Воровка — страница 39 из 59

сами по себе, и каждый мускул в теле напрягается. Я содрогаюсь, а ощущения продолжают накатывать, словно волны, пронизывая меня удовольствием, пока наконец не отступают.

Я выдыхаю, ослабляю хватку и теряю ход мыслей.

Что, черт возьми, это было?

Он осторожно вынимает из меня пальцы и подносит их к своему рту, а я быстро моргаю, пытаясь сдержать эмоции.

У меня дрожат колени, и кажется, что я до сих пор не могу собраться с мыслями.

– Я дам тебе пенни, – говорит он, дочиста вылизывая свои пальцы. – За твои мысли.

Я пожимаю плечами и отвожу взгляд, поправляя нижнее белье и одергивая юбку, но Арес все еще стоит у меня между ног.

– Кора, – говорит он более мягким тоном. – Я чувствую, как ты отдаляешься.

Ну да, потому что я не думала, что парень когда-либо будет обращаться со мной с таким вниманием. Еще никто не ставил мое удовольствие на первое место, не требуя ничего для себя.

Но я не собираюсь говорить об этом вслух, тем более при нем. Тем не менее по моей коже бегут мурашки.

– Кто-нибудь делал это с тобой раньше? – он смотрит на меня так пристально, будто заглядывает в душу.

– Нет, – говорю я, стягивая маску с лица.

Он тоже осторожно снимает свою маску и откладывает ее в сторону. Арес обхватывает мое лицо обеими руками, внезапно становясь серьезным.

– Послушай меня, цветочек. Ты заслуживаешь всех оргазмов, с которыми можешь справиться, и если кто-то не дает тебе этого, то он не стоит твоего времени, – его глаза сужаются. – Черт, никто больше к тебе не прикоснется.

– Не хотелось бы тебя огорчать, Вульф, – усмехаюсь я, – но какой-то сумасшедший мужик собирается продать меня. Не думаю, что это сопровождается пунктом о запрете прикосновений.

Его взгляд затуманивается.

– Не надо об этом.

– Давай будем реалистами.

– Нет уж, давай будем оптимистами, – возражает он. – Ты моя, наша, не знаю… В любом случае, просто замолчи и думай позитивно.

– Вульф… – вздыхаю я.

– Нет! – он подходит ближе, приподнимая мой подбородок.

Этот наш поцелуй более медленный, но не менее страстный. Я чувствую, как Вульф вливает в меня свой жар и заботу, но также ощущаю привкус отчаяния, и целую его в ответ с такими же эмоциями, потому что они бьют из меня ключом, словно из источника. Я хочу, чтобы кто-нибудь хотел меня, хочу, чтобы кто-нибудь заботился обо мне. Ведь одиночество, которое живет в моем сердце, пробивает мою грудную клетку насквозь, но Вульф успокаивает мои страхи, особенно когда его руки обхватывают мое лицо, а большие пальцы скользят по щекам.

– Ты можешь поверить в то, что все будет хорошо?

Я не хочу, чтобы мое уродство повлияло на этот момент, так что мне приходится солгать.

– Могу.

Глава 17Кора

Я избегаю музыкальной комнаты, потому что не хочу заражать это пространство своим мрачным настроением. Кроме того, игра на пианино снова и снова заставляет меня осознать, как сильно я скучаю по виолончели. Я хотела спросить своих родителей, смогу ли я забрать инструмент на каникулах в честь Дня благодарения, но, вероятно, моя поездка домой на День благодарения отменяется, а нам всем еще предстоит пережить остаток октября.

Сразу за раздвижными стеклянными дверями, которые соединяет кухонную и гостиную зоны, находится широкий внутренний дворик и бассейн, а за ними – лужайка, спускающаяся вниз, в сады, которые кажутся такими же потусторонними, как и «Олимп». Дорожка на траве обрамлена полукруглыми изгородями и цветами, а каменная арка, которая является входом в сад, увита виноградной лозой. Но я бы не рискнула зайти дальше, потому что остальную часть сада окружают гигантские живые изгороди, обеспечивающие полное уединение от соседей.

Гостиная, которую, кажется, никто из парней не использует по назначению, имеет антикварный вид. В ней есть французские стеклянные двери и панорамные окна, простирающиеся от пола до потолка. На стенах кремового цвета красуется лепнина в виде корон. Мебель в этой комнате кажется новой, особенно диван кремового цвета с накинутым на спинку оранжево-коричневым пледом и ковер с ромбами тех же цветов.

Поскольку на мне надеты спортивные штаны и мешковатая толстовка Вульфа, меня не пугает холод, когда я выхожу наружу через боковую дверь.

Я прохожу по каменной дорожке и выдыхаю, когда мои ноги касаются холодной травы. Она действует как будильник, хотя я и так чувствую себя бодрой. Холод просачивается сквозь кожу, и у меня немеют пальцы на ногах.

Сейчас час ночи. Осень принесла с собой заморозки, и даже воздух пахнет холодом. Держу пари, сегодня снова будет мороз.

Я делаю глубокий вдох, позволяя холодному воздуху наполнить мои легкие.

– Наслаждаешься тем, что отмораживаешь свою задницу?

Я улыбаюсь, хотя Джейс не может видеть меня. Это быстро стало нашей фишкой.

Сегодня вечером что-то не дает мне покоя. Возможно, я заразилась темнотой «Олимпа», будто он проскользнул мне под кожу и вонзил в мое сердце свои когти. Насилие, горечь людей, прячущихся за масками.

Арес – Вульф – сказал, что, надевая маски, люди становятся более честными к самим себе, но как раз в этом и заключается проблема. Вместе с этими масками люди избавляются от своих моральных принципов. Неужели мы настолько их лишены?

Джейс подходит ближе и набрасывает мне на плечи свою куртку. Я просовываю руки в рукава, а затем смотрю на него и замечаю, что он стоит на камнях в одних носках. Серые спортивные штаны, низко сидящие на его бедрах, вообще должны быть запрещены для таких парней, как он.

Кора, прекрати.

Вопреки здравому смыслу, он начинает мне нравиться. Я закутываюсь сильнее в куртку, которая пахнет Джейсом: неизвестной мне пряностью и еще чем-то сладким.

– Ты закончила гулять?

Я хмурюсь и поднимаю голову, чтобы посмотреть на звезды. Сегодня ночью сияет бессчетное количество звезд, а небо кристально чистое, в отличие от моей головы. Мне нужно избавиться от тревоги, наводнившей ее.

– Я… – у меня перехватывает горло.

– Ты в порядке? – Джейс дотрагивается до моего плеча.

Он задал запретный вопрос.

– Я не хочу, чтобы меня покупали, – я сосредоточиваюсь на звездах и стараюсь не думать о том, как из-за этого ответа меня легко запрут в комнате на всю оставшуюся часть моей короткой несчастной жизни.

Теперь мои кошмары изменились. Если раньше я часто видела человека, убитого Кроносом у меня на глазах, то теперь я вижу свое будущее, которое не определено. И этой неопределенности достаточно, чтобы свести меня с ума. Я чувствую, как мое здравомыслие ускользает.

– Я знаю.

– Нет, – я поворачиваюсь к нему лицом, а его рука опускается. – Я не хочу, чтобы меня покупали, Джейс. Я… если у него получится…

Глаза Джейса изучают мое лицо, а его брови хмурятся.

– Почему ты говоришь так, будто мы потерпим неудачу? Мы не позволим ему прикоснуться к тебе.

– Потому что я хочу в вас верить, но… – я морщусь, потому что объяснить то, что я хочу сказать, оказалось намного труднее, чем я думала. – Но мое здравомыслие подводило меня и раньше, а теперь каждый Титан в городе ищет меня, и непременно наступит день, когда вы, ребята, что-нибудь упустите, а если Кроносу нужны деньги…

– Остановись, – он тянет меня обратно в дом, к одному из тех диванов, которые никогда не использовали по назначению.

Как только дверь закрывается и щелкает замок, Джейс подходит ко мне с оранжево-коричневым пледом в руках. Он накидывает его мне на ноги и садится рядом. Следующее, что он делает, – это берет меня за лодыжки и тянет мои ступни к себе на колени. Я откидываюсь на подлокотник дивана и складываю руки на груди. Руки Джейса опускаются на мои босые ступни, и я дергаюсь от неожиданности, но он продолжает удерживать меня на месте.

– Полегче, Синклер.

– Не жди, что я буду звать тебя по фамилии. Твоему эго не нужно, чтобы я называла тебя королем.

Он смеется и упирает большие пальцы рук в свод моей стопы, и мои губы непроизвольно приоткрываются. Но мы еще не закончили разговор – я хотела попросить его об одолжении.

– Джейс, – обращаюсь я к нему, выпрямляясь. – Пожалуйста, если он доберется до меня, мне нужно, чтобы вы сделали все возможное, чтобы остановить аукцион. Мои родители…

Джейс сильнее сжимает мою ногу, и я вздрагиваю.

– Чего ты хочешь? – он приподнимает бровь, но его внимание по-прежнему сосредоточено на массаже моей ноги, лежащей у него на коленях. – Что ты хочешь, чтобы я сделал, Кора? Убил их всех? Потому что, если Кронос доберется до тебя, аукцион остановит лишь это.

– Возможно, это будет нужно, – по моей щеке скатывается слеза. – Мысли, что я принадлежу кому-то еще, вызывают у меня тошноту. Мне постоянно снятся кошмары о наручниках и о том, что я буду вынуждена делать то, чего не хочу.

– Черт, – шепчет он и замолкает, а его пальцы касаются моей ступни. – У тебя здесь шрам?

– Из леса.

Он получен, когда я в ужасе бежала, выбираясь оттуда в кромешной тьме.

Я убираю ноги с колен Джейса, и он встает, потирая затылок.

– В ту ночь мы выместили на тебе свой гнев.

Я сворачиваюсь калачиком, пока он ходит взад и вперед, явно обдумывая, возможно, мою безумную, убийственную просьбу или вероятность того, что Кронос сам доберется до меня.

Я обхватываю свои ноги руками и кладу подбородок на колени. Наконец Джейс останавливается.

– Хорошо.

– Что хорошо?

Он опускается рядом со мной.

– Они не дотронутся до тебя, я обещаю. А если он попытается, я убью их всех до единого. У Кроноса есть рычаги влияния на нас и на весь этот гребаный город, иначе он был бы уже мертв, но для собственного блага он слишком умен.

Из моих глаз снова льются слезы, но я не могу признаться, что это слезы счастья. Я вытираю их и пытаюсь улыбнуться.

– Будь спокойна, – Джейс касается моей руки, а затем снова встает и исчезает в темноте, оставляя меня наедине с моими мыслями.