но тогда мне было совсем не до размышлений.
Стоило признать, в моём плане спасения имелся один огромный изъян – думать под воздействием полириния оказалось практически невозможно. Собственно, как и после него.
Бросив свой молот там же, где меня застал протяжный гудок, абсолютно никакая я выползла наверх, кое-как запихнула в себя очередную питательную плитку и плашмя рухнула на лежанку.
В голове было совершенно пусто.
– Что, совсем плохо? – сочувствующе поинтересовалась Шариала.
– Ужасно… – натужно выдавила я, не способная ни на что большее.
– Да, на пятом ярусе приходится труднее всего, – понимающе кивнула моя соседка. – Но завтра тебе будет ещё сложнее, так что отдыхай.
– А что будет завтра? – не желая напрягать свой разжиженный мозг, спросила я.
– Узнаешь, – махнула рукой Шариала. – Отдыхай.
И я безразлично закрыла глаза, соглашаясь с собеседницей.
Действительно, зачем дёргаться и пытаться что-то разузнать, когда скоро всё выяснится само?.. Уж лучше поспать, чем так бездарно тратить время.
Мои мысли не расходились с делом, и я почти успела задремать, когда из состояния блаженства меня неожиданно выдернул тихий голос соседки:
– Да, похоже, я снова ошиблась… Ты ничуть не сильнее других девушек. Но не волнуйся, это ещё не значит, что ты хуже. Напротив, порой мне кажется, что относиться к большинству – это благо. Благо, которое мне недоступно. Возможно, ошибочно именно моё стремление всё осознавать, а плыть по течению без понимания происходящего на самом деле не так уж и плохо…
Спокойный безэмоциональный голос Шариалы убаюкивал. Я не уловила практически ничего конкретного, упустив большую часть смысла, но моему мозгу хватило и оставшегося. В голове сами собой всплыли картинки вчерашних замученных женщин, которых уже ничего не интересовало. Я будто представила себя со стороны – несчастную усталую девушку, лежащую на тонком матрасе, словно растёкшийся кисель… И представленное мне сильно не понравилось.
– Нет! – резко подпрыгнув в воздух, воскликнула я. – Я не сдамся!
Моя соседка неопределённо ухмыльнулась, но промолчала.
– Я справлюсь! – пообещала твёрдо и сосредоточилась на сегодняшнем утре, для пущего эффекта прижав ладони к вискам.
Просидеть так пришлось довольно долго, не позволяя себе отвлечься ни на секунду, пока в голове наконец-то не развеялся весь туман, а события этого дня не выстроились в хронологическом порядке.
Усталость как рукой сняло.
– Кто он такой? – в упор посмотрев на собеседницу, спросила я.
– Кто?
– Тот мужчина, что вызвался меня проучить. Он же не охранник, верно?
– А, ты вспомнила…
Я кивнула.
– Знаешь, здесь многие браконьеры в перерывах между работой помогают следить за добычей полириния, потому характер большинства мне знаком, но этот человек до сих пор остаётся для меня загадкой. Непонятно, что ему нужно, о чём он думает, что чувствует… Мне даже неизвестно его имя. Поэтому донесу лишь факты. Он невероятно силён и ловок, не боится рисковать, а его отличительной чертой является множество шрамов по всему телу – видать, успел многое испытать и через многое пройти. И его, кстати, очень уважает Патрик.
– Да, я обратила внимание. Только это больше похоже на страх…
Шариала пожала плечами.
– А он так же уродлив, как Патрик? – полюбопытствовала я.
Моя собеседница недовольно сверкнула глазами:
– Нет. На лицо он совсем неплох, можешь не беспокоиться, да и фигура у него стоящая. У него всего лишь слегка изувечено тело, но я не уверена, что он заинтересовался тобой как мужчина, так что можешь об этом забыть.
– Я спросила совсем не за этим! – вспыхнув, возмутилась я.
– А зачем?
– Чтобы морально приготовился к тому, что меня ждёт.
– Тут я тебе не помощник. Можешь обратиться к Нариадне, но сомневаюсь, что она ответит иначе.
– Потому что я не преклонилась перед её опытом и отказалась идти по её стопам?..
– Потому что раньше он никогда не интересовался рабынями. Ты будешь первой.
Я непонимающе уставилась на Шариалу:
– То есть как «не интересовался»? Совсем?
– Совсем, – кивнула она. – Нет, периодически он принимает участие в охране: следит, наказывает, но всегда без фанатизма, как будто для него это всё рутина, обязанность и ничего больше.
– А рабами?
– Не знаю.
Дело принимало неприятный оборот.
– Он употребляет полириний?
– Мне кажется, нет. Для этого он слишком спокойно себя ведёт.
Я заледенела. Значит, он будет делать всё с холодным разумом и исключительно по расчёту.
Как Инквизитор.
– Правда, ходят слухи, что если не просто дышать этой пылью, а предварительно подвергнуть наркотик какой-нибудь элементарнейшей термической обработке – сварить или сжечь, – то он вызывает меньше агрессии. Может, люди не лгут. Вполне вероятно, охранники делают именно так, но совсем уйти от агрессии у них всё равно не получается, так что…
– Мне конец, – обречённо резюмировала я.
– Необязательно. Патрик тоже не увлекается полиринием, а от него пока все возвращались живыми… – Шариала покосилась в сторону группы Нариадны. – …хотя и не всегда здоровыми.
Я тоже посмотрела на бедную девушку, что выбрал себе для развлечения главный браконьер. Всё её тело было в синяках, губы разбиты, на руках и ногах остались следы от верёвок… И она точно так же, как те, кому выпала доля работать внизу, недвижимо лежала на своём месте.
Если это у Патрика называлось «развлечением», то мне было страшно представить, что он приготовил для наказания. Вероятно, его пыточная оборудована не хуже инквизиторской…
От раздумий меня отвлекла вереница надсмотрщиков, с мешками за спиной промаршировавших мимо.
– Что это они делают? – спросила я, кивнув в их сторону.
– Тащат добычу, – невозмутимо ответила Шариала.
– Не видела, чтобы они входили в шахту…
– И не увидишь. Они заходят со стороны мужского барака, собирают весь полириний в мешки и выносят тут, чтобы не мешать друг другу.
– А почему они не используют технику? Так им не пришлось бы спускаться вниз, напрягаться и дышать этой пылью…
Моя соседка рассмеялась:
– А ты не думала, что здесь в принципе было бы проще механизировать весь процесс добычи? Да и браконьерство поставить на поток.
– Верно! Зачем тогда такая морока? Кому-то нравится мучить людей?
– Не без этого, конечно, но основная причина совсем другая и гораздо банальнее. Нельзя.
– Нельзя использовать технику?
– Да, ничего крупного и ничего, образующего обширную сеть. Внизу нет даже камер, именно потому результат работы проверяется постфактум лично охраной и в случае малейших подозрений наказывается весь ярус, включая женщин.
– Но почему нельзя-то?
– Потому что на орбите полно спутников, непрерывно сканирующих поверхность. Если они засекут какое-то подозрительное излучение, бизнесу настанет конец, – Шариала криво усмехнулась. – Как ты понимаешь, кроме нас, это никому не выгодно.
– А как же корабли? Люди? Строения? Если спутники ведут наблюдение, то они просто обязаны заметить крупные рукотворные объекты и постоянное шебуршание вокруг них!
– Да нечего им тут замечать. Все помещения подземные, электроникой не оборудованы… Даже свет у нас – и тот естественный, от корней местных пальм. Люди почти всё время проводят под землёй, стараясь не выходить на поверхность без причины. А на случай приезда гостей существует специально замаскированное посадочное место в гуще джунглей.
Да, его я прекрасно помнила…
– А как происходит связь с внешним миром? Ни за что не поверю, что она отсутствует.
– Чего не знаю – того не знаю, врать не буду. Однако предполагаю, что и тут они как-то выкрутились. Может, волны какие особые используют, а может, короткие сообщения посылают или шифруются под научное оборудование… Методы разные бывают.
– Хорошо, допустим. Но куда браконьеры девают свои корабли? Тоже прячут? Или зарывают в землю? Может, в одной из шахт существует особый гараж?..
– Нет, ничего подобного, конечно, нет. Зачем им лишний раз заморачиваться?
– Тогда как?..
– Как говорится, «нет предмета – нет проблем».
– То есть?.. Не понимаю.
Моя собеседница смерила меня долгим оценивающим взглядом:
– Никаких кораблей нет.
– Быть не может! Никто в здравом уме не согласится, чтобы его заперли на закрытой планете без каких-либо гарантий!
– За хорошие деньги? Почему бы и нет. А гарантии… Они не абсолютны.
Тут возразить было нечего. По себе знала, как порой круто и неожиданно меняется жизнь…
– Ладно, пусть… – с каждым следующим вопросом моя голова работала всё лучше – видимо, активная мозговая деятельность способствовала выведению полириния из организма. – А момент приземления и взлёта? Тут никак не прикрыться.
– И не надо. Стоит лишь выбрать правильное время, чтобы проскочить между спутниками – и никто посторонний ничего не заметит. Всё просто.
– А поверхностное наблюдение?
– Оно есть далеко не везде. В атмосферу чужой территории без договорённости с владельцем залетать нельзя.
– Каким ещё владельцем?! Я думала, это общее достояние всех людей…
– Так и есть. После открытия планеты совместной группой исследователей все самостоятельно правящие субъекты вселенной получили в своё распоряжение по кусочку, соразмерному своему политическому весу, с чёткими указаниями насчёт возможностей его использования. За соблюдением ограничений строго следят добровольцы вместе с учёными, однако наблюдать и исследовать взялись немногие. Кто-то продал свою часть, кто-то оставил себе как забавную игрушку, кто-то сдал, так сказать, в аренду, а кто-то при этом ещё и запретил пересекать свою границу…
Такие подробности мне были неизвестны.
– А ты откуда всё это знаешь?..
– О местном устройстве – из разговоров охраны и девочек Нариадны, а про саму планету… У нас это рассказывалось в рамках обязательной школьной программы. А у вас нет?