.
– Пап, у меня нет поблизости телевизора, можешь сказать что-нибудь конкретное?
Он знакомо и раздраженно вздыхает.
– Похоже, он вдребезги разбит. Он выкатился на поля в Саут-Фолс.
– Что?
Мой джип разбит вдребезги?
Я убираю телефон от лица и смотрю на экран. С последнего звонка Джейса прошло несколько часов, и от Коры тоже не было никаких вестей.
– Как, черт возьми, это получилось?
– Похоже, в него врезались, – спокойно отвечает отец.
Меня переполняет отчаяние, и я крепко сжимаю телефон.
– Я тебе перезвоню.
– Туда уже приехал департамент шерифа, – добавляет он. – Они обнаружили…
– Я перезвоню, – вешаю трубку и набираю номер Джейса, но звонок снова переходит на голосовую почту.
Я набираю номер Коры, но на этот раз даже не слышу гудков.
– Вы дозвонились до Коры…
Я вешаю трубку.
Когда мать ушла от нас, я был ребенком и часто страдал от приступов паники, но папа внушал нам, что паника – это удел слабых, жалких подчиненных, а не лидеров. И с тех пор я будто бы забыл, что это такое, но ощущение, которое держит меня за горло в данный момент, и невозможность сглотнуть в течение нескольких секунд подсказывают мне, что паника вернулась. Кажется, мне не хватает воздуха. Я прижимаю руку к груди и зажмуриваюсь, теряя самообладание. Под моими веками взрываются белые вспышки.
Я заставляю себя дышать спокойно, концентрируясь на вдохах и выдохах. Мои легкие болят, но я держу глаза закрытыми и, крепко вцепившись в руль, продолжаю дышать на счет. Проходит всего минута или две, прежде чем боль в груди утихает, и я открываю глаза.
Отлично, все под контролем.
Разблокировав телефон, я пробую еще раз набрать Джейсу, а потом Коре, но они не отвечают, так же, как и отец, которому я все-таки перезваниваю.
Черт.
Я решаю обратиться к Святому. Конечно, он не из тех людей, которым я обычно звоню в таких ситуациях, ведь он занимается юридической стороной нашей деятельности – в отличие от Никс, которая может себе позволить немного поработать в серой зоне. Но Святой отвечает на телефон еще до того, как проходит первый гудок.
– Ты в порядке? – тут же спрашивает он.
– Я… да, я в порядке, что, черт возьми, происходит?
– Над твоим джипом в Саут-Фолс кружит вертолет службы новостей. Полиция ничего не говорит, но в новостях сообщают, что на месте происшествия работает управление по борьбе с наркотиками, – он молчит. – Это плохо, чувак! Я не знаю, пострадал ли тот, кто был за рулем, но…
– Подожди.
Какого черта агентство по борьбе с наркотиками делает на месте автомобильной аварии? А больше всего меня интересует вопрос: что, черт возьми, случилось с Джейсом и Корой?
– Тебе нужна помощь?
Нужна ли мне помощь? Мне нужен гребаный спасательный круг, но я не могу втянуть его в это, не зная, что происходит.
Это выкрутасы Адских гончих или ход Титанов? Или, может быть, это дело рук того, кто просто хотел увидеть наше крушение?
– Пока нет, но оставайся у телефона и… спасибо.
Я вздрагиваю. Я действительно сказал «спасибо»?
– Я здесь, если понадоблюсь тебе.
Я вешаю трубку и бросаю свой телефон на пассажирское сиденье.
Не считая нескольких смятых оберток от соломинок в пустом подстаканнике и брошенного чека на заднем сиденье, машина, в которой я оказался, чиста. И я сижу в ней некоторое время, прежде чем выехать с больничной парковки. Сам не свой, я на автопилоте веду машину прямо к «Олимпу». Судя по новостям, полиция, благослови господь их маленькие чертовы сердечки, не связала нас с этим делом, так что если они и охотятся за нами, то, скорее всего, думают, что смогут задержать нас по поддельному ордеру за подброшенные наркотики. И есть шанс, что «Олимп» может стать нашим убежищем.
Я паркуюсь перед главными дверями и, выбежав из машины, захожу внутрь. В нашем «Олимпе» всегда было что-то похожее на то, как я представляю себе Пантеон в Древней Греции. Я воображаю, как осторожно и почтительно вели себя те люди, и на какие смелые поступки они были готовы пойти, чтобы снискать милость богов в те времена.
Нам пришлось изменить в этом здании совсем немного, что отличает «Олимп» от древнего Пантеона. Большинство коридоров стали ловушками. Помимо тренировочных залов, которые ведут в главную бойцовскую зону, здесь прибавились исчезающие коридоры и лестницы. Они, словно по волшебству, в один момент появляются, а в следующий исчезают, если вы не знаете, как сделать так, чтобы они появились снова. Это делалось для того, чтобы не пускать наших гостей слишком далеко и показать нам, кто пытается заглянуть за завесу нашей деятельности, но с ними мы разбирались отдельно.
Я люблю каждый дюйм этого огромного пространства.
Я захожу в комнату Аида и направляюсь прямиком к дальней стене. Наклонив одну из фальшивых книг, я жду, пока дверцы в книжном шкафу приоткроются, и захожу в нашу оружейную комнату, чтобы запастись боеприпасами. В конце концов, все происходящее вполне означает войну.
У меня звонит телефон, и на экране высвечивается имя Святого.
– Они забрали ее, – говорит он без предисловий, и у меня сжимается грудь.
– Откуда ты знаешь?
– В даркнете только что начался обратный отсчет аукциона, – выдыхает он. – Она выглядит не очень хорошо.
Начатый аукцион ответил на вопрос, кто это сделал. Титаны, Кронос.
Гнев захлестывает меня с головой.
– Пришли мне.
– Уже прислал. Мы пытаемся выяснить, сможем ли мы отследить, где происходит это дерьмо, но это почти невозможно. Мы знаем, что у Титанов есть, по крайней мере, один технически подкованный человек, который может скрывать их геолокацию.
– Спасибо, – я вешаю трубку и открываю сообщения.
Ссылка, которую прислал Святой, очень странная, но я достаточно ему доверяю, чтобы перейти по ней. На секунду мой телефон виснет, а затем внезапно загружается ролик из видеорегистратора внедорожника, следующего за джипом, но соблюдающего дистанцию. Я стискиваю зубы, когда вижу, как полуприцеп врезается в мою машину и переворачивает ее, а грузовик продолжает приближаться. Он поворачивает в последнюю секунду, избегая съезда с дороги, а джип вверх тормашками катится вперед. Все это занимает секунды, но воспроизведение идет в замедленном режиме. Моя машина выкатывается на поле и останавливается. С этого ракурса я могу увидеть только ходовую часть джипа и полуприцеп, работающий на холостом ходу в стороне.
Мой экран снова виснет, а затем воспроизведение видео продолжается, но с другого момента. Один мужчина движется к джипу, держа наготове оружие, а другой, в черном, взбирается наверх и с помощью какого-то инструмента отодвигает дверь. Он протягивает руку внутрь и вытаскивает из машины Кору. Я вижу кровь у нее на голове. Мужчина опускает ее на землю и передает другому, который обыскивает девушку. В кармане ее толстовки находят пистолет, и мужчина прячет его за поясницу.
Я прикрываю рот ладонью, пытаясь продолжать дышать, видя, как она отчаянно сопротивляется, и, несмотря на то, что видео не имеет звука, я чувствую, как она кричит. Ее взгляд направлен за пределы камеры туда, где должен быть джип. Она зовет Джейса. На долю секунды Кора вырывается из их хватки, но они сбивают ее с ног, и она падает на колени. Я крепко сжимаю зубы, когда кто-то подходит к ней сзади и хватает за запястья. Они заламывают ей руки, пока она не сгибается от боли. Когда она наконец падает на землю, этот больной ублюдок ставит колено ей на спину. С этого ракурса я не вижу ее лица, только разметавшиеся по асфальту темно-рыжие волосы.
Меня сейчас стошнит.
Ярость сотрясает меня изнутри, требуя выхода. Требуя, чтобы я позволил своим демонам совершить свою месть.
Продержав Кору в таком положении несколько секунд, они поднимают ее с земли и запихивают в кузов грузовика, а затем камера меняет фокусировку и показывает на небо. Видео обрывается, заменяясь цифровым таймером, отсчитывающим время для проведения аукциона. Пять дней.
Я просматриваю видео снова, впитывая каждую его деталь и дыша сквозь тошноту. После того, как они вытащили Кору, на видео больше не видно ни джипа, ни Джейса.
Они не должны были быть такими уязвимыми. Черт, этого вообще не должно было произойти.
Пройдя через комнату к боксерской груше, висящей на цепи, я ударяю по ней кулаком. Сначала один раз, а потом снова и снова, пока не превращаюсь в потное животное. Мне нужно направить свой гнев на что-то более продуктивное, но мой разум отказывается мне подчиняться. Это был план по захвату Коры. Кронос знал, что в конце концов мы наведаемся в ту квартиру, чтобы уничтожить контракт, и он идеально расставил для нас ловушку, в которую мы попали.
Я кричу, разбивая костяшки кулаков в кровь, но я приветствую эту боль, поскольку то видео снова и снова воспроизводится в моей голове. Когда они оттаскивали ее от джипа, отсутствие звука не мешало мне представлять ее агонию.
Но где, черт возьми, Джейс?
Глава 25Кора
Меня держат в маленькой темной комнате, единственным источником света в которой служит небольшое окно, выкрашенное в белый цвет. Несмотря на металлическую решетку на окне, я могу наблюдать в него смену дня и ночи. Именно так я поняла, что я здесь уже пятый день.
В первый день ко мне пришел Кронос. Взяв меня за подбородок, он вертел моей головой то в одну, то в другую сторону, шипя сквозь зубы и ругаясь на отметины у меня на шее и царапины на щеке. Если бы я не была так напугана, то, возможно, заметила бы в разговоре с ним, что также давно лишена девственности. Потому что в глубине души я знаю, что именно нравится этим больным ублюдкам. Напоследок Кронос прижал большой палец к порезу у меня на голове, и спустя некоторое время в комнату пришел человек, который привел меня в порядок. Он наложил швы и забинтовал мою голову, правда, свои действия он сопровождал молчанием. Также мне дали два безрецептурных обезболивающих, которые отлично справились со своей задачей, притупив пульсацию в моей голове на несколько часов.