Он достал две цветные фотографии, каждая из которых демонстрировала с разных углов вид красивой машины, влетевшей капотом в бетонный столб на месте дорожных работ.
— О… Боже, — пробормотала она.
— На данный момент у нас нет подозреваемых в краже.
— Нет?
— Но мы считаем, что автомобиль был использован при совершении преступления.
Витория с тревогой подняла брови.
— Какого преступления?
— Помните, вы упоминали человека по имени Майкл Стритер?
Она кивнула.
— Конечно. Мы с Вами говорили о нем. Он был охранником, с которым я познакомилась после того, как приехала в Колдвелл.
— Его нашли на закате, мертвым.
В этот момент Витория замерла и попыталась максимально правильно подобрать ответ и слова. Детектив, заметила она, не давал никаких подробностей, пытаясь загнать ее в ловушку.
— Где? Что с ним случилось? — Она подалась вперед. — Думаете, он мог взять машину моего брата?
— Зачем ему это?
Витория пожала плечами.
— Я не знаю. Он просто казался… ну, как я уже говорила, он заставил меня чувствовать себя очень некомфортно, и я была не единственной. Марго Фортескью также находила его вызывающим беспокойство.
— Автомобиль тщательно проверяется на отпечатки. Команда криминалистов прибудет для проведения тщательной проверки.
— Криминалисты. Как в старом сериале[100].
— Именно. — Детектив откинулся назад. — Полагаю, мы найдем много ваших отпечатков.
— Да, конечно. — Она взмахнула руками. — Я каталась на ней целый день. Или даже два.
— Я не виню вас. Это произведение искусства на колесах… или было таковым. — Последовала долгая пауза. — У вас есть причины полагать, что кто-то хотел смерти Стритера?
— Я была практически с ним не знакома. Поэтому не могу сказать.
— Мы поговорили с его девушкой. Она рассказала нам, что он занимался торговлей наркотиками.
— Ну, вот видите.
— Хм-м. — Детектив наклонился вперед. — Знаете, я много лет проработал в полицейском участке и в убойном отделе. Я имею в виду десятилетия. И у меня есть чутье.
— Могу представить.
— Кое-что мне кажется очень любопытным.
— Что именно?
Он пожал плечами и потянул ближе лацканы своего спортивного пиджака темно-серого цвета, и этот цвет, как она считала, не очень ему шел.
— Ну, оба ваши брата исчезают. Вы появляетесь в Колдвелле. И внезапно я нахожу трупы в разных местах. Две смерти в той же галерее в течение нескольких дней. И я вижу единственное реальное изменение в картине — это ваше появление.
Витория прижала руки к сердцу.
— Я женщина, детектив Де ла Круз. Откуда я родом, мы не способны на такие вещи — как вы можете намекать, что я могу кого-нибудь убить? Тем более охранника, который был намного больше меня.
— В него несколько раз стреляли в упор. Профессиональное исполнение. Оружие отлично уравнивает людей по высоте и весу. — Он сложил пальцы домиком. — Здесь, в Штатах, женщины равны мужчинам… по крайней мере, я отношусь к ним как таковым. Это означает, что они могут хорошо водить автомобиль, могут сами за себя постоять и жить нормальной насыщенной жизнью. Они также могут принять решение взять на себя сеть наркоторговли, устранить членов семьи и лишить жизни людей, которые задают слишком много вопросов или мешают на пути. Что скажете на это?
И какой картой крыть, подумала она. Было несколько вариантов.
Через мгновение Витория подняла подбородок.
— Детектив, я всегда во всем шла вам навстречу. И сейчас, пока мы разговариваем, ваши офицеры находятся в доме в Вест Пойнте, проверяют видеокамеры…
— А вот с этим небольшая загвоздка. Вы впустили их, это так, и мы признательны за это. Но оказалось, что камеры отключены, и довольно давно. Поэтому, если Вы считаете это шагом навстречу, то было бы предпочтительней, если бы нам было с чем работать.
Конечно, она все это знала. Это было первое, что она проверила, когда вернулась домой вчера вечером.
— И когда их отключили? — спросила она.
— Мы выясняем.
— Уверена, вы сообщите, если что-то обнаружите.
— Даю вам голову на отсечение.
Витория откинула назад свои длинные волосы и прижала руки к груди.
— Есть что-нибудь еще для меня?
— Не сейчас, нет. Но что-то говорит мне, что все впереди. И я никогда не ошибаюсь в подобных вещах.
— Всегда что-то бывает в первый раз, детектив. — Она поднялась на ноги. — Я также хочу, чтобы вы знали: я понимаю, что вы просто выполняете свою работу. Я не должна принимать это на личный счет, я и не буду. У вас нет подозреваемых ни в одной из этих смертей, ни для одной из них — иначе вы бы не стали бросать мне необоснованные обвинения. Моя совесть чиста. Мне не нужен адвокат. И Вы можете смело вызывать меня сюда, когда захотите.
— Значит, ты думаете, что свободны уйти, да?
— Вы делаете меня подозреваемой? Или… как Вы это называете… лицо, находящееся в оперативной разработке? — Когда последовала пауза, она улыбнулась ему. — Тогда я свободна, не так ли?
— Не возражаете, если мы снимем Ваши отпечатки пальцев перед вашим уходом?
Ей потребовалось все силы, чтобы не сузить глаза и не бросить на него уничтожающий взгляд.
— Конечно, нет, детектив. Если Вы дадите мне что-нибудь, чтобы вымыть руки после этого.
Глава 56
У Вишеса был план и времени в обрез, и он отправился в личные покои Девы-Летописецы, полностью вооруженный и с двумя пустыми двухлитровыми пластиковыми бутылками из-под «Маунтин Дью».
Видимо, весь день крутили «Спасенных Звонком», и Лэсситер использовал все средства, чтобы не уснуть в это время.
Ви проник в мраморные стены и направился прямо к фонтану. Да, он мог бы использовать пару серебряных кувшинов с водой из столовой. Или хрустальные цветочные вазы из гостиной второго этажа. Золотые урны из фойе.
Но, хэй, он прополоскал эти две баклажки в бильярдной, прежде чем отправиться в путь, и ему просто нужны были емкости для воды. Не было причин превращать это в какую-то церемонию.
Опустившись на колени, он отвинтил одну из зеленых крышек и погрузил открытую бутылку в воду. Бутыль успешно наполнялась, пузырьки устремлялись вверх по мере того, как поднимался уровень воды. Когда все было сделано, он достал бутылку, закрыл крышку и отложил в сторону.
Повторил процедуру.
План состоял в том, чтобы вернуть эту воду в особняк Братства и собрать конвейерную линию в подвале, в комнате, где он делал свои кинжалы. Избранные, согласившиеся закапывать святую воду в пули, чтобы потом он мог запечатать их свинцовыми наконечниками, несомненно, чувствовали бы себя более комфортно в Святилище, но его коробила сама мысль, что война вторгнется в это священное пространство…
Волосы на затылке зашевелились, словно кто-то погладил его.
Застыв, Ви положился на свои инстинкты… и понял, что за его спиной кто-то стоит.
И точно знал, кто именно это был.
Закрыв глаза, он покачал головой и осел, словно пораженный.
— Это ты. Не так ли? Она выбрала тебя.
Когда вторая бутылка закончила заполняться, он вытащил ее из фонтана и медленно обернулся.
Лэсситер, падший ангел, твердо стоял на белом мраморном полу. Все его тело светилось изнутри, и по обе стороны от его торса раскинулась великолепная пара радужных крыльев.
Светящийся, он был одним из самых красивых зрелищ, что Вишес когда-либо видел: впечатляющий, как горный хребет, захватывающий, как идеальный закат, безграничнее океана, выше небес.
Он выходил за рамки любых существующих норм, и Ви моргнул, не потому что его слепило от яркости, а потому что сигналы, которые зрительные нервы посылали в мозг, были слишком сильными, слишком многочисленными и резонансными.
Голос Лэсситера эхом разлетелся по всему Святилищу, хотя он не произнес вслух ни слова. «Я принес тебе приветствие от твоей мамэн. Поднимись и узнай, что ты благословлен в этой жизни, поскольку ты — ее сын, и ты — достойный».
Ви поднялся на ноги с желанием откреститься от подобных благословений, спасибо, но шли бы они лесом. Но потом он подумал о Джейн и задавил в себе гнев.
Тем не менее, он чувствовал, что должен был сказать:
— Я не верю в свою мать.
«Твоей веры не требуется».
По какой-то причине, его это беспокоило. Может, потому, что это означало, что кто-то другой управлял автобусом судьбы… будто он это раньше не понял.
— Она больше не существует. Ее нет.
«То, что не живет, умереть не может. Подобно времени, что окружает нас, и неважно, видишь ты его или нет».
Внезапно и против его воли, все дерьмо вышло на поверхность. Дерьмо, в котором он не хотел признаваться даже самому себе… гребаное дерьмо, которое беспокоило его с тех пор, как он пришел сюда и обнаружил тупое эмо-послание, которое она оставила для него, него одного.
— Почему не я? — услышал он себя. — Если я ее сын, почему она не заставила меня быть своим преемником?
Высшая степень нарциссизма — интересоваться о таком мимоходом. И признать это перед кем угодно, тем более перед Лэсситером, ради всего святого… Ви почувствовал себя кандидатом на серию оплеух, которыми приводят в себя истерических сучек.
Лэсситер протянул руку, но не коснулся Ви. Его пальцы застыли в двух дюймах от его грудной клетки.
Несмотря на отсутствие прямого контакта между ними, Ви наполнило тепло, и оно усиливалось, пока не заполнило его всего… все его существо, подумал он… Боже, как хреново будет возвращаться на землю с этой блаженной высоты.
Только вот… он понял, что у этой теплоты была высота, как в песне, гул, характерный для одного и только одного существа, которого он когда-либо знал.
Он понял, что это была его мамэн. Это чувство любви, охватившее его, было… ею.
«Она не исчезла. Она по-прежнему с нами и с тобой». Лэсситер опустил руку. «И она не выбрала тебя не потому, что не любила, как раз наоборот — любила очень».