Я сцепляю лодыжки, обнимая его крепче, и смотрю в сторону воды, а он – на ступени, которые нам придется преодолеть.
В отличие от более высокой точки, в этом месте волны жестче и достигают ступеней. Вода проходит через лодыжки Вульфа, ударяется о стену и забрызгивает мои ноги.
– Я уже промокла, – говорю я, и это не совсем ложь, ведь, судя по тому, насколько тесно мы прижаты друг к другу, вода с его тела уже пропитала мою рубашку насквозь.
С моими джинсами дела обстоят не намного лучше. Да и мой разум мне отказывает, когда я нахожусь в объятиях Вульфа.
Он заразительно смеется, а затем начинает подниматься по ступеням, не отпуская меня, и кажется, этот подъем ему дается очень легко. Он совершенно бесстрашен.
– Отличное шоу, – восклицает Никс, когда мы достигаем вершины утеса.
Я чувствую, как объятия Вульфа становятся крепче, будто он спорит сам с собой, отпускать меня или нет. Я бы хотела, чтобы мы вернулись в особняк, потому что мое желание раздеться и почувствовать его внутри себя почти невыносимо, а мои эмоции стали походить на американские горки, и я не могу их контролировать. Вверх, вниз, вверх, вниз… Я понятия не имею, как это остановить.
– Мы уходим, – внезапно объявляет Вульф, и Святой следует с нами к машине, бросая на капот два полотенца.
– Нашлась пара добровольцев, которая отказалась от них.
– Я уже и забыл, каково это – тусоваться с нормальными людьми, – говорит Вульф, и Святой смеется.
– Нормальными? Это моя компания.
И кто же они?
Вульф оглядывает толпу, кивает, и его подбородок на мгновение касается моего плеча.
– Что ж, тогда передай, кто бы это ни был, что я оценил их жест.
– Ну ладно, оставлю вас двоих… – Святой пятится назад. – Чем бы, черт возьми, вы ни собирались заняться.
Некоторое время Вульф молча стоит, ожидая, пока Святой скроется из виду.
– Теперь ты можешь меня отпустить, – говорю я ему на ухо.
– Я знаю, что могу, просто не хочу.
– Чем скорее ты меня отпустишь, тем быстрее мы сможем найти тихое местечко…
Вульф смотрит на меня, и я различаю в его глазах озорство и похоть.
– Да?
Я киваю и прикусываю губу, а он опускает меня на землю и спешит воспользоваться одолженными нам полотенцами. Внезапно он подмигивает мне и сбрасывает свои боксеры, а я не могу притворяться, что не пялюсь, осознавая, что за последние двадцать четыре часа я видела два члена, которые превосходят все, которые я когда-либо видела до этого.
Вульф натягивает джинсы на голое тело, а затем надевает рубашку. Если бы не влажные волосы, я бы никогда не догадалась о том, что он прыгал в океан.
– На что это похоже? – спрашиваю я, снова смотря на утес.
Сейчас на вершине стоит не знакомый мне парень, и у меня складывается ощущение, что он набирается смелости перед прыжком.
– Это похоже на освобождение, – Вульф встает рядом со мной, тоже наблюдая за парнем. – Наши избранные в «Олимпе» проходят через это, но у них ситуация похуже.
Я знаю, что избранными они называют бойцов.
– Похуже?
– Их прыжок выше. Они прыгают со скалы у «Олимпа». Это проверка их мужества – или безумия. Во всяком случае, это одно из испытаний перед боем. Было слишком много желающих драться, и мы должны были хоть как-то ограничить их количество.
Я размышляю над его словами. Конечно, не каждый, кто хочет сражаться в «Олимпе», готов согласиться на прыжок, но я предполагаю, что спрос по-прежнему довольно высок, и выбор бойцов с таким же успехом мог бы стать полноценной работой.
– Так вот почему бои проходят только два раза в месяц?
Вульф кивает.
– Поэтому нам и не нравилось, когда это происходило каждую неделю.
– Понимаю, – говорю я, рассматривая себя.
Поскольку мои джинсы с внутренней стороны бедер и в промежности полностью промокли, а передняя часть рубашки прилипла к груди, полотенце мне не очень помогло, и я кладу его на коричневое кожаное сиденье, чтобы не испортить салон.
– Аполлон возил тебя к водопаду? – внезапно спрашивает Вульф.
– Да.
– А на водохранилище?
– Нет, – отвечаю я, встречаясь с ним взглядом. – Ты хочешь туда поехать?
– Да, – говорит он, переводя взгляд с меня на полотенце, а затем обратно.
– Хорошо, – соглашаюсь я, и Вульф заводит двигатель.
На этот раз я опускаю стекло, позволяя воздуху обдувать мою кожу. Несмотря на то, что мы почти не разговариваем, я нахожу милым, что одна моя рука снова лежит на его бедре, а вторая высунута в окно и ловит потоки воздуха.
Я уверена, что Вульф прикоснулся бы ко мне, если бы машина Джейса не была с механической коробкой передач.
Мы едем по главной улице Норд-Фолс, мимо набережной.
Справа от нас находится пляж. Движение затруднено из-за пробок, и в какой-то момент Вульф останавливается, чтобы пропустить переходящую улицу мать с детской коляской.
Он проводит пальцем по моему запястью без браслета.
– Ты перестала это скрывать?
Я киваю.
– Я сама не знаю, чего боялась. Наверное, просто смотреть на это клеймо, или что другие его заметят. Но я поняла, что приму его, только если буду его видеть.
Он снова гладит мое запястье, прижимаясь костяшками к коже, и по моим рукам бегут мурашки.
– А ты сражаешься? – этот вопрос напрашивается сам собой.
– Только не в «Олимпе», мне не нравится уязвимость.
В изумлении я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Вульфа. У него мужественный профиль, красивый нос и почти квадратная челюсть, а его губы изгибаются в улыбке под моим пристальным взглядом.
Потом его слова снова прокручиваются в моей голове.
– Уязвимость? Объясни.
В конце концов, бои – это же борьба. Когда на ринге был Джейс, он не казался мне уязвимым.
– Я вырос у Адских гончих, – хмурится Вульф. – Это банда больше похожа на банду мотоциклистов, чем на что-либо другое. Если ты видишь на улице проезжающий мимо экипаж, лучше просто съехать на обочину и пропустить их. Но, как бы там ни было, мой отец – их лидер, и, борясь, они укрепляют свои ряды.
Я медленно качаю головой, не совсем понимая, что он имеет в виду.
– С юного возраста меня учили, что, если я хочу уважения, я должен за это бороться, – Вульф слегка дергается и кладет свою руку на мою.
Кажется, его успокаивает тот факт, что я не шарахаюсь от него в сторону.
– Тогда борьба для меня означала выживание.
– Ах, вот оно что, – я начинаю понимать его слова.
Борьба для него – не удовольствие, а жизнь.
– Вот почему ты выбрал Ареса, – размышляю я вслух. – Потому что для него борьба тоже была целью жизни, он жил войной.
Вульф кивает, и его кадык слегка вздрагивает при глотании.
– Если понадобится, я буду драться и выиграю, потому что должен, но только не для показухи.
– И все же ты основал «Олимп».
Внезапно с лица Вульфа исчезает мрачность, и его губы расплываются в улыбке.
– Цветочек, каждому в этой жизни нужно немного жажды крови. Да, мы основали «Олимп», но процветать ему помогают люди, которые возвращаются туда снова и снова. Оказалось, что мы не одиноки в своих желаниях, как бы некоторые из нас их ни боялись.
Я дрожу, чувствуя резкость в его словах. Я боюсь насилия, и оно отталкивает меня, но я не могу отрицать, что в тени наших душ живут темные потребности, которые мы не озвучиваем. Это своеобразный подземный мир Стерлинг Фолс, и я не должна была ожидать другого.
Мы увидели водохранилище. И теперь сразу едем обратно.
Сегодня здесь проводят экскурсию для подростков, поступающих в академию Стерлинг Фолс. Заметив огромную толпу, Вульф слегка покачал головой и развернул машину.
По дороге домой мы решаем подсластить пилюлю разочарования и останавливаемся, чтобы купить мороженое. Мы съедаем его прямо около прилавка, чтобы не испачкать сиденья в кабриолете Джейса. Несмотря на хорошо проведенное время, во мне начинает расти беспокойство, потому что, хоть наши телефоны и молчат, Вульф продолжает проверять свой и не комментирует, зачем он это делает. А от его молчания моя тревога только усиливается.
Водохранилище находится в Вест-Фолс, недалеко от территории Титанов, но Вульф не собирается ехать домой по самому короткому пути, наоборот, мы делаем крюк, двигаясь со стороны Норд-Фолс. Когда мы проезжаем два квартала, у Вульфа наконец звонит телефон, и он облегченно выдыхает. Ответив на звонок и выслушав собеседника, Вульф утвердительно кивает и вешает трубку, а затем съезжает на обочину.
– Что ты делаешь?
– У нас дома шериф, – хмурится Вульф. – Тебе нужно выглядеть так, будто ты не обнимала мокрого мужчину.
Вульф выпрыгивает из машины и открывает багажник, а затем возвращается со спортивной сумкой в руках.
– Надо было достать это раньше.
Я сжимаю ткань своей рубашки и убеждаюсь в том, что она почти сухая, но мои джинсы – совсем другое дело.
– А почему у нас шериф? – запоздало спрашиваю я, чувствуя нервозность.
– Потому что он придурок, – бормочет Вульф, протягивая мне шорты и футболку. – Мы можем сказать, что были в спортзале.
Я фыркаю, глядя на одежду, которую он мне дал. Футболка Джейса будет выглядеть на мне так, будто я надела на себя цирковой шатер, но я, не возражая, расстегиваю ремень безопасности и вылезаю из джинсов.
Вульф стонет и отворачивается, вызывая мою ухмылку.
– Ты в порядке?
– Я пытаюсь не возбуждаться.
Я смеюсь и быстро переодеваюсь, стараясь делать это так, чтобы меня не видели, хотя рядом никого нет. Вульф припарковался рядом с чьим-то домом, который стоит в глубине кустарника.
– Можешь повернуться, – говорю я, завязывая узлом белую рубашку Джейса, чтобы создать впечатление, что я надела ее так специально.
Шорты Джейса тоже оказываются мне слишком большими, но лучшее, что я могу сделать, – это спустить их на бедра.
– Ладно, – смотрит на меня Вульф. – Пойдем посмотрим, чего хочет Брэдшоу.
Я вспоминаю, как парни сказали, что Брэдшоу находится под контролем Титанов.