— Послушай, друг мой, я не знаю, как сказать это красиво. — Он старался тщательно подбирать слова. — Но есть ли шанс, что кто-то из твоих Избранных мог сделать это?
Нуууу, или да, он мог просто сказать об этом прямо.
— Категорическое «нет». — Фьюри бросил на него свирепый взгляд. — Эти женщины…
— Во внешнем мире. Налаживают связи. Строят отношения с теми, кого встречают в Доме для Аудиенций, в интернете, во время работы. Откуда уверенность, что одна из них не забрала талмуд, для собственного использования или для кого-то еще?
Фьюри скрестил свои огромные руки на груди… и Ви был абсолютно уверен, что не будь брат джентльменом, то зубы Ви уже давно бы повылетали от мощного удара в челюсть.
— Мои Избранные никогда бы не сделали того, что может поставить под угрозу расу.
— Подумай сам. — Ви вскинул ладони в жесте все-остынь. — Больше ни у кого нет доступа на эту сторону. Так что произошло одно из двух. Кто-то, у кого есть доступ, взял книгу, или кто-то, у кого есть доступ, взял книгу по чей-то просьбе. Других логических объяснений нет.
***
В восемь часов того же вечера Витория припарковала «Бентли» своего брата на парковке примерно в семи кварталах от галереи. Парковка была платная, хотя оплаты не требовалось, потому что на часах уже далеко после шести, и перед тем, как открыть водительскую дверь, она накинула капюшон своей черной толстовки и застегнула парку, которую надевала, чтобы не замерзнуть, взбираясь на гору. Она взяла паузу, чтобы проверить свой телефон, а затем вышла и наклонила голову вниз, укрывая лицо от холодных хлопьев.
Уходя, она оставила дверь открытой, а брелок на центральной консоли.
Жаль, ей не с кем было поспорить о том, сколько времени потребуется для угона «Flying Spur». Да, погода мерзкая, и людей на улицах меньше, чем обычно, следовательно, и воришек тоже. Но это седан стоимостью две с половиной сотни долларов. Прохожий наркоман или кто-то другой воспользуется удачей. Такова людская природа.
Витория шла очень быстро, засунув руки в карманы парки, которая добавляла ей объем, не поднимая головы, так что лицо было почти полностью укрыто капюшоном.
Она уходила все глубже и глубже в центр города… пока, несколько кварталов спустя, не добралась до моста, что перекинулся через реку.
Под многочисленными съездами и подъемами на мост, которые переходили в четырехполосную магистраль, что пересекала реку, располагалась огромная преисподняя… и Витория, не сбавляя скорости, вошла в эту темноту. Здесь порывы ветра сошли на нет, и снег не падал на твердую, замерзшую грязь. Бездомные, закутанные в грязные одеяла, словно в коконы, усеяли голый ландшафт, и их тела были похожи на кратеры на поверхности Луны под названием «Бедность». И повсюду сквозняк гонял грязные обрывки газет, они плясали между пустых алкогольных бутылок, словно беззаботные дети.
Над головой монотонно гудел трафик, тяжелые легковые и грузовые машины время от времени выдавали хриплый гудок или пронзительный звук сирены.
Витория прошла до самой дальней стороны, где шоссе отрывалось от земли и начинало подъем, и разделение на две плоскости создавало укрытое пространство.
Он уже был там.
Стритер ждал именно там, где они договорились встретиться, его огромное высокое тело было в той же одежде, что и во время их арктического путешествия. Когда она подошла, он выкинул сигарету на землю и выдохнул:
— Хей, что происходит…
Она выстрелила в него дважды. И оба раза прямо в грудь.
Глушитель прекрасно справился со своей задачей: звук падения тела Стритера был и то громче, парень грузно рухнул прямо на землю.
Два шага, и она приблизилась к нему. Он ловил ртом воздух и поднял руку, будто хотел прогнать ее, а другой схватился за грудь.
Она всадила пулю ему в лоб и последнюю в горло.
Затем Витория снова спрятала оружие за пояс зимних штанов и ушла, низко опустив голову, засунув руки в карманы.
Она шла, чувствуя тепло ствола, упиравшегося в ее тело, и думая, как ни странно, о том, когда она в последний раз занималась сексом. Прошло много времени с тех пор, как что-то твердое и горячее прижималось к низу ее живота. Слишком много — частично потому, что там, дома, с этим нужно было соблюдать осторожность. Здесь у нее такой проблемы не будет.
Но не сейчас об этом надо думать. Теперь она должна была продолжить свой план на вечер.
Она бы предпочла сесть на автобус или метро, чтобы вернуться обратно в галерею. Такси было бы предпочтительней. Но она не могла рисковать, вдруг кто-то запомнит ее или захочет заговорить. Поэтому она вышла из-под моста и слилась с городской улицей.
Теперь снежинки снова падали на нее, и дыхание выходило из легких клубками, как дым от из трубы локомотива.
Прошло почти сорок пять минут, прежде чем галерея появилась в поле зрения, и Витория сознательно обошла задний вход стороной. Вместо этого она прошла через главный, как будто была постоянным клиентом. Благодаря де ла Крузу она знала, что по какой-то причине ее брат не установил камеры наблюдения над основным входом. Опять же, его партнеры по незаконному бизнесу входили через черный, — и Рикардо, конечно, никогда не собирался передавать записи с камер безопасности в полицию.
Нет, после дальнейших размышлений, Витория была готова поспорить, что он хранил их для своих собственных нужд, в качестве страховки на случай, если у кого-то возникнут особо яркие идеи.
Она и уходила через главный вход. И не включила охранную сигнализацию.
Таким образом не останется никаких записей о том, что она покидала помещение и возвращалась обратно. И с этой целью она очень аккуратно обошла поле обхвата камеры, которые контролировали пространство галереи, до двери в офис Рикардо.
Еще одно преимущество от просмотра записей, которые Де ла Круз показал ей столько раз, — Витория выяснила, где находились слепые зоны.
Соответственно, она направилась в темный, недосягаемый для камер угол и переоделась в офисную одежду, которую оставила там ранее. Затем спрятала парку, зимние штаны, толстовку и пистолет в полую часть трехмерной скульптуры мухомора. После обошла помещение по кругу, так, чтобы незамеченной пройти в помещения… только для того, чтобы показаться оттуда в своем пальто и сумкой в руке.
Убедившись, что камеры следят за ней и все записывают, она прошла через галерею и проверила входную дверь, несмотря на то, что там камеры уже ее не видели… а затем снова вошла в зону видимости и направилась к черному входу.
Включив сигнализацию, она вышла и заперла дверь.
Посмотрела налево. Затем направо.
Нахмурилась.
Выйдя из кадра, она ждала ровно столько, сколько, как ей казалось, потребуется для проверки и поиска припаркованной машины.
Руками она неловко пыталась нащупать ключи, снова зашла в помещение и отключила сигнализацию, убедившись, что дверь снова заперта. Потом достала телефон. Уронила его. Подняла и откинула назад мешавшие волосы.
Трясущимися руками она набрала номер и приложила трубку к уху. Когда на звонок ответили на третьем гудке, она старательно изобразила в голосе панику.
— Детектив Де ла Круз? Простите, что беспокою, но вы сказали позвонить, если случится что-то странное. Так вот, кажется, у меня угнали машину.
Глава 49
Эссейлу снилось, что его кто-то преследует, и он рывком очнулся от кошмара, вздрогнув всем телом. Он не сразу сообразил, где находится — все еще в переулке с преследующими его убийцами? Марисоль кричала, просила его о помощи… но он знал: если он пойдет за ней, то вместе с собой принесет смерть…
Затем он окинул взглядом комнату отдыха учебного центра и вернулся в реальность: он и Марисоль привезли бабушку в клинику Братства; им сообщили о том, что она, по сути, в полном порядке; но они приняли совместное решение, что останутся здесь на день, на случай, если будут нужны.
После чего он сел в кресло и явно задремал.
— Ты в порядке?
Эссейл посмотрел в другой конец комнаты. Марисоль стояла рядом со стойкой для подачи еды и устраивала на подносе две дымящиеся кружки, яйца и картофельные оладьи.
— Да, да, конечно. — Он сел и потер глаза. — Я не планировал спать.
— Мы оба измотаны. — Она подошла к нему и пододвинула еще один стул. — Насколько я понимаю, у них здесь вместо обеда завтрак, но мне подходит. Я взяла на двоих.
Он не был голоден, и вовсе не потому, что недавно ел.
— Вот. — Она села и поставила лоток на колени. — Пей.
Он взял кружку, которую предложила Марисоль, чтобы не показаться грубым, но сделав пару глотков, решил, что это была не самая хорошая идея. Он и так был весь на нервах.
— Яйца? — предложила она.
— Не сейчас. Но спасибо.
— Как я уже сказала, здесь хватит на двоих.
— Спасибо. — Он откинулся назад и сосредоточился на тепле, которое шло от кружки к ладоням. — Ты очень добра.
Марисоль продолжила есть, и он не осознавал, что повисла напряженная тишина, но затем она выдохнула и прекратила жевать.
— Послушай, мне очень жаль, — сказала девушка. — Но ты должен знать, что она совсем не это имела виду, ладно?
Эссейл нахмурился.
— Что, прости?
Марисоль положила вилку и вытерла рот бумажной салфеткой.
— Бабушка говорила тебе о женитьбе на мне, или же она умрет? Это все чушь собачья… она просто манипулирует нами. Не то чтобы я бы ее оправдываю.
— Она ничего не сделала, чтобы заставить меня чувствовать себя некомфортно.
— Ты уверен? Ведь когда она вывалила это на тебя, я почувствовала, как ты напрягся и отдалился от меня. И я тебя не виню. Кому нужно такое давление. Я просто хочу, чтобы ты знал, что я ничего не жду. Я рада… сам понимаешь, то, что сейчас есть между нами, меня абсолютно устраивает.
Эссейл закрыл глаза. Попробовал что-то сказать. Не смог.
— Ого, — сухо сказала она. — Все настолько плохо, оказывается.
Он поднял веки.
— Что, прости?
— Что ты пытался сказать мне тогда, в своем доме? Ну, когда она потеряла сознание.