Его член лежал на бедре, бесстыжий, полутвердый, и когда Джейн взглянула на эрекцию, та стала еще крепче.
Ви скользнул рукой к бедрам и обхватил себя.
— Могу я еще разок уделать тебя, когда ты выйдешь из душа?
— Ты…
— Все еще голоден. Знаешь, мне нужно наверстать последние пару месяцев. — Он погладил ствол по всей длине. — К тому же, сама мысль, что ты будешь во внешнем мире, а я — в кармане твоих брюк…
Джейн рассмеялась.
— Может, потрешь мне спинку в душе?
— Я уже решил, что ты не попросишь, — сказал Ви, выскакивая из койки. — Времени хватит, чтобы потереть и спереди, если не будем медлить, да?
***
Сорок пять минут спустя, Сола выписывала круги по кухне Эссейла. Док Джейн, как ее все называли, пришла с опозданием, женщина долго извинялась, когда зашла в дом через гараж.
Сейчас доктор и пациент находились в просторной гостиной, и было сложно разобрать их тихие голоса. Сола хотела быть там, но решила, что важно оставить их наедине. К тому же она не верила, что сможет сдержаться. Казалось невероятным, что Эссейлу могло стать хуже; он ведь с каждым днем становился сильнее и будет рядом через неделю, месяц или даже год.
Она могла поклясться, что с каждой минутой его состояние улучшалось. Проблема в том, что чувства — всего лишь реакция на реальность. Они не могли диктовать свою волю…
Открылась дверь в подвал, и в кухню вошли Эрик с Эвэйлом. Братья были полусонными, их волосы торчали идентичным образом, словно близнецы не просто выглядели одинаково, но и спали в одной позе.
— Ну как? — спросил Эрик, садясь за стол.
— Пока никак.
— Твоя бабушка еще спит, — сказал он, потирая лицо. — Мы вели себя тихо.
— Я рада. — Сола помедлила у плиты. — Я беспокоюсь, что она слишком много времени проводит на ногах, хотя попробуй заставить ее прилечь, миссия невыполнима.
— Мы убедимся, чтобы продукты по ее списку были в холодильнике, — пробормотал Эрик. — Но только с приходом ночи.
— Хороший план.
Сола продолжила ходьбу по кухне, а Эвэйл принялся просматривать ящики.
— Я могу помочь? — спросила она, хотя это и не ее кухня. И повар из нее посредственный. И вообще она ничего не соображает в настоящий момент.
— Я ищу перцы.
— Фаршированные? Они в холодильнике.
— Нет, маленькие такие… вот эти.
Парень поставил упаковку на стол, и Сола не обратила внимание, но потом он потащил его в рот…
— Нет! — закричала она, вскидывая руки. — Стой!
Кузен Эссейла застыл, почти забросив перец-привидение[80] в рот, который потом ничем не восстановишь.
— Что такое?
— Положи перец и вымой руки! От него тебе будет плохо!
Эвэйл нахмурился и окинул взглядом адски-острый-стручок.
— Ты уверена?
— Это перец-привидение… с ними нужно обращаться аккуратно. Он обожжет тебе все внутренности.
— Я ел их прошлой ночью. — Он забросил стручок в рот и начал жевать. — Обожаю.
Мгновение Сола не могла пошевелиться. Потом она рванула к холодильнику, схватила картонную упаковку молока и бросилась за стаканом в шкафу. Была временная задержка после того, как перец съедали целиком, и если она заставит Эвэйла выплюнуть стручок и промыть пути молоком, то этот пациент может избежать внимания Дока Джейн…
Сола обернулась, чтобы тут же застыть статуей.
Эвэйл жевал перец и смотрел на нее с веселым интересом… словно не понимал, чего она так носится, но уважал ее и потакал странностям. А потом он закинул в рот второй перец.
— Кинь в меня, — сказал Эрик со своего места.
В ответ Эвэйл повернулся и бросил перец-привидение через всю кухню, целясь прямо в рот брата.
Сола стояла со стаканом в руке и играла в зрительный теннис между Несокрушимыми.
— Дайте взглянуть на них, — сказала Сола, вытягивая руку. — Нет, я не хочу к ним прикасаться, просто посмотрю упаковку.
Может, она перепутала… не-а. Взглянула на этикетку на целлофановой пачке и увидела все соответствующие предупреждения. Но, может, они — как не взорвавшаяся боеголовка?
Сола принюхалась — запах отвратный, как и положено. Тем не менее, она взяла один кончиками пальцев и вытянула язык. Она знала, что кусать нельзя… и если бы не нужда в отвлечении, она не устроила бы проверку.
Сола лизнула. Подождала…
— Боже мой! — склонившись, она закашлялась. — Как вообще…
— Ты больше не будешь?
Когда Эвэйл протянул руку, Сола вернула ему упаковку и вцепилась в молоко. Пока она пыталась стереть СРАНЬГОСПОДНЮ с кончика языка, они с Эриком продолжили методично истреблять перцы.
А потом достали вторую пачку из шкафа.
— Не понимаю, как вы, парни, можете…
В кухню зашли Док Джейн с Эссейлом, и Сола попыталась прочесть выражения на их лицах.
— Кузен, — сказал Эрик. — Хочешь…
— Нет, ни в коем случае. — Сола встала между ними. — Ему хорошо и без перца. Правда? Ты же в норме. Да, может, позже, спасибо.
— Парни, что вы едите? — поинтересовалась Док Джейн.
— Это? — Эвэйл показал упаковку. — Они божественны.
Док Джейн кивнула.
— Вишес их обожает. Лопает, как конфеты.
Сола могла лишь покачать головой.
— Парни, вы — нечто.
Потом она сосредоточилась и встретила глаза Эссейла, пытаясь найти в них ответ. Когда он подмигнул ей, Сола не знала, как это интерпретировать.
— Что ж, мне пора. — Доктор надела рюкзак. — Мэнни придет завтра к вечеру, и, наверное, будет Жизель… поможет моему коллеге с осмотром.
Внезапно резкая тревога прошлась по телу Марисоль, неприятная энергия так сильно встряхнула ее, что она забыла про жжение языка.
— Док Джейн, я провожу тебя, — сказала она, направляясь к черному входу.
— Не стоит…
— Не туда…
— Гараж…
Трое мужчин заговорили одновременно, более настойчиво, чем она бегала с перцем-привидением.
— Простите, — сказала она. Вопрос безопасности, ну конечно.
Док Джейн приобняла ее.
— Пошли сюда.
Уходя, Сола чувствовала на себе взгляд Эссейла, в его глазах лунного цвета читалась напряженность. Но потом кузены заговорили с ним, и он остался в кухне.
Оказавшись в гараже, Джейн опередила все ее вопросы:
— Он идет на поправку, — сказала доктор. — Думаю, ты можешь расслабиться.
Сола нахмурилась.
— Но что с его раком? Опухоль все еще в его мозгу, разве нет? Как можно говорить, что я могу расслабиться?
Док Джейн почти удалось скрыть ее реакцию. Почти. Но она едва заметно дернулась и широко распахнула глаза… а когда боишься до смерти за будущее любимого и впитываешь каждый нюанс в реакции человека, которому лучше всего известно положение дел, то такие вещи замечаешь сразу же.
Женщина прокашлялась.
— Слушай, тебе следует поговорить об этом с Эссейлом.
— Ты его врач.
— Прошу, поговори с ним.
— О его раке?
Джейн едва заметно посмотрела в левую сторону.
— Да.
— Ладно. Поговорю.
Сола произнесла эти слова с необоснованным вызовом, но она не стала заморачиваться из-за своей реакции, отвернувшись и зайдя в дом. Когда она вернулась в кухню, трое мужчин взглянули на нее.
— Мы можем поговорить? — спросила она, подойдя к Эссейлу.
Она не стала ждать его. И он последовал за ней в коридор, который вел к его кабинету и лестнице на второй этаж.
Развернувшись, Сола напомнила себе, что, несмотря на происходящее, он совсем недавно был болен и лежал в больнице.
— Ты расскажешь мне, что происходит, — потребовала она тихим голосом.
На красивом как грех лице появилась отстраненность.
— О чем, скажи на милость?
Сола скрестила руки на груди. На задворках сознания она гадала, не перегибает ли палку… но нет, инстинкты твердили, что многое не сходится.
— Твой доктор не сказала мне о твоем раке. Сдается мне, потому что нет у тебя никакого рака.
Глава 35
Марисоль стояла перед ним с таким лицом, словно собиралась ввязаться в барную потасовку… и победить в ней, и Эссейл ощутил истощение, которое было не связано с процессом выздоровления. Воистину, в этом проблема лжи своим любимым, подумал он. Неправда всегда всплывает наружу, и всегда таким образом, что невозможно оправдать ее, насколько бы серьезной или незначительной ни была ложь.
Потому что нет оправдания лжи любимому человеку.
— У тебя есть рак или нет? — требовательно спросила его женщина.
Жаль, у него нет больше времени. Но для чего? Словно это изменило бы что-нибудь.
— Пошли, — сказал Эссейл, взяв ее под локоть. — Нам нужно поговорить наедине.
Она вырвалась из его хватки, но последовала за ним в кабинет. И когда он закрыл дверь за ней, Марисоль подошла к окнам, протянувшимся от потолка до пола.
— Прошу, не раздвигай шторы, — сказал он, когда она протянула руку.
— Почему? Не любишь дневной свет?
— Нет. Не люблю.
— Так что? — Она повернулась к нему. — Расскажешь мне, что происходит на самом деле?
Эссейл опустился в мягкое кресло, стоявшее в противоположной стороне от компьютеров. Подперев кулаком подбородок, он посмотрел на Солу.
— Мне жаль, что мои кузены тебя обманули.
Она моргнула, словно ей нужно было мгновение, чтобы переварить новость.
— Значит, ты не смертельно болен.
— Был. Но сейчас — нет.
Она резко рассмеялась.
— Не знаю, чувствовать облегчение… или же взять бабушку и немедленно уехать в Майами.
— Мне жаль, что они решили не рассказывать правду.
Марисоль направила на него палец.
— Не перевирай. Они заварили кашу, но ты поддержал ложь.
— Ты права.
Он не продолжил, и Сола снова скрестила руки на груди.
— Я жду. И я хочу знать всю правду, какой бы она ни была.
Судорожно пытаясь найти в бардаке, творившемся в голове, нужные слова, Эссейл не мог решить, что было хуже. Признаваться ей в своей слабости или понимать в глубине своего черного сердца, что он никогда не сможет поделиться с ней настоящим секретом: он не мог сказать, кем являлся. Согласно правилам, вампиры не открывали свою сущность людям… и в редких, крайне редких случаях допускалось нарушение этого принципа. Если человек был способен принять правду и оставить свою жизнь, чтобы влиться в сообщество вампиров.