– Я приемная дочь своих родителей.
Я просто должна была сказать это вслух. Вероятно, он не заслуживает того, чтобы знать это, но я хочу, чтобы он не думал обо мне плохо.
– Мои родители удочерили меня, когда мне было шесть. Я пробыла в системе меньше года, но в этой стипендии не говорилось, что дети должны оставаться в системе, пока не достигнут совершеннолетия.
– Черт, – он проводит рукой по лицу.
– Единственная вещь, которую я когда-либо пыталась украсть, – это маска, и это было потому, что… – Я поджимаю губы, и Вульф наклоняется ко мне.
– Закончи это предложение, ведь мы оба знаем, что это было не пари.
Потому что клеймо причиняет мне чертовскую боль, думаю я, но не говорю об этом вслух. К счастью, вовремя подоспела официантка.
Она появляется с кружками, наполненными кофе, и ставит их перед нами так же, как и стеклянную вазочку, полную пакетиков сахара, и металлический стаканчик для сливок.
– Еда скоро будет готова, – она постукивает по столу. – Вульф, ты не собираешься представить мне свою подругу?
– Нет, – фыркает он.
Она мгновение смотрит на него, а затем уходит.
– Она достаточно взрослая, чтобы быть твоей… – я смотрю на ее спину.
– Кузина, – смеется он. – Со стороны матери. Это моя безобидная родня.
Во мне разгорается любопытство.
– А есть и другая сторона?
– Да, – он наклоняется еще ближе, пока его губы не оказываются возле моего уха. – Мой отец – лидер Адских гончих, – напоминает он, и его рука, которая до этого лежала у меня на плечах, скользит вниз, и его ладонь сжимает мое предплечье.
– Какое у тебя было детство?
– Не из приятных.
Мы оставляем этот разговор на потом, потому что к нашему столику вновь подходит официантка. Мои глаза становятся все шире и шире по мере того, сколько тарелок она ставит на стол. Здесь есть омлет со шпинатом и помидорами, бекон, картофельные оладьи, небольшая стопка блинчиков с фруктами и кусочком сливочного масла…
Этой едой можно было бы накормить пятерых человек.
– Ты заказываешь это каждый раз, когда приходишь сюда?
Он смеется и протягивает мне набор столовых предметов.
– Да, но иногда я что-то смешиваю. Обычно мы приходим сюда только для того, чтобы справиться с похмельем. Клянусь, в этой еде есть что-то волшебное.
– Я тоже твоя головная боль?
Я что, дразню его?
Должно быть, что-то в моем мозгу замкнуло, потому что это не мое обычное поведение. Я могу дразнить Марли или шутить со своими родителями, отпускать ехидные комментарии в адрес Джанет, но я не дразню парней, которые в буквальном смысле выглядят как модели.
– Нет, я просто хотел побаловать тебя вкусной едой.
– Что-нибудь еще? – кузина Вульфа подходит к нам с еще большим количеством салфеток и бутылкой кленового сиропа.
– Спасибо, все и так отлично.
При виде еды у меня текут слюни, и мне не нужно подсказок, чтобы погрузиться в ее поглощение. Пока я ем, на несколько долгих минут в сознании становится пусто. Еда здесь вкусная – очень вкусная, но я успеваю съесть лишь половину, прежде чем у меня сводит желудок. Хорошо, что мне удалось попробовать все, что было на столе. Год назад, вероятно, у меня бы не возникло проблем с тем, чтобы съесть большую часть того, что заказал Вульф, но в последнее время я убивала свой желудок, стараясь есть как можно меньше, чтобы выжить на те крохи, которые у меня были.
Внезапно в моем горле образуется комок, а на глазах выступают слезы.
– Эй, ты что? Не плачь, – Вульф роняет вилку и поворачивается ко мне. – В чем дело? Я никогда раньше не видел, чтобы кто-нибудь плакал из-за блинчиков.
– Да, ерунда, – я шмыгаю носом, вытирая слезы.
Вульф кивает сам себе и отодвигает в сторону пустые тарелки, запивая свой завтрак кофе.
Он подзывает официантку и просит собрать еду нам с собой.
– Зачем…
– Прекрати, единственный, кто умеет готовить в нашем доме, – это Аполлон, а его не будет несколько дней. – Он смотрит на меня, а затем его взгляд возвращается к своей кузине.
– И два куска пирога.
– Очень хорошо, – она собирает тарелки и снова покидает нас.
– Тебе лучше? – он гладит меня по руке тыльной стороной ладони.
– Чем мы еще займемся сегодня?
– А чем ты хочешь заняться? – пожимает он плечами.
Погрязнуть в жалости к себе?
Официантка возвращается с коробкой еды, которую я не смогла доесть, и коробкой с двумя кусками пирога. Она ставит их рядом со мной.
– Все готово.
– Спасибо, кузина, – Вульф улыбается ей.
– Не нарывайся на неприятности, – предупреждает она, но он хихикает, когда официантка оставляет нас одних.
Кафе заполняется людьми, но Вульф, похоже, не спешит уходить.
– Значит, ты вырос среди Адских гончих?
Возможно, я задала неправильный вопрос, потому что он напрягся.
– Я был рожден для этого, – через секунду он с усилием выдыхает. – Именно там началась моя дружба с Джейсом и Аполлоном. Хотя дружба – не очень подходящее слово для наших отношений. У нас что-то, скорее похожее на братство.
– Испытанные огнем?
– Очень верно подмечено, цветочек, вкупе с острой нехваткой матери, – он отводит взгляд. – Я просто не хочу закончить так же, как и он.
– Твой отец?
– Он видит мир только с одной стороны, – кивает Вульф. – Я же вижу все по-другому.
Я пытаюсь сдержать свое любопытство и кладу руку ему на бедро. Взгляд Вульфа сразу же опускается на мою руку, и он накрывает ее своей, несмотря на мои попытки отстраниться.
– Не убирай, не порть момент.
– Хорошо, – мой голос прерывается. – Так как он видит этот мир?
– Как нечто, чем можно манипулировать. – Пальцы Вульфа сжимают мои.
– А ты?
Он наклоняется ближе ко мне, и я встречаюсь взглядом с его зелеными глазами. В данный момент я не боюсь, что две его версии затмевают друг друга. Я могу видеть в нем обоих одновременно – Ареса и Вульфа.
– Я вижу в нем что-то прекрасное.
Его губы касаются моих, и я позволяю этому случиться. Наклонившись ближе, я закрываю глаза и наслаждаюсь скольжением его губ по моим и этим невинным поцелуем.
Но все же какая-то темная часть глубоко внутри меня шевелится, задаваясь вопросом, не лжет ли он? Вдруг красота, которую он видит, не может изменить того, что он с ней делает. Мы все думаем, что цветы прекрасны, но все равно срезаем их и ставим в вазы, где они вянут и умирают.
Я крепче сжимаю его бедро, сбитая с толку собственной реакцией. Мне не следует хотеть целовать его, и все же я не могу отстраниться. Это не какое-то насильственное вторжение в мое пространство. Этот поцелуй не ошеломляющий, даже не страстный… Он просто как бальзам на мою душу. Я и не подозревала, что мне так сильно нужна эта нежность. Мое сердце начинает биться быстрее, когда рука Вульфа скользит вверх, но он слишком быстро отстраняется и откашливается.
– Я не должен был этого делать, хотя давно хотел, – Вульф смотрит на меня оценивающе.
Я почти уверена, что мое лицо краснее клубники, вдобавок к унижению от того, что первыми словами, сорвавшимися с его губ после поцелуя, было выражение сожаления.
– Нам пора, – я выбираюсь из кабинки и спешу к выходу.
Я не знаю, куда я хочу пойти и куда он меня отвезет. Главное, чтобы мы были подальше от этих людей.
– Эй, – Вульф ловит меня за руку, прежде чем я добегаю до его машины. – Я не думал, что ты еще и беглянка.
– Ты хочешь добавить это прозвище в список моих ников? – усмехаюсь я.
– Я могу придумать для тебя множество имен, – он притягивает меня ближе. – Но это не одно из них.
– Что будем делать теперь?
– В самом деле, что теперь? – он делает вид, что обдумывает мой вопрос. – Итак, у нас есть около двух часов, потому что потом Джейсу нужно, чтобы мы были готовы к их отъезду.
– Должна ли я знать подробности? – вздыхаю я.
– Нет, – подмигивает он.
Мои чувства к Джейсу можно скорее назвать ненавистью, несмотря на то, что Вульф и Аполлон, вероятно, тоже имели какое-то отношение к лишению меня стипендии, но именно Джейс опустил лезвие гильотины мне на шею.
По дороге обратно я наблюдаю за Вульфом. Я смотрю на мускулы на его руках, на напряженную шею, острый подбородок и темные волосы, падающие ему на лоб, – в основном прямые, но некоторые с небольшими завитками. Он слишком привлекателен. Вероятно, Вульф из тех парней, у которых в старшей школе и колледже было множество девушек.
– Ты учился в колледже? – спрашиваю я, и он фыркает.
– Нет, мое образование было получено на улицах.
Вот это да.
– Ты пойдешь с нами на бой в пятницу? – спрашивает он. – Просто… похоже, ты из тех людей, кому нужно морально подготовиться перед таким зрелищем.
Я молча соглашаюсь с ним, но вдруг в моей голове возникает другой, более насущный вопрос.
– Ты будешь запирать меня в комнате каждую ночь?
Но настоящий вопрос так и не был высказан.
Я могу считать себя пленницей?
– Пусть лучше Джейс ответит на это, – я вижу, как у Вульфа дергается челюсть.
– Отлично, главный хулиган из вашей группы во второй раз будет решать мою судьбу.
Вульф не отвечает, и довольно скоро мы возвращаемся в знакомый район, подъезжая к воротам гигантского особняка. Он нажимает на кнопку, чтобы открыть ворота.
– Какой смысл в воротах, если они не закрываются полностью? – я указываю пальцем на щель в еще не открывшихся воротах.
– Заметила, – палец Вульфа соприкасается с моим.
Полагаю, если бы кто-то правильно спланировал ограбление, он бы уже исчез среди огромных живых изгородей, которые окружают заднюю часть дома. Ведь размера щели достаточно для того, чтобы проскользнуть внутрь, если есть решимость сделать что-то плохое.
– Безопасность никогда не была нашей проблемой. Никто не связывается с нами и не уходит от расплаты, если что-то сделал.
Почему?
Этот вопрос вертится у меня на кончике языка. Что они сделали, чтобы заставить банды бояться их?