившая усталость буквально давила сверху. — Расскажи… ты привезла Миссис Карвальо?
— Да, привезла. Она сейчас в твоем доме. Вместе с твоими кузенами… и еще одним мужчиной? Молодым парнем?
— Он… друг семьи. Живет у нас. Ты… можешь… доверять… ему…
Эссейл зевнул так, что хрустнули суставы, а глаза начали закрываться.
— Не уйдешь?
— Не уйду, — услышал он ее ответ прежде, чем отключиться. — Я не оставлю тебя, обещаю…
Глава 19
Придя в Яму за своими вещами, Джейн даже близко не собиралась подходить к Вишесу… особенно к полуобнаженному Ви, в ванной комнате их бывшей супружеской… парной… неважно… спальне. Но прежде всего она была доктором, и при виде возможно загнивающей раны она не могла позволить личным проблемам помешать ей осмотреть пациента.
А рана неизвестного происхождения на его руке выглядела действительно ужасно.
В свете ламп над раковиной Джейн осмотрела его кожу, которая была опухшей и ярко-красной, и Ви зашипел, когда она потрогала нормальный, не тронутый участок рядом с раной.
— Как это произошло? Ты влетел во что-то ржавое? Они напали на тебя со старой монтировкой?
Не получив ответа, она подняла голову. Вишес смотрел на нее своими бриллиантовыми глазами, на его лице читалось раскаяние.
Не позволь этому засосать тебя, сказала себе Джейн, когда сердце подпрыгнуло в груди. Не смей забывать о том, где ты его обнаружила, на том секс-станке в пентхаусе.
— Ну? — спросила она, отступая. — Что это было?
— Ничего.
Она закатила глаза.
— Ладно, веди себя как крутой парень… даже если это могло бы помочь мне поставить диагноз. Но ты позволишь мне вскрыть ее и прочистить. А потом сядешь на антибиотики. Может, даже через капельницу.
Хотя, учитывая, что ей дали пинка из ее же чертовой клиники, то с этим придется обратиться к Мэнни. Выписать направление к врачу-специалисту, не меньше.
Господи Иисусе, как же она сейчас ненавидела свою жизнь, от всей души.
Ви указал на шкаф под раковиной.
— Там есть набор для зашивания со скальпелем…
— Знаю, я сама его туда положила.