– Будет сделано! – подобрался Мартынов. – Тем более у меня и предписание есть…
Он вынул из кожаного планшета заполненный официальный бланк.
– Ай молодец, Серега! – усмехнулся Меркульев. – Золотой ты человек!
– Да ладно, Саныч! Знаем же, плавали…
– Эйхман. Константин Эдуардович. Заместитель руководителя по общим вопросам. – Рукопожатие невысокого, плотно обтянутого модным замшевым пиджаком мужчины было в меру крепким. Круглое лицо с пухлыми губами, глубокая залысина, которую он пытался скрыть длинной челкой, слегка затемненные квадратные очки в роговой оправе. Стандартный чиновник довольно высокого полета.
– Старший инспектор капитан Мартынов. Это наш инженер. – Мартынов кивнул на стоящего чуть в стороне Меркульева. – Вот удостоверение.
– Что вы! А это наш инженер по безопасности, Сергей Яковлевич… – Эйхман указал рукой на молодого человека в железнодорожном кителе. – Прошу… Он вам все покажет. А я засим прощаюсь…
– Э-э… постойте, Константин Эдуардович, – остановил его Мартынов, – дело в том, что мы сегодня, так сказать, не с полной ревизией. Я бы занялся выборочной проверкой огнетушителей, вместе с… м-м?
– Сергей Яковлевич, – угрюмо пробасил молодой человек.
– Вот именно – с Сергеем Яковлевичем! – искренне обрадовался Мартынов. – А вы бы, Константин Эдуардович, пока показали бы Александру Александровичу заполнение журналов проведения испытаний и перезарядки огнетушителей. Мы бы побыстрей закончили эти процедуры, а?
Он заговорщицки подмигнул Эйхману. Тот заметно заколебался.
– Журналы? Но это как раз круг обязанностей Сергея Яковлевича, – озадаченно пробормотал он, – я даже не знаю…
– Вот и замечательно! Тогда Сергей Яковлевич мне и покажет журналы! А вы Александру Александровичу – огнетушители. И мы быстро закончим наше дело! – Мартынов подхватил удивленного молодого человека под локоть и потащил в глубь фойе.
– Хорошо, – неуверенно пожал плечами Эйхман и поднял на подполковника растерянный взгляд: – Пойдемте, что ли… С какого этажа начнем?
Столь же озадаченный развитием ситуации, Меркульев неуверенно ответил:
– Ну, давайте с первого этажа и начнем.
Глава 3
Томительно это и нудно – шагать под моросящим московским дождем. Влажная взвесь, терзаемая порывами ветра, норовит пробраться под плотно запахнутую куртку, а при попытке выглянуть из-под капюшона холодные ручейки радостно залетают под воротник.
Борис угрюмо хлюпал промокшими ботинками по каше из размокшего щебня и остатков асфальта, едва не упираясь в тощую Сайгонову спину, обтянутую блестящей кожаной курткой. Тот деловито шагал вперед, нахохлившись и глубоко засунув руки в карманы.
Битые полчаса они плутали среди загороженных новогиреевских новостроек. Бесконечная лента деревянных дощатых заборов, словно лабиринт минотавра, погружала в гипнотическое состояние. Борис уже давно махнул рукой на попытки понять, где они. Он тихо плелся за Сайгоном, изредка с тоской посматривая на знакомый до боли строительный пейзаж.
Время подходило к шести, народ встречался совсем не рабочий – основная масса давно закончила трудовой день. Уж что-что, а трудовой распорядок советский пролетариат соблюдал четко. Есть время работать и время отдыхать, главное – не перепутать…
Впереди спасительным маяком блеснули огни уличных фонарей. Асфальт начал приобретать монолитный вид, правда, с увеличением луж. Хотя это было уже неважно – обувь промокла безнадежно.
«Улица Перовская» – редкий уличный указатель привлек внимание Бориса.
– Там! – немногословно указал Сайгон и зашагал бодрее.
Бориса неимоверно раздражала эта его манера – говорить коротко и пренебрежительно. Но ничего поделать с этим он не мог – роли в их тандеме распределились непререкаемо. Увы, Борису досталось ведомое положение.
Впрочем, на данном этапе его это устраивало – реноме молчаливого и туповатого силача позволяло скрывать истинные его цели. Которые, нужно признать, становились для него все сумрачней и пустяковей. Он попросту устал.
Сколько еще продлится операция, Борис не знал. Меркульев обещал завершить ее со дня на день, но Борис знал – приказа на это сверху не было. Об этом подполковник проговорился на последней встрече.
– Ты че такой смурной, Рама? – Сайгон неожиданно остановился. Он требовательно посмотрел на Бориса снизу вверх, предварительно вытерев ладонью мокрое лицо. – Все же нормально! Деньги есть, жизнь идет! Я тебя сейчас с такими ребятами познакомлю! Настоящая фарца! Клеша, которые я тебе достал, для них – тьфу! Там такое крутится, Рама! Сегодня кислоту обещали. Ваще вещь…
– Жена от меня ушла, – неожиданно для себя сказал Борис.
– А ты че, женатый?! – округлил глаза Сайгон.
Борис мысленно хлопнул себя по лбу, но отступать уже было поздно.
– Был… Просто собрала вещи, сказала, что я сволочь, и ушла.
– Ни хрена себе, – обескураженно пробормотал Сайгон, – и… это… че делать-то?
Внезапное раздражение захлестнуло Бориса.
– А ничего уже не сделать! Все, проехали! И вообще, надоело, блин, кличками разговаривать! Ты вот кто, Сайгон? Как тебя зовут? Я, например, Борис!
– Ты чего это? – Сайгон тревожно огляделся, пожал плечами. – Ну Борис и Борис, чего так орать-то? Серега я… доволен? Только зови меня Сайгон, понял? Никак иначе.
Он нахмурился и сердито посмотрел на Бориса. А тот так же быстро вдруг успокоился. Чего он в самом деле? Сдался ему этот мелкий воришка!
– Понял, – попытался примириться Борис. – Давно хотел спросить: почему Сайгон?
Глаза вора забегали, Борис вдруг понял, что этот невинный вопрос задел какую-то больную струнку в душе парня. После нескольких томительных секунд Сайгон пробурчал:
– По кочану… Родился я во Вьетнаме, жили мы там до войны с семьей…
Теперь настала пора удивляться Борису. Н-да, сколько при пристальном внимании открывается в людях неизведанного…
– Папу и маму убили при бомбежке, а меня с дипмиссией вывезли. В Москву, – закончил Сайгон и с вызовом посмотрел на Бориса.
Парень явно открыл ему свою личную тайну – сомнительно, что он рассказывал ее кому попало.
В душе Борис уже привязался к этому энергичному, неунывающему хулигану. Чисто по-человечески ему было жалко этого паренька: за внешней показной броней чувствовалась израненная душа.
– Пойдем, а, Борь, – угадал его состояние Сайгон, – а то стоим тут, как дураки, посреди дороги.
– Пойдем, – выдохнул Борис.
Они прошагали до ближайшего перекрестка и остановились, одновременно уставившись на вывеску «Пельменная». Переглянулись.
– Похаваем, а? – Сайгон изменил манеру общения, словно почувствовал внутреннюю силу Бориса. – Жрать охота, а у парней с этим лажа, как накурятся, все съедают подчистую…
– Давай, – согласился Борис, спокойно принимая положение лидера.
Благословенное русское блюдо – пельмени! Несправедливо причисляемые к китайскому изобретению, они стали истинной манной небесной для небогатых советских едоков. С мясом, с курицей, с рыбой – чем только не начиняли кусочки теста на необъятных просторах нашей Родины.
Но, кроме совсем уже экзотических начинок, основным их наполнителем все же был тот самый советский фарш – странный, не имеющий явных характеристик состав, в сваренном виде абсолютно ни с чем не идентифицирующийся.
В неисчислимых «Пельменных», разбросанных по советским городам, подавали несколько блюд: пельмени вареные, пельмени жареные и – о чудо! – пельмени с бульоном.
Стоя за круглым столом, хлебая прозрачную жижу, захватывая ложкой маленькие шестиугольные мякиши, произведенные машинным способом, голодные Борис и Сайгон отдавали дань изобретательному гению советского общепита, умудрившемуся накормить простой и питательной пищей огромное количество народа.
– А я смотрю – ты или не ты?
Тяжелая рука легла на плечо Бориса, отчего тот едва не подавился. Борис медленно повернул голову, к ужасу своему уже понимая, кто к нему подошел.
Сергей Николаевич – начальник участка СМУ, собственной персоной. Вот уж кого бы сейчас не встретить! Самое последнее дело.
– Хм… – Сергей Николаевич обошел нахмурившегося Сайгона и, бесцеремонно отодвинув его тарелку, положил локоть на столешницу. – Борька! Так-так. Смотрю и не могу понять. Изменился ты, а в чем – только сейчас разглядел…
– Здрасьте, Сергей Николаевич, – подавленно проговорил Борис, вытирая рот салфеткой.
– Здоров! – Николаич искоса поглядел на Сайгона, затем перевел взгляд на Бориса: – Теперь понял, Боря… перекинулся ты к этим? – Он пренебрежительно кивнул в сторону молчавшего Сайгона. – Патлы отрастил, штаны модные… Эх, Боря, Боря… Когда ты в Школу милиции перевелся, мы все радовались – парень нашел свое дело! Даже всей ячейкой тебе положительную характеристику написали. А ты…
– А что я? – наконец сумел собраться Борис, глядя в круглые глаза Сайгона.
Провал был полный. Невпопад вспомнились кадры из сериала «Семнадцать мгновений весны»: «Штирлиц, а вас я попрошу остаться!»
– Дядя, ты че это? – попытался вклиниться в разговор Сайгон.
– Заткнись, щенок! – Рык Николаича возымел неожиданный эффект: вокруг них образовался круг повышенного интереса. Люди перестали жевать и сердито уставились на их компанию.
Внезапно Борис увидел ситуацию со стороны, понял, как они с Сайгоном, в своих модных шмотках, с нестрижеными волосами, отличаются от всех присутствующих. А ведь они сейчас стали для них теми самыми врагами народа…
Это произошло так стремительно, что дух захватило. Буквально несколько минут назад их не замечали, казалось, они являются своими среди своих, ан нет… Небольшой толчок, и вот они оказались отгорожены от остальных невидимой стеной.
– Я знаю – наймиты империализма среди нас! Они жаждут погубить наше молодое поколение, прививая ему чуждые ценности! – продолжал разоряться Николаич под одобрительное хмыканье любопытных посетителей.
Первый шок прошел, Борис перестал обращать внимание на разошедшегося строителя. Его сейчас больше интересовал Сайгон, бочком продвигающийся к выходу. В его глазах полыхал огонь обиды и ярости. Вот этого допускать нельзя было ни при каких обстоятельствах! Вся операция мгновенно повисла на тонком волоске.