За окнами мелькали деревья, кустарники, поля. Солнце уже давно склонилось за полдень. Джафар, глядя прямо перед собой на несущуюся навстречу дорогу, думал о своем. Он вспомнил, как в самом начале своей деятельности он тоже участвовал в похищении. Рулил тогда всем его старший брат Рустам. С тех пор прошло уже много времени, но усатый не мог забыть до конца эту историю. Закончилась она печально – Джафар похоронил единственного старшего брата. Правда, он занял его место, но…
Джафар тогда первый раз оказался в Северной столице, и все его поражало. Рустам раньше бывал тут часто. В свое время он заканчивал заочно один из ленинградских тогда еще вузов и слегка снисходительно поглядывал на своего младшего родственника.
Было это еще в начале «перестройки», когда даже на центральных улицах крупных городов вместо опрятных магазинов чаще можно было встретить коммерческий ларек, который в обиходе назывался «комок».
Братья начали с того, что «помогали» своим землякам и другим выходцам с Кавказа, торговавшим на небольших рынках.
Постепенно сколотилась небольшая бригада. Рустам всегда старался прибрать к рукам как можно больше и как можно быстрее.
– Пока, брат, такое время, когда можно в мутной воде рыбу ловить, – говорил он. – Сейчас нужно силу набирать, на ноги вставать. Потом, когда будет все поделено, трудно станет найти свое место под солнцем. Тогда придется жестко драться, а для этого как раз нужны сила, деньги и связи. Связи можно купить, но для этого нужны опять же деньги. Их нужно добывать сейчас.
«Добывать» в его понятии – это силой запихивать под свою «крышу» всех, кто оказывался в поле зрения. Сразу же начались и первые конфликты, поскольку желающих кормиться на этом благодатном поприще было более чем достаточно.
Постепенно обрисовался район, где Рустам и его команда стали неоспоримыми хозяевами. Район этот был не особенно богатым, но старший брат Джафара не оставлял надежды расширить свои владения.
– Потом будет поздно, – не уставал повторять он младшему.
Получилось так, что Рустаму пришлось спорить с «соседом» по поводу «шефства» над одним коммерсом, занимающимся продуктами питания. Тот стоял тогда на относительно высоком уровне. У него уже были две оптовки, сеть комков, часть из которых располагалась на территории кавказской бригады, а часть – на территории соседа.
Рустам долго думал, как уладить спор с «соседом» и в конечном счете решил, что точку в этом вопросе должен поставить сам коммерсант. Рустам вместе с Джафаром приехал к нему заявить о своих правах.
– Твои ларьки все на моей земле. На его территории только оптовка, – заявил он ему. – Поэтому платить ты должен мне.
– Эта оптовка перевешивает все ларьки, – резонно заметил коммерсант. – И потом, если я скажу им, что не буду платить, меня просто убьют!
– Если ты признаешь нас своей «крышей», то это уже будут не твои заботы! – ответил ему Рустам.
Однако коммерсант тянул, колебался и не давал окончательного ответа. Рустаму это надоело, и он приказал похитить его сына-первоклассника. Сказано – сделано!
На следующий день коммерсант рыдал в трубку, умоляя Рустама вернуть ребенка, и говорил, что он согласен на все. Но, как только ему вернули драгоценное чадо, он вместе с семьей исчез из города, а «сосед» вызвал Рустама на разборку, которая закончилась жестокой перестрелкой. Рустамовские бойцы вышли из этой переделки победителями, но сам лидер погиб. Джафар занял его место.
Из того случая он вынес для себя урок, что нельзя миндальничать с коммерсантами, а нужно действовать по возможности жестоко, запугивать смертью, чтобы потом и мысли не возникало о сопротивлении. Такую политику усатый и вел впоследствии. «Пусть боятся даже дышать без спросу – так надежнее!» – не раз говорил Джафар сам себе.
Сейчас, глядя на мелькавшие за стеклом деревья, он зрительно уже представлял себе, как будет разговаривать с Крытым, когда в его руках окажется Катерина.
Между тем расстояние до Северной столицы неумолимо сокращалось. КП миновали благополучно – машину кавказцев даже не остановили для осмотра.
Когда добрались до нужного места, Джафар посмотрел на часы – в запасе у них было еще десять минут.
Шамиль и Хабиб покинули машину. «Калаши» они брать не стали, ограничившись только пистолетами. Зато бойцы, оставшиеся с Джафаром, вооружились автоматами. Выждав несколько минут, пока парни поочередно не завернули за угол дальнего дома, красавец «Гранд-Чероки» снова тронулся с места и вкатил во двор.
После разговора с главарем кавказской группы Вареный задумался. Думал он долго и отвлекся единственный раз, когда тупица Хомяк захотел налить себе водки.
– Кретин! – заорал на него старший, отнимая бутылку и стакан. – Ты решил все мозги пропить?! Я из-за твоего пьяного мурла подставляться не хочу!
Толстый обиженно заворчал, но что-либо внятное ответить долговязому так и не смог. А Вареный сжал кулаки, чувствовалось, что ему и без того очень хочется врезать от души по тупой толстой морде.
– Слушай сюда, Хомяк, – наконец подал голос Вареный. – Когда приедут за девчонкой, ты выйдешь во двор и подойдешь к машине. Я буду из окна наблюдать за тобой. Посмотришь, сколько людей, проверишь деньги и, если все в порядке, махнешь мне рукой!
– А если в меня шмальнут? – испуганно вытаращил зенки толстяк.
– Дурак! – коротко охарактеризовал его умственные способности старший. – Пока девчонка у нас, мы в безопасности.
Хомяк обиженно надул губы, но благоразумно промолчал.
– Слушай дальше! – продолжил после короткой паузы Вареный. – Я выведу девчонку и встану с ней на углу дома – так, чтобы меня видно было. Скажешь их старшему, чтобы вместе с тобой он шел навстречу мне. Обмен – на середине двора. Деньги возьмешь ты и отойдешь к куче мусора на углу. Иди сюда, – Вареный подошел к окну и показал ему на кучу мусора. – Брякаешься за ней и прикрываешь меня, пока я не уйду!
– А я? Как мне потом уходить?!
Вареный выразительно посмотрел на своего напарника. «С этим пьяным кретином точно влипнешь! – с невольной злостью подумал он. – Придется все делать самому!»
Будь у Вареного побольше опыта в подобных делах, а самое главное – времени, он придумал бы, может быть, более совершенный план обмена. Но бандит понимал, что их заказчик может приехать в любой момент. Поэтому приходилось действовать экспромтом. Неизвестно, чем могло все закончиться, но уж очень аппетитно звучала сумма. Вареный понимал, что все нужно успеть сделать четко и быстро до появления заказчика, а потом просто смотаться из квартиры. Пусть затем ищут!
– Короче, ты, болван, – зло зашипел он на трусившего все больше соучастника, – сидишь здесь, охраняешь эту малолетнюю козу и ждешь моего сигнала. От окна ни на шаг не отходи! Как махну рукой, выведешь ее и будешь ждать меня на углу! Понял, ты, ишак недоделанный! – рявкнул Вареный прямо в тупые от выпитой водки глаза Хомяка. – И не дай бог, еще хоть каплю хлебнешь! Пришибу, падла. – Он замахнулся на подельника, и тот поспешил отпрянуть в угол, закрывшись на всякий случай рукой.
– Да понял я, чего не понять! – обиженно прогудел толстяк.
– Иди к окну и смотри. Должна подъехать тачка и остановиться на середине двора. Из нее выйдет человек…
Он не успел договорить. Хомяк, стоявший возле окна, испуганно икнул и просипел севшим от волнения голосом:
– Ой! Кажись, они!
Вареный глянул на часы и грязно выругался. За разговором и раздумьями он не заметил, как пролетел отпущенный им Джафару час.
Выглянув в окно, он увидел джип и вышедшего из него усатого. Тот с интересом разглядывал окружающие дома, явно кого-то ожидая.
– Все, я пошел вниз! Паси у окна! Как махну – с девкой на выход! – коротко пролаял Вареный напоследок и вышел в коридор.
Там он взял из загашника пистолет, проверил обойму и сунул его в карман. Хлопнув дверью, он застучал каблуками по лестнице.
Примерно в то же самое время, когда Джафар вышел из своего офиса и уселся в «Гранд-Чероки», в квартиру Галины Захаровны позвонили.
Крытый насторожился, когда тетка пошла открывать дверь.
– Кто? – спросила женщина.
– Скажите, Григорий Иванович у вас? – услышала она мужской голос.
Крытый моментально оказался у двери.
– Кто его спрашивает? – продолжала допытываться старуха.
– Григорий Иванович, это Сергей, – услышал он знакомый голос Лысого.
– Открой, – сказал он тетке и вернулся в зал.
«Командует, как у себя дома!» – возмущенно подумала сварливая старуха, но дверь все-таки открыла.
На пороге действительно стоял старый знакомый Крытого.
Катина бабушка для порядка посверлила визитера строгим взглядом и буркнула:
– Проходите. Дверь за собой захлопните.
Бабулька с достоинством уплыла в комнату, оставив гостя в прихожей одного. Разувшись, Сергей зашел в зал.
– Ну, – улыбнулся он по-приятельски Крытому, – давай собираться в путь. Едем в Питер.
– В Питер, зачем? – Взгляд «смотрящего» стал жестким и колючим. При всем своем доверии к Лысому Крытый не любил «непоняток». Он не представлял, что им может понадобиться в Северной столице.
Галина Захаровна, подслушивающая разговор, вся обратилась в слух, боясь пропустить хоть одно слово из уст гостя.
– Григорий, ты же знаешь, что зря я тебя тащить никуда не стану, – в своей обычной манере чуть загадочно ответил Лысый.
Крытый понял, что расспрашивать кореша бесполезно. Он молча поднялся с дивана и собрался уже выходить, как вдруг путь им преградила грудью Галина Захаровна.
– Григорий, куда вы собираетесь ехать? – требовательным тоном осведомилась она. – Ты мне не чужой человек, а потому я хотела бы знать!
Крытый даже опешил от такого неожиданного проявления родственной заботы. Он ничего не успел ответить, так как дело взял в свои руки Лысый:
– Да не волнуйтесь вы так! Мы едем в Ольгино. В кафе «Аленушка», у нас там встреча с пацанами.