Было сложно. Как только она оказалась на дороге, фары других автомобилей светили так ярко, что пришлось надеть солнечные очки, и она не посмела выехать на шоссе, хотя это бы сократило ее двадцатиминутную дорогу на четверть.
Медленно продвигаясь по улицам, она думала о Билле и приглашении съездить на склад. Изначально их двоих столкнул странный интерес в вампирах…
— Черт подери, — пробормотала она, когда ее снова накрыла боль.
Встряхнув головой и пытаясь прояснить мысли, она отказывалась отклоняться от темы, словно агония служила ей препятствием. Так вот, она с Биллом сошлась из-за вампиров, они вдвоем объезжали места в Колдвелле, где происходили сражения или ритуалы. Она даже завела блог о…
Спустя мгновение все ее мысли заняла боль. Но Джо заставила себя вернуться к рассуждениям, ужас от того, что она сходит с ума, придал ей сверхъестественный фокус.
Так или иначе, какое-то время она публиковала в сети информацию о странных событиях и случаях в городе, о которых говорили очевидцы, но в итоге забросила это дело. Во-первых, это трата времени…
Нет, — возразила какая-то ее часть. Это все было не впустую.
— Плевать.
Она все бросила. И в какой-то степени оставила Билла. Да, она периодически тусила с ним и была благодарна за толчок по карьерной лестнице. Просто вампиры… больше эта тема ее не привлекала. Зачем забивать мозги тем, чего не существует на самом деле… особенно когда она чувствует себя дерьмово, устроилась на новое место и озабочена необходимостью съехать от парней, как бы она не любила Дуги и его ребят.
Они по-прежнему жили студенчеством.
В то время как она пыталась подняться до уровня Билла и Лидии.
Придет тот день.
Подъехав к очередному красному сигналу светофора — да почему одни красные-то? — Джо подумала о своих «родителях». Ну, в кавычках. Она едва бы могла позволить свое жилье на текущую зарплату, но уж лучше она всю жизнь проживет с наркоманами, чем вернется к Чэнс и Филли Эрли.
Ее удочерили не как ребенка, которого они хотели вырастить, скорее купили комнатную собачку, которую однажды ее мама попросила у отца, и они взяли Джо к себе словно новую игрушку.
Им бы подошло что-то, что можно поставить на полку и при необходимости показывать гостям.
С живыми детьми такой номер не работает.
Но это к лучшему. Они оплатили ей образование в колледже, и она пошла своей дорогой, оставив их деньги, претензии и одиночество позади.
Лучше одной, чем в плохой компании. К тому же, с ними она никогда не чувствовала себя своей. На самом деле, она везде была чужой.
Когда Джо наконец добралась до дома, в котором располагалась ее квартира, ей пришлось объехать квартал пару раз, чтобы найти место для парковки. А потом дорога до двери стала истинным испытанием «разум против снега».
Черт, по крайней мере, нулевая температура помогла притупить боль.
Проверив дешевый почтовый ящик, она поднялась по лестнице на второй этаж и открыла дверь в бардак, при виде которого хотелось плакать. Гостиная была усеяна коробками от пиццы, бонгами и бутылками «Маунтин Дью»; Дуги заснул, сидя на коричневом диване, которому, как она всегда думала, самое место в рекламе освежителей воздуха… как пример «До применения». Где остальные — одному богу известно.
Она не оставила письмо на столике. Ничего хорошего из этого не выходило. Джо взяла его с собой в спальню, закрылась внутри и подошла к кровати. Сев, она мгновенно рухнула на спину и уставилась в потолок.
Голова гудела, по телу выступил пот, и Джо чувствовала не просто страх. Откровенный ужас.
С ней творилось что-то очень, очень странное.
Глава 38
Вишес материализовался в Лагере Ривенджа, на крыльце с видом на озеро, и мгновение наслаждался замерзшей водой. На другой стороне возвышались горы, виднелись островки, удаленные на разных расстояниях от берега, и ландшафт напомнил ему детскую железную дорогу, только полноразмерную: где-то в этой идеальности должна быть цепь старомодных вагонов красного цвета и с паровозом, выдающим клубы дыма, состав непременно тянется по змеистому пути между аванпостами в винтажном стиле, наверняка построенными из пробковой древесины и клея «Элмер».
Они с Джейн обязательно вернутся сюда, решил он. В следующий раз, когда у него выпадет выходной, а Джейн будет свободна от клиники, они проведут здесь сутки, и это будет просто охрененно. Они объедятся, потом заберутся под какое-нибудь самодельное стеганое одеяло, и он вытрахает ее вдоль и поперек. Пресытившись, они заснут, она — устроившись на его груди… а потом он проснется посреди дня и обнаружит себя пристегнутым наручниками к изголовью кровати.
И тогда они займутся вещами, которые во многих южных штатах до сих пор считались противозаконными…
Дверь скрипнула за его спиной, и на пороге появился улыбающийся Фьюри.
— Ви, брат мой. Рад тебя видеть.
Они пожали руки, а потом хлопнули друг друга по спине.
— Заходишь? Есть хочешь?
Фьюри жестом пригласил его в дом, и на его лице читалась надежда. Словно он переживал о том, что Джейн спасла его жизнь, и не мог поверить, что ему дали возможность загладить вину в этом плане.
— Да, зайду. — Ви пожал плечами. — Я не особо голоден, но спасибо.
Они зашли в дом, и Фьюри закрыл дверь за собой. Камин в главной зале был растоплен, а в другой стороне виднелся вход в большую кухню, и Ви краем глаза увидел жареную индейку только из духовки.
Его желудок заурчал так громко, что Фьюри рассмеялся.
— Уверен, что не хочешь есть?
— Кажется, я поторопился с выводом, брат мой.
— Пошли, накормим тебя.
Половицы старого дома скрипели под тяжестью их веса, а в кухню пришлось заходить по одному — дверной проем не позволял иного.
— Садись, — приказал Фьюри.
И он сел.
— Где Кормия?
— Она с остальными Избранными сегодня ночью в особняке.
— Дежурят, значит.
— Есть потребность в крови. — Брат достал две тарелки и поставил на кухонный остров. — Слушай, Ви, насчет произошедшего в переулке…
— Я просто рад, что с тобой все хорошо. — Ви устроился на одном из высоких стульев. — И с Джейн.
Фьюри не сводил с Ви взгляда жёлтых глаз.
— Мне нужно, чтобы ты знал — я бы никогда не попросил ее об этом. Я бы никогда… на поле боя я отвечаю сам за себя. Никто, кроме меня. Она проявила невероятный героизм, и я благодарен ей сверх меры, но это мог быть ужасный финал: я бы выжил, а твоя шеллан — нет.
— Я знаю. — Ви протянул руку и сжал плечо брата. — И между нами все круто. Не парься, ок?
— Спасибо. — Фьюри сделал глубокий вдох. — А сейчас рассказывай, что у тебя на уме?
Когда Фьюри начал разделывать индейку, отрезая от тушки идеальные куски и перенося их на тарелки, Ви раздумывал, как выразить свои мысли. А потом решил плюнуть и послать все к черту.
— Кто следующий? — спросил он. — Я знаю, ты в курсе. Должен быть.
Фьюри застыл в процессе нарезания.
— Ты о чем?
— Замена моей матери. Ты — Праймэйл. Ты должен знать, кого она выбрала на смену себе. Я никому не расскажу, но я должен знать, почему, черт возьми, все держится в тайне.
Фьюри положил кусок мяса на тарелку и посмотрел на него, взгляд цитриновых глаз был непреклонным.
— Без понятия. Я сам думал об этом. И решил, что ты знаешь, но никому не рассказываешь.
Выругавшись, Ви похлопал по карманам куртки, а потом застыл.
— Не возражаешь, если я закурю?
— Нет, вовсе нет.
— Спасибо, Милостивый Боже, если говорить словами Бутча.
Прикурив, он выдохнул дым в сторону от Фьюри.
— Это ее очередная глупая игра. Мы имеем право знать. Мне не нравится эта секретность, особенно если война подходит к концу.
— Ты спрашивал Рофа?
— Нет. Пока нет.
Брат отложил разделочный нож и сказал: — Без начинки?
— Не уважаешь?
Фьюри засунул ложку в птицу и набрал с размахом. — Пюре?
— Есть подливка?
— Не уважаешь?
Ви выдавил улыбку.
— Заметано. И подливку тоже.
Когда перед ним поставили тарелку, он поднял взгляд.
— Без овощей? Хотя дареному коню в зубы не смотрят.
— Овощи — трата свободного места на фарфоре. — Фьюри толкнул ему вилку с ножом. — Спроси себя: стал бы я тратить место под начинку или пюре ради гороха?
— Обожаю тебя.
Когда Ви положил едва раскуренную самокрутку возле раковины, они взялись за трапезу. Фьюри остался стоять, Ви уселся на стул. Кухня представляла собой приятное сочетание новизны и старины, приборы были сделаны по последнему слову техники, балки над головой и старые окна, создававшие впечатление, что они тут — с возведения фундамента.
— У нас есть какие-нибудь пророчества, о которых я не знаю? — спросил Ви.
— Тебе известно все, что знаю я.
— Комплименты пошли.
Опустошив тарелку, Ви закурил вторую.
— Значит, я поговорю с Рофом.
— Знаешь, я почти не имел дел с твоей мамэн. Она меня особо не любила… не мудрено, я же все разрушил.
— Спроси у Избранных. — Поднявшись, Ви отнес тарелку к раковине. — Не думаю, что они с тобой согласятся. Для них ты освободитель.
Фьюри издал непонятный звук, который мог означать что угодно, и Ви взял пустую тарелку брата и повторил путь до раковины.
— Где у вас посудомойка?
Фьюри встряхнулся, сосредотачиваясь.
— А… прости, у нас ее нет. Я все помою.
— Хорошо. Мне не платят за мытье посуды. — Ви поднял проклятую руку в перчатке. — Если, конечно, ты хочешь, чтобы я испепелил твою раковину…
— Эм, Вишес?
Ви повернулся спиной к раковине. Фьюри изменил позу, прислонившись к столу возле газовой плиты, скрестив руки на груди и ноги — обе, из плоти и протез — в лодыжках. Он хмурился, разноцветная копна волос, переброшенная через плечо, напоминала лучи рассветного солнца.
— Что тебе нужно? — спросил Ви. — Говори, я помогу.
— А если речь о прощении? — Ви отшатнулся, и Фьюри продолжил тихо: — Я чувствую в этом свою вину.