— В чем?
— В том, что твоя мать оставила расу. — Запрокинув голову, он, казалось, смотрел сквозь потолок и крышу на небеса. — Если бы я не появился, не полюбил Кормию и не освободил всех Избранных… может, Дева-Летописеца осталась бы с нами, как думаешь?
— Черта с два. — Ви жестко посмотрел на брата. — Ты здесь не при чем. Она сама решила исчезнуть. Никто не подставлял дуло к ее виску. Проблема в том, что ее задницу перестали целовать, поэтому она решила бросить расу, которую сама же создала. Это — ее косяк, не твой, мой, моей сестры или кого бы то ни было.
Фьюри покачал головой.
— Не считая того, чего лишилась вся раса, я думал также о том, что я лишил тебя и Пэйн вашей мамэн. Словно я предал вас в каком-то смысле. И это убивает меня.
Ви подошел к парню, обхватил его за плечи и хорошенько встряхнул.
— Прекрати. Не вздумай больше тратить ни секунды на эту чушь. Она не стоит твоего времени… и чем быстрее ты воспользуешься моим примером, тем счастливее будешь. И забудь про фигню с мамэн. Просто потому, что женщина произвела ребенка на свет, еще не значит, что она заслуживает называться мамэн, и если говорить о Деве-Летописеце, это справедливо как по отношению к целой расе, так и ко мне с Пэйн. — Он пожал плечами. — Спроси себя: если бы вы с Кормией завели ребенка, ты можешь представить… хоть на секунду вообразить… что твоя супруга сможет оставить дитя, независимо от причин и обстоятельств?
— Нет. — Фьюри покачал головой. — Нет, конечно.
— Вот это «мамэн». А твоя невестка? Думаешь, Бэлла способна оставить Наллу?
— Боже, нет. Ни за что на свете.
— Бэт? Лейла? Мэри? Я так не думаю. Поэтому завязывай с муками совести. Расу покинул надсмотрщик, который хреново исполнял свои функции. Это — новая возможность, а не трагедия, из-за которой стоит парить себе мозги.
Фьюри сделал глубокий, судорожный вдох.
— Похоже, ты прав. Спасибо, Ви.
— Обращайся. Ты — неженка, но я тебя люблю.
Парень засмеялся — Ви на это и рассчитывал. Но по правде… он сильно переживал за Фьюри. У мужика слишком доброе сердце, а это и хорошо, и плохо.
Вишес отступил назад, не особо стремясь на следующую встречу, но он твердо решил докопаться до истины. И, по крайней мере, он хорошо подкрепился.
— На твоем месте, я бы больше беспокоился тем, что тебя обворовывают.
— М-м?
— Мы с Джейн были в Сокровищнице, ну, наверху. Там я нашел ее после… в общем, кое-что пропало из одной витрины.
Фьюри нахмурился.
— В Святилище не бывает посторонних. Доступ открыт только постоянным посетителям.
— Значит, это кто-то из тех, кого ты знаешь.
— Что пропало?
Вишес взялся за ручку.
— Судя по всему, это книга.
— Книга? — переспросил Фьюри.
— Не знаю. Это наша догадка. Может, мы ошибаемся…
В этот момент зазвонил телефон Ви.
— Черт, в городе проблемы.
Глава 39
— Знаешь, тебе не обязательно это делать.
Услышав слова Марисоль, сидевшей за рулем «Рендж Ровера», Эссейл покачал головой.
— Сейчас я думаю, что это жизненно необходимо. Твоя бабушка готовит для нас нон-стоп, и как бы мы ни восхищались ее блюдами, мы чувствуем себя неблагодарными из-за отсутствия помощи с нашей стороны.
Улыбка его женщины, освещенная сиянием от приборной панели, была прекрасной, еле заметной и скрытной, словно его заботливость — его и остальных домочадцев — тронула ее бабушку до глубины души.
— Я мог бы бесконечно смотреть на твою улыбку, — прошептал он.
— Для этого нужно просто постоянно радовать мою вовэ.
— Это входит в мои планы.
Мост через Гудзон освещался сверху, иллюминация растянулась по подвесным балкам, отчего они напоминали крылья, парящие над рекой. Раньше он приписывал их какой-нибудь хищной птице. Сейчас же видел в них нечто более умиротворяющее. Крылья голубки. Или, может, залетевшая из других краев птица-кардинал[84].
— Невероятно, куда порой тебя заносит жизнь. — Эссейл посмотрел на свою женщину. — Когда я жил в Старом Свете, то даже подумать не мог, что однажды окажусь в Колдвелле.
— Как я тебя понимаю. События кажутся такими случайными и, тем не менее, неизбежными?
— Расскажи о своей семье? Не считая бабушки.
Марисоль изменилась на глазах, мгновенно напряглась и нахмурилась.
— Что ты хочешь знать?
— Если не хочешь говорить о них, то не стоит.
— Все нормально.
— Может, стоит выбрать другую тему?
— Как хочешь.
Эссейл не знал, что сказать, поэтому замолчал. И неловкое молчание сохранялось на всем пути до съезда на Северное шоссе и дальше, к ряду поворотов, которые привели их в пригород, где располагался Большой Ханнафорд, как называли магазин его кузены.
— Кажется, я уже бывала в этом супермаркете, — сказала Марисоль, направляя их к спуску и до светофора на четырехполосной дороге.
— Эрик сказал, что нам обязательно нужно именно сюда, — сказал Эссейл. — Я не спорю с ним по таким вопросам.
Хотя по правде, он не был в супермаркете… ну очень, очень долгое время. Не имея особых кулинарных навыков, он всегда предпочитал ужинать в ресторанах, но Марисоль это изменила. Она изменила все.
Когда они приехали к магазину, Марисоль нашла парковочное место у самого входа, и, выйдя на улицу, Эссейл застегнул дорогое кашемировое пальто, под которым был один из его костюмов — он слишком разрядился по портняжным меркам, но ведь эта поездка отчасти являлась и свиданием, почему нет?
— Могу я предложить тебе руку? — спросил он.
Эссейл испытал облегчение, когда Сола приняла его жест, и когда они вместе подошли к ярко освещенному входу, он сказал себе, что все хорошо. Все в порядке. Он не будет затрагивать тему ее семьи, и когда они вернутся домой, он с кузенами приготовит чудесную трапезу для Миссис Карвальо… а после он надеялся, что им с Марисоль получится удалиться на второй этаж — за собственным наслаждением.
А потом в голове раздался голос: А завтра то же самое? Домосед, проживающий жизнь…
— Прости, что? — спросила у него Марисоль, когда перед ними открылись автоматические двери.
— Ничего, любовь моя. Возьмем тележку?
Она подошла к рядам и потянула за ручку одну из тележек, и потом они вместе зашли в магазин, в котором был настолько большой ассортимент, что он на мгновение был потрясен увиденным. Тот факт, что интерьер супермаркета был освещен ярко, как поверхность Солнца, нисколько не помогал. А еще у него случился инсульт глаза при виде бесчисленного количества рядов, заполненных красочными этикетками, логотипами и товарами.
— Только не говори, что ты впервые в супермаркете, — сказала Марисоль. — Ты будто смотришь на Эверест.
— Это… в какой-то степени ошеломляет.
— Хочешь, начнем с овощей? — Он не сдвинулся с места, и Марисоль тихо засмеялась. — Перефразирую. Пошли, начнем с овощей. Следуй за мной.
Эссейл пошел за ней по пятам, мимо цветочной витрины с букетами, упакованными в целлофан. Он взял два букета с белыми розами.
— Она будет в восторге от них, — прошептала Марисоль.
— Один для тебя.
Положив цветы в корзину, он поцеловал Марисоль, а потом они вошли в зону с овощными и фруктовыми витринами.
Когда она остановилась посреди отдела и выжидающе посмотрела на него, Эссейл осознал, что сейчас ему придется принимать решения… и попытался вспомнить рецепты блюд из Старого Света.
Наверное, ему стоило подумать об этом заранее.
Но он же вспомнит что-нибудь. Какое-нибудь… блюдо, суп, мясо.
Как выяснилось, Эссейлу пришлось тщательно покопаться в памяти. Углубиться в детские воспоминания, когда он жил в замке… там была кухня, отдельно стоящая от основной обеденной зоны в целях пожарной безопасности, и он помнил, когда был маленьким и мог целыми часами сидеть за неотесанным дубовым столом, наблюдая, как доджены превращают туши животных, овощи и крупы в готовые блюда.
— Репа. Лук. Картофель. Морковь, — перечислял он.
Словно прорвало плотину, его разум выдавал блюда, которые он бы хотел приготовить, и Эссейл осознавал чувство гордости, с которым он взял руководство процессом на себя, перебирая пластиковые упаковки… а потом он повел свою женщину и тележку к мясному прилавку и выбрал ягненка.
После они направились в молочную секцию, и он помедлил, решая, сколько сливок ему нужно…
— Мой отец был преступником, — сказала Марисоль тихим, напряженным голосом.
Эссейл мгновенно застыл, а потом посмотрел на нее.
— Я шокировала тебя? — спросила она напряженно. — Это правда. Он умер в тюрьме при странных обстоятельствах, я так и не смогла докопаться до истины. Драка. Или рак. Но я почему-то уверена, что его убили, хотя бабушке я никогда не озвучивала свои домыслы.
Эссейл моргнул.
— Мне жаль.
У него сжалось сердце от того, как она пожала плечами и обняла себя руками.
— Так я попала в… ну, в этот бизнес. Он научил меня воровать. Как проникать в дома. Действовать так, чтобы не поймали. И, знаешь, ничего плохого в преемственности поколений нет, если можно так выразиться. Но он руководствовался не традициями. Он понял, что кто-то с милой и обаятельной мордашкой может стать выдающимся вором… и тогда у него будет больше товара для продажи, а с вырученных денег он покупал нужные ему наркотики. Все было ради него.
Она резко перевела взгляд на витрину с яйцами.
— Мы отклонились от темы. Вовэ предпочитает коричневые.
Марисоль подошла к полкам и, открыв картонные крышки на двух коробках, проверила целостность содержимого. Потом продолжила:
— Я преуспела в воровстве, потому что хотела, чтобы он мной гордился. Совсем неадекватно? Стремиться к моральной деградации, чтобы Папуля любил меня. Наверное, поэтому я сработалась с Рикардо Бенлуи. Он был старше, властный и вечно недовольный. Он стал тем, кому я пыталась угодить.
Когда ревность запустила в него свои когти, Эссейлу пришлось напомнить связанному мужчине внутри себя, что по факту он убил Бенлуи.