Джейс откидывает волосы назад и проводит рукой по шее, будто устал.
– Ну, Джейс, как там тебя по фамилии? Нервничаешь?
– Нет, – он давится смехом. – Просто я думаю, скольких парней Вульфу и Аполлону придется отгонять от тебя палками, когда тебя все увидят. Особенно рядом с королем.
– Ну конечно, с гребаным королем, – фыркаю я.
Не думай об этом.
– Я бы не хотела, чтобы ты проявлял ко мне слабость.
– К тебе? – он закатывает глаза. – Никогда. Ну, давай же, твоя колесница ждет.
Он протягивает мне руку, и знакомое тепло разливается по телу, когда мы соприкасаемся. Моя реакция на Джейса становится все ярче, и я понимаю, что до этого момента я избегала этих чувств.
Мы встречаемся с Аполлоном и Вульфом у дверей в гараж, и их реакция на мой внешний вид гораздо лучше, чем у Джейса. Вульф свистит, а Аполлон делает шаг вперед и берет меня за руку, разворачивая к себе. Я смеюсь, чуть ли не спотыкаясь о собственные ноги, но он притягивает меня ближе, и прежде, чем я успеваю остановить его, его губы накрывают мои. Когда шок рассеивается, словно дым после пожара, я расслабляюсь.
Неважно, что он стер мою помаду, а его рука скользит по моим волосам у основания шеи, неважно даже то, что он сделал это на глазах у Вульфа и Джейса. Этот поцелуй был мне просто необходим. Но, как только ко мне возвращается разум, я разрываю наши объятия, быстро отступая назад, и дотрагиваюсь до своих губ. Аполлон похож на кота, который только что съел канарейку, а Вульф… его челюсть сжата, но он не кажется разозленным, скорее, заинтригованным. Джейс же захлопнул за собой дверь, уйдя в гараж.
Мы садимся в громоздкий внедорожник Аполлона цвета «серебристый металлик» и, выехав из гаража, движемся по Стерлинг Фолс. Вульф едет на заднем сиденье вместе со мной, а Джейс занял переднее пассажирское место. Он выглядит напряженным, но сейчас я не могу сосредоточиться на нем.
– Называй нас нашими псевдонимами, – советует Вульф. – У Аполлона его нет, я – Арес, а Джейс – Аид, – он указывает по очереди на Аполлона, на себя и на Джейса.
– Я помню, – говорю я, закатывая глаза.
– Хорошо, – он наклоняется ко мне, понижая голос. – Ты готова?
Разве это может быть плохо?
Ответ на предыдущий вопрос: очень плохо.
– Персефона? – повторяю я, держа в руках коробку с новой маской.
Джейс – Аид – гримасничает в ответ на мои слова, стоя в другом конце комнаты.
– Не придавай этому значения.
– Тебе не кажется это совпадением? Похищена и утащена в ад.
Не хватает только свадьбы, но я не хочу сглазить свою удачу.
Я пристально смотрю на маску в коробке, цветочный аромат – это второе после ее хрупкой красоты, что поразило меня до глубины души.
– Это настоящие цветы? – спрашиваю я.
– Ага.
Вульф – Арес – садится напротив меня на диван, а Аполлон сейчас в ванной, наносит на себя последние золотые штрихи. Они еще не надели маски, и я не уверена, как буду реагировать, и не возненавижу ли я тот момент, когда произойдет их перевоплощение.
– Почему Персефона? – шепчу я.
– Ты выбрала ее, – Джейс подходит ближе и протягивает мне руку, поднимая меня с кресла. – Независимо от того, осознавала ты это или нет.
Он берет маску, поднимая ее с шелкового ложа на дне коробки, и подносит к моему лицу. Я поддерживаю низ маски и поворачиваюсь, чтобы он мог завязать тонкие кожаные ремешки у меня на затылке. Отверстия для глаз в ней достаточно велики, чтобы я не испытывала клаустрофобии, а цветы, кажется, растут прямо из моей кожи. Эффект получается жутковатый, но на нижнюю окантовку маски прикреплено несколько жемчужин, создающих четкое разделение между ней и лицом, на которое она надета. Эта маска похожа на ту, которая подарила мне Марли, но гораздо красивее.
Джейс приподнимает мой подбородок, встречаясь со мной взглядом.
– Вот почему тебя заметили в «Олимпе», Персефона. Вот почему наши люди впускали тебя, не взимая платы. От старых привычек трудно избавиться.
Я замираю. Ни о чем не думаю. Я просто киваю в такт его словам, загипнотизированная его взглядом. Я не знаю, что он имеет в виду, говоря, что от старых привычек трудно избавиться, но только когда Аполлон громко кашляет, я понимаю, что слишком приблизилась к Джейсу, и мне ничего не остается, кроме как убежать и спрятаться в ванной.
Когда я закрываю за собой дверь, дышать становится легче. Я поправляю бретели топа и маску. Я стерла помаду после того, как Аполлон поцеловал меня, так что теперь мои губы естественного цвета. В зеркале я вижу, что светло-оранжевый наряд хорошо сочетается с моей новой маской из маргариток и лилий.
– Ты в порядке, – шепчу я сама себе.
Осталось только донести это до остальных.
Вероятно, Марли тоже будет здесь и, возможно, даже меня узнает.
Раздается стук в дверь, и я приоткрываю ее ровно настолько, чтобы увидеть, как за ней стоит, ухмыляясь, Аполлон.
– Просто хотел сказать, что ты прекрасно выглядишь, и я с нетерпением жду, когда увижу тебя после боя.
В конце концов, они здесь хозяева.
Я открываю дверь шире и, протягивая руку, дотрагиваюсь до золотого орнамента на его шее. Золотая краска отпечатывается на моих пальцах, еще не высохнув до конца, и я провожу ими по своему горлу.
Аполлон прислоняется головой к дверному косяку и издает страдальческий звук.
– Однажды после боя я трахну тебя, и ты будешь вся в моем золоте, – его глаза горят, темнея с каждой секундой, и меня охватывает трепет.
– Для этого тебе придется выйти на ринг, – тихо отвечаю я.
Ведь я никогда не слышала, чтобы он или Вульф сражались на Олимпе.
– И этот сценарий воплотится в жизнь, только если ты выиграешь.
Я представляю себе его шикарное тело, лежащее на моем, покрытом пятнами золотой краски, и дрожь пробегает по коже. Эта картина проникает вглубь меня, и внутри все пульсирует от желания.
Я не должна думать о сексе в такой момент.
– Еще бы, черт возьми, – улыбается он.
Я улыбаюсь ему в ответ, а затем снова закрываю дверь. Тяжело дыша, я прислоняюсь к ней плечом.
Что, черт подери, я делаю?
Зачем я так сближаюсь с этими парнями?
Наконец я выхожу из ванной. Джейс ушел, и Вульф остался в комнате один. Он лежит на диване почти в той же позе, в какой был. Только на его лице надета маска. Так что, думаю, он уже превратился в Ареса. За окровавленной маской с перьями взгляд его темно-красных глаз непроницаем, но он все равно замечает золото на моем горле и жестом подзывает меня ближе. Мое дыхание учащается, когда я останавливаюсь перед ним. Арес протягивает руку и усаживает меня к себе на колени. Я автоматически хватаюсь руками за его плечо, чтобы не упасть.
– Он тебе нравится?
Я до сих пор вспоминаю его слова, которые он сказал мне, когда мы еще были незнакомцами. Маски дают нам возможность быть самими собой, и это – чистая правда. Если я не могу быть честной в данный момент, то кем это меня делает?
– Вы мне оба нравитесь, – признаюсь я.
Он медленно кивает, но я вижу, как напрягаются мускулы на его челюсти.
– Когда он рассказал мне о том, что вы поцеловались, я чертовски разозлился на тебя.
Шипение вырывается у меня сквозь зубы, когда пальцы Ареса сжимаются на моем бедре, словно он пытается удержать меня на месте, если я захочу сбежать. Мне не хочется убегать, но я думаю о том, чтобы отшлепать Аполлона при следующей встрече. Он что, не мог держать язык за зубами?
– И тогда я понял, что должен приложить больше усилий.
– Ты очень хочешь, чтобы я выбрала тебя? – содрогаюсь я.
– Конечно, я постараюсь проявить себя, но… – он наклоняет голову.
– А что, если я не выберу ни то ни другое?
Идея безумная, но интересная.
– Что, если я хочу вас обоих?
– Не знаю, Кора, – говорит он, обдумывая мои слова после некоторого молчания.
– Не знаешь что?
– Не знаю, смогу ли я тебя делить, – его пристальный взгляд прикован ко мне. – Если только ты не имеешь в виду… Я должен спросить, ты знаешь, что Персефону тоже звали Корой?
– Прекрати, – я отталкиваю его. – Я знала, просто забыла.
Потому что кроме схожести имен моя история понемногу начинает становиться похожа на ее. На самом деле я не знаю, что чувствую по этому поводу, но сегодня на мне надета маска в ее честь. Так же, как и в тот вечер, когда – сознательно или нет – Марли подарила мне первую цветочную маску. В «Олимпе» все имеет значение.
– Мы опаздываем.
– Тогда веди меня.
Арес встает с дивана.
По пути к знакомому занавешенному балкону присутствие Ареса позади меня успокаивает. Мы проходим вверх по винтовой лестнице, а затем по боковому коридору, и в поле моего зрения появляется тяжелая бархатная занавеска, отделяющая их балкон.
Сегодня «Олимп» выглядит по-другому, но я не могу точно сказать, в чем это отличие. Возможно, в том, что зал уже переполнен людьми, а маршрут, по которому мы идем, огибает это столпотворение. Звуки толпы подобны отдаленному грому или гулу проводов, и электричество волнами проходит по моему телу. В коридоре я замечаю сотрудников «Олимпа», сидящих за столами с черными скатертями. Они раздают позолоченные карточки в обмен на наличные. Сегодня они снова сменили маски. Когда я пришла сюда впервые, сотрудники были в масках кабанов, последние два раза – воронов, а сегодня вечером они…
– Козлы, – шепчет Арес мне на ухо.
Теперь, когда он это говорит, мне становится понятен мех на их масках и маленькие рожки, торчащие из висков. Не останавливаясь, Арес следует за мной к их балкону, и я немного колеблюсь, прежде чем отодвинуть занавеску.
Сначала я слышу едва уловимое жужжание, которое ощущала и раньше, но затем меня оглушает шум. Делая шаг вперед и выходя из тени, я понимаю, что Аполлон уже закончил свое представление, и люди, жаждущие насилия, борются за места ближе к рингу.
Аид уже расположился на своем месте. Он сердито смотрит на пополняющуюся толпу, а на его лице прочно сидит маска-череп. Мне приходится скрыть свою дрожь, ведь это первый раз, когда я оказалась так близко к Аиду во всей его красе. Его рубашка распахнута, но заправлена в черные брюки, что подчеркивает его пресс и татуировку на груди. Рукава, закатанные до локтей, обнажают еще большее количество татуировок. На шее и груди Аида видны подтеки черной краски.