– Уже промежуточные экзамены? Вот это да! Семестр закончится раньше, чем ты успеешь оглянуться. Я тут подумала, что нам с твоим отцом следует съездить навестить тебя. Может, мы сможем приехать на День благодарения? Если только ты сама не хотела приехать домой.
Я подавляю вздох.
– Не уверена, что у меня получится, но было бы неплохо, если бы ты приехала сюда. Я очень скучаю.
Я скучаю по нашему району, по ровным широким улицам, окруженным деревьями, по детям, которые так часто катаются по этим улицам на велосипедах, и даже по собачникам. Я скучаю по нормальности. Знакомый гул Изумрудной Бухты для меня намного приятнее, чем звуки Стерлинг Фолс. Просто мой город сам по себе обладает более добрым духом, чем Стерлинг Фолс, который отвергает аутсайдеров. Он заставляет каждого человека биться за свое место, а еще ломает людей.
– У твоего отца есть друг в Стерлинг Фолс. Он работает в мэрии, совсем недавно они договаривались о том, чтобы поиграть в гольф в Изумрудной Бухте. Если хочешь, ты могла бы приехать вместе с ним на выходные.
От ее слов я оживляюсь. Конечно, то, что я смогу сбежать из города в ближайшее время, кажется нереальным, но что с того? Я же могу просто помечтать?
– Не знала, что у папы здесь есть друзья.
– Только один друг, дорогая, – хихикает мама.
Мой папа интроверт. У него есть лишь несколько хороших друзей, а всех остальных людей он считает просто знакомыми. И мне становится любопытно, кто же этот человек в Стерлинг Фолс, которого он считает другом, тем более что я не припоминаю, чтобы слышала о нем что-то конкретное.
– Чем еще ты занимаешься? – я тереблю дырку на своих джинсах.
– У меня накопилось несколько дней отпуска, и мы обсуждаем, стоит ли нам куда-нибудь поехать или лучше остаться дома, – рассказ мамы перебивает грохот на заднем плане. – А кроме этого… дай-ка подумать. О, на моей работе происходит нереальная драма…
Когда она начинает подробно рассказывать о какой-то своей коллеге, я пользуюсь возможностью, чтобы придумать, как завершить наш разговор.
Джейса до сих пор нет дома. Хотя я уверена, что Вульф и Аполлон уже не раз говорили с ним. Конечно, он самый надоедливый из них троих, и меня не особо беспокоит, где он бывает, но я хочу об этом знать просто для того, чтобы удовлетворить свое любопытство.
Внезапно позади меня что-то звякает о стекло, и, повернувшись к окну, я оказываюсь лицом к лицу с какой-то маской.
Я кричу и падаю с дивана, ударяясь спиной о пол. Мои ноги взлетают в воздух, а телефон падает в сторону. Кто-то вбегает в комнату, и я мельком замечаю ботинки прибежавшего на мой крик человека, брюки и пистолет в руке, а затем надо мной, нахмурив брови, склоняется Вульф.
– Что случилось?
– Я…
Он помогает мне встать, и я снова вижу гребаную маску, лежащую на подоконнике.
Я стучу его по груди, указывая на нее.
– Ребята, вы что, хотите довести меня до сердечного приступа?
Я не видела этой маски на ком-то из них раньше и даже не знаю, чья она, но Вульф ухмыляется и, наклонившись, берет маску из древесной коры в руки и подносит ее к своему лицу.
– Это первая маска Аполлона. Они у нас разбросаны по дому, – он пожимает плечами и бросает маску на диван. – Не знаю, зачем он ее принес, но она определенно не кусается. Ты в порядке?
– Прекрасно, – прижимаю я руку к груди. – О черт, мама.
Вульф хватает мой телефон с пола и подносит его к своему уху.
– Миссис Синклер, – говорит он в трубку и улыбается мне.
Мои глаза расширяются, и я качаю головой, глядя на него, но он, конечно же, игнорирует мои знаки. Я бросаюсь к нему, но он удерживает меня в стороне и кивает в ответ на что-то, что говорит моя мама на том конце, а затем смеется.
– Да, это я. Кора немного испугалась и уронила телефон, она сейчас у меня… Точно.
– Вульф, – стону я и произношу его имя одними губами. – Заканчивай.
– Марли? – Глаза Вульфа заблестели. – Нет, нас не представляли официально.
Мой стыд растет, когда он отворачивается от меня и говорит моей маме что-то слишком тихо, чтобы я могла расслышать, а потом, повернувшись обратно, передает мне телефон.
– Держи, детка.
Я показываю ему язык. Конечно, это по-детски, так же, как и красть мой телефон. Во всяком случае, именно это я говорю себе, забирая мобильный и отходя от Вульфа.
– Прости, он…
Меня обрывает мамин смешок.
– Я жду подробностей, милая. Я просто умру без них. Кстати, у него приятный голос. Ты не могла бы его сфотографировать и прислать мне фото? – вздыхает она, возможно, мысленно планируя нашу свадьбу.
– Что он сказал тебе перед тем, как вернул мне телефон?
– О, что ему повезло, что он нашел тебя.
– Ну да, – отвечаю я гримасничая.
– Не принижай себя, – увещевает мама. – Послушай, дорогая, мне пора идти. У нас на сегодня заказан ужин на острове.
– О, развлекитесь! – весело говорю я, но меня снова захлестывает чувство одиночества, и я сосредоточиваюсь на своем дыхании.
Вульф подкрадывается ко мне сзади и обнимает за талию, а я откидываю голову ему на грудь.
– Я подумаю насчет фотографии.
– Не забудь! Люблю тебя, милая.
– Я тоже тебя люблю.
Я снова бью Вульфа по груди, а он запрокидывает голову, не в силах сдержать смех.
– Это было весело, – он берет мой телефон и засовывает его мне в задний карман. – Не хочешь выйти из дома?
– Выйти? Точно? – оживляюсь я.
Он убирает руку с моей талии, а затем мы идем в гараж, большая дверь которого уже открыта. Я останавливаюсь у его «мерседеса», но он показывает большим пальцем на светло-голубой кабриолет с откидным верхом.
– Правда?
– Джейс очень им дорожит, – фыркает Вульф. – Этот засранец никогда не разрешает нам брать его, но поскольку его здесь нет…
Взбесить Джейса – это то, что сейчас занимает первое место в моем списке приоритетов. Я не уверена почему, ведь его гнев может быть очень сильным, но я бы хотела насладиться этим зрелищем.
Я запрыгиваю внутрь и быстро собираю волосы, а Вульф надевает солнцезащитные очки и протягивает мне вторую пару.
– Вот и она, наконец-то, – он замолкает, глядя на меня.
– Кто она?
– Твоя улыбка, – он поворачивает ключ, и двигатель с ревом оживает. – Она пропала, когда появился тот конверт, а, возможно, даже раньше.
Я закатываю глаза, хотя то, что он сказал, – правда. Последние двадцать четыре часа я чувствовала себя не в своей тарелке.
Как только мы выезжаем на дорогу, я глубоко вдыхаю свежий воздух. Здесь не так ветрено, как я думала, но окна в машине подняты, и это дает мне ощущение того, что я нахожусь в безопасности.
– Кора, – произносит Вульф, привлекая мое внимание. – Я зову тебя цветочком не только из-за маски, а из-за чего-то большего.
Он поудобнее берет руль и включает сигнал поворота перед тем, как мы сворачиваем на более узкую проселочную дорогу, пролегающую через лес и ведущую на восток к «Олимпу». Что мне все-таки нравится в Стерлинг Фолс, так это то, что, несмотря на роскошный центр города и промышленные районы, он остается диким местом.
– Я умираю от нетерпения узнать, из-за чего, – я похлопываю по его ладони на ручке переключения передач. Вульф берет мою руку и кладет себе на бедро.
– Даже когда случается что-то ужасное, ты продолжаешь двигаться вперед. Ты справляешься даже с самой долгой зимой.
Ух ты. А я всегда приравнивала цветы к красивым вещам, которые в конечном счете увядают и умирают. Но у него совершенно другой взгляд на вещи, и несколько минут я не могу сформулировать достойный ответ.
– Твои мысли гораздо глубже, чем мои, – наконец отвечаю я. – Почему ты заговорил про зиму?
– Не догадываешься?
– Нет, – я удивленно поднимаю брови. – Я же в порядке.
– Ты само воплощение непорядка, – усмехается он. – Ладно. Потому что на смену даже самой долгой зиме приходит прекрасная весна.
Я сжимаю его бедро и откидываю голову на сиденье.
Мы сворачиваем на дорогу, которая идет параллельно скалам, уходя на север к пляжу. Я вижу океан вдалеке, а потом выпрямляюсь.
На утесе кто-то есть.
Мы проезжаем небольшое скопление машин, припаркованных у дороги.
– Что это? – спрашиваю я, наклоняясь вперед.
– Этот утес немного ниже, чем тот, на котором стоит «Олимп», – ухмыляется Вульф. – Так что некоторые смельчаки пытают здесь счастье в прыжках.
– Правда? – выдыхаю я.
– Хочешь посмотреть?
– Да.
Вульф слегка наклоняется вперед и прищуривается, глядя на группу людей у машин.
– О, идеально! Здесь Святой и Никс.
Я так полагаю, что Святой – это тот приходивший к нам татуированный парень, а Никс – девушка, сражавшаяся с Артемидой. Это не может быть просто совпадением, потому что имя довольно необычное.
Мы сворачиваем с дороги и встаем в конце ряда припаркованных машин. Здесь собралась группа из восьми-девяти человек, которые одеты совершенно по-разному: некоторые в толстовках и длинных брюках, другие в купальных костюмах и полотенцах. Едва наш двигатель замолкает, как кто-то оборачивается.
– Вульф! – татуированная девушка, которая сражалась с Артемидой, отделяется от остальных, направляясь к нам.
Никс высокая и худая, черная толстовка скрывает верхнюю часть ее тела, но черные велосипедные шорты обнажают ноги. На одном из ее бедер красуется впечатляющая татуировка, которая соединяется с другими, спускающимися по икре. Кожа второй ее ноги чиста.
– Собираешься прыгать? – спрашивает Вульф, обходя машину, и берет меня за руку.
– Конечно, – улыбается она. – Кто это?
– Кора Синклер. Кора, познакомься с Никс. Возможно, ты ее видела в «Олимпе».
– Да, она сражалась с Тем. Хорошая получилась драка.
Улыбка Никс становится похожа на оскал.
– Да, бой был хорош, но мне не нравится драться со своими друзьями.
– Где ты научилась?
– Сначала я просто наблюдала за другими людьми и, когда наступал подходящий момент, использовала каждую возможность, чтобы повторять за ними. А потом я связалась с этими ребятами и последние несколько лет провела в серьезных тренировках.