Борис внутренне усмехнулся, поймав завистливый взгляд встречной стайки подростков.
Такого индивида он еще не встречал. Все в Сайгоне было до предела пафосно и демонстративно – он так выпячивал свой несоветский образ, что становилось смешно.
У входа в неприметное здание, сложенное из обветренного временем красного кирпича, они остановились.
Сайгон изящным щелчком отправил окурок в сторону пыльных кустов, отряхнул свои выдающиеся штаны и проговорил, сурово сведя над переносицей светлые брови:
– Так, Рама! Сейчас идем внутрь, пропуск только у меня, поэтому ты иди следом и молчи, понял? Я буду говорить, ты только кивай. Понял?
Он дождался утвердительного кивка Бориса и решительно шагнул к двери.
Глава 8
– Основное назначение вагонного хозяйства – обеспечение перевозок пассажиров и грузов исправными вагонами, удовлетворяющими требованиям безопасности движения, при наличии необходимых удобств для пассажиров и сохранности перевозимых грузов. Отсюда вытекают и его главные задачи: поддержание в исправном состоянии пассажирских и грузовых вагонов, подготовка их к перевозкам, обслуживание пассажирских поездов и рефрижераторных вагонов в пути следования…
Голос лысого дядьки в потрепанном свитере вводил Бориса в состояние дремы. Челюсть выворачивала нестерпимая зевота. Он покосился на сидящего рядом, за простой школьной партой, Сайгона, умудрявшегося что-то записывать в потрепанную тетрадь, и в очередной раз внутренне изумился.
Забавно – без пяти минут преступники, по заданию авторитетного вора, они слушают лекцию о вагонном хозяйстве среди откровенно зевающих учащихся-переростков. Будущие квалифицированные работники МПС, все как один лохматые, с пушком редких усиков под носом, одетые в хипповые клеши и рубашки с широкими отложными воротниками, вяло внимали словесному потоку наставника. Хотя нужно признать, дисциплина в их заведении была на высоте – зевали, дремали, но терпеливо слушали.
Все так же одетый с иголочки, но крайне сердитый за их основательное опоздание Дмитрий Владимирович, занимающий просторный кабинет под табличкой «Главный инженер Барсуков Д. В.», привел ребят в эту комнату. Он извинился перед педагогом, вставшим при его появлении, и оставил их грызть гранит науки с группой учащихся ПТУ.
– Крытые вагоны предназначены для перевозки разнообразных грузов, обеспечения их сохранности и защиты от воздействия атмосферы. Эти вагоны, оснащенные соответствующим оборудованием, могут быть использованы и для массовой перевозки людей. Кузов крытого вагона имеет в каждой из боковых стен задвижные двери и по два люка с металлическими крышками. Люки служат для освещения, вентиляции и загрузки вагонов сыпучими грузами, – продолжал бубнить закаленный дядька, ничуть не смущаясь полным отсутствием интереса к его предмету и шумом железнодорожной станции за узкими окнами аудитории.
Борис еще раз обвел взглядом помещение, заставленное по стенам макетами вагонов и деталями каких-то железнодорожных механизмов. Завешанные до потолка плакатами стены знакомили Бориса со схемами и планами неизвестных ему помещений.
Взгляд уперся в занятого Сайгона, и мысли вновь совершили головокружительный кульбит.
«Ты знаешь, в одной очень умной книге я прочитал следующее: «Правопорядок в стране определяется не наличием воров, а умением властей их обезвреживать». И это истинная правда, Боря. – Меркульев с удовольствием отхлебнул горячий чай из граненого стакана. – Страшно не то, что преступность существует в жизни общества, это всегда было, страшно то, что она имеет вполне обычный вид… Иногда встречаются настолько дикие случаи – диву даешься, насколько изобретательно звериное нутро человека. И часто не подкопаешься – настолько внешне человек вписывается в стандарты общества…»
Кабинет Меркульева, окна которого выходили во внутренний дворик управления, являл собой островок спокойствия в хаосе хозяйственной деятельности организации. Едва протолкнувшись через проходную, Борис завяз в переплетении лестничных маршей и узких площадок, заполненных снующими людьми в форме и без нее. Огромная территория, за которую отвечало ГУВД, накладывала отпечаток на специфику и наличие состава сотрудников.
Отчаявшись самостоятельно найти кабинет Меркульева, Борис обратился к проходящему мимо сухощавому капитану, в руках у которого было меньше папок, чем у других.
И тут он впервые столкнулся с удивительным явлением, затем неоднократно случавшимся с ним сплошь и рядом. Капитан приостановился, оглядел Бориса с ног до головы, переложил папки в левую руку и сухо, не дослушав лепет Бориса, проговорил:
– Вам в следственный отдел? Туда, третий этаж. – Он махнул рукой и повернулся, чтобы уйти.
– Мне в угро, к Меркульеву… – безнадежно проговорил Борис в неширокую спину капитана.
Тот развернулся, еще раз оглядел его и неуверенно спросил:
– А вы… позвольте ваш пропуск?
Он взял серую бумажку и недовольно начал ее разглядывать.
И тут до Бориса дошло. Только вчера его выпустили из СИЗО, хотя он и отмылся, и отдышался, капитан каким-то тонким своим чутьем угадал его внутреннее состояние.
Видимо, сам дух тюрьмы остается с человеком надолго, и опытный сотрудник, как обученный пес, среагировал на него.
Борис торопливо достал удостоверение, мысленно похвалил себя за предусмотрительность и раскрыл его перед глазами капитана. Тот, не меняя выражения лица, всмотрелся в документ. Потом поднял глаза на Бориса и уже приветливее произнес:
– Извини, лейтенант, показалось…
– Все нормально, товарищ капитан. – Борис закрыл удостоверение.
– Угро на втором, правое крыло. Там спросишь… – Еще раз внимательно поглядев на Бориса, капитан пожал плечами и двинулся дальше по коридору.
Борис смотрел ему вслед и ощущал странное, абсолютно новое для себя чувство. Только сейчас до него стали доходить слова преподавателей и Меркульева об общности людей, занимающихся правоохранительной деятельностью. За сухими понятиями скрывалось чувство причастности к общему делу, чувство товарищества и боевого братства. Ведь все они здесь на посту…
Неожиданная гордость за свое решение вошла в его душу. Он по-новому взглянул на спешащих людей, и странным образом все встало на свои места – исчезли раздражение и непонимание, пришло осознание его места в этой системе.
Борис расправил плечи и влился в поток теперь уже близких ему людей…
«Ты как-то в разговоре упомянул принцип талиона – равное возмездие за совершенное преступление. Око за око, зуб за зуб, если по-простому. Так в цивилизации рождалось право как категория юриспруденции и морали. Кроваво и жестоко, признаем. Но человечеству нужны постулаты справедливости, ибо только с пониманием неотвратимости возмездия рождается истина человеческого сосуществования», – Меркульев перевел дух, собираясь с мыслями.
Борис слушал начальника, разинув рот. Сегодня подполковник открылся для него с неожиданной стороны.
«То, что прекрасно работало в древние времена, с развитием общества и форм преступной деятельности потеряло свою актуальность. Усложнились трудовые процессы, увеличилось взаимопроникновение различных культур, все изощренней становились отношения между людьми. Простые решения не отвечали запросам общества, и общество выдвигало различные, подчас громоздкие и необычные, решения. Свод законов Хаммурапи, Петровские артикулы, христианские и мусульманские морально-этические постулаты менялись, постепенно приобретая близкие нам очертания. Теперь же, оставляя в знаменателе принцип талиона как основу принципа неминуемого наказания за содеянное преступление, советское право пришло к новой идее социалистического направления криминологии – к идее предупреждения, охраны, целесообразности государственной политики в области уголовного правосудия. Только государство обладает правом наказывать преступника, только оно обременено обязанностью поиска доказательств и сведения в единый триумвират всех ветвей правосудия – поиск, предупреждение и наказание!»
Меркульев покачал головой, вздохнул и посмотрел на внимательно слушающего Бориса.
«Поэтому, Борис, мы смотрим на любое преступление человека через призму причинения ущерба, прежде всего государству. Потому что нет ничего в нашем социалистическом обществе, что не касалось бы государственных интересов. Люди, народ, страна – это и есть государство, его ресурсы, его оружие, его защита… Вот так формируется наша мораль, Боря. И тебе, как молодому сотруднику органов внутренних дел, нести это понимание через всю твою, я надеюсь, долгую профессиональную жизнь. А остальное приложится, я знаю…»
Он задумчиво повертел в руке стакан с остывшим чаем, отставил его на край стола, открыл пухлую папку.
«Что ж, лекции лекциями, а нам работать нужно».
…Удар в бок, достаточно болезненный, вернул сознание Бориса в душное помещение аудитории.
Сердитый Сайгон знаками показал ему на преподавателя и свою тетрадь, в ответ Борис пожал плечами и попытался собраться с мыслями.
Нужно признать, ни черта он не запомнил из этого монотонного рассказа. Вагоны, депо, стрелки – все смешалось в непонятный, гудящий, как сигнал тепловоза, коктейль. Сложная машинерия туманила мозг неподготовленного слушателя. Одно он понял – его весеннее вмешательство в работу сложного механизма, спасшее ему жизнь, могло серьезно нарушить отлаженную систему железнодорожного пути и даже привести к аварии. Он вновь, уже с уважением, оглядел окружающее – жизнь снова показывала ему прелесть существования.
– Итак. Сейчас у вас перерыв – пообедайте, затем встречаемся у вахты и продолжим практические занятия в депо. Будем изучать вагонное хозяйство, так сказать, в натуре. – Преподаватель устало потер себе шею и открыл журнал. – Дежурный, останьтесь, проведем сверку группы…
Глава 9
Борис, морщась при особо громких звуках, доносящихся из кухни, пытался вчитаться в строки «Комсомольской правды». В статье, посвященной предстоящей Олимпиаде, глубокомысленные кружева пространных рассуждений о разнице социалистического и капиталистического подходов к организации этого эпохального спортивного праздника.