— Я в курсе, чем ведьмы от ворожей отличаются, — обиделся за такой ликбез я. — Делать-то мы теперь что будем?
Священник помолчал с минуту, разглядывая лысые верхушки тополей, росших рядком вдоль дороги, и выдал свое решение:
— Отряжу пеших бойцов по храмам города пройтись, пусть с местными батюшками пообщаются, по дворам походят, гадалок, да знахарок потрясут. Может, чего и разузнают. Подключим местное отделение Совета. Еще две машины с чувствительными к силе братьями по округе пустим. Пусть катаются да слушают. Авось, где и наткнутся на след фолианта.
— А мы?
— Да тем же займемся, — пожав плечами, ответил священник. — Поедем по деревням. Должен же ты хоть что-то почувствовать. Нужно в Великий Новгород наведаться. Знаю я в их городской библиотеке одного историка…
— Ты, хозяин, просто обязан этот фолиант учуять, — вставил свои пять копеек мой кот из машины, ловко опустив стекло лапкой и высунувшись из окна. — Если фолиант тут, мы непременно на его след выйдем.
— У Василия тоже план имеется? — уточнил на всякий случай отец Евгений.
Кота моего он слышал как все люди, то есть никак — одно мурлыкание и никакой конкретики. Но всегда понимал, когда Васька что-то мне вещал. Священник, кстати, очень любил общаться с Василием. Не без моей помощи, конечно. От моего слуги он очень многое почерпнул о мире ворожей. Священник буквально учился у Василия — слушал кота (точнее мой синхронный перевод с его мурлыканья) и записывал всю информацию о быте ворожей в небольшую тетрадку. Ту, разумеется, информацию, о которой сам слышал впервые. Таких тетрадок он штук пять извел, пока мы на след фолианта Варвары не вышли.
— Говорит, я просто обязан учуять фолиант, — перевел я мурлыкание слуги.
— Ясно, ну коль так, нечего время терять. Поехали.
И, ведь, не обмануло чутье Василия. Мы действительно вскоре наткнулись на слабый след силы, схожей с моей. Правда, для этого нам пришлось разделиться и потратить полдня, на поездки по деревням и весям Новгородской области, постепенно увеличивая радиус поиска. Отец Евгений со своими архаровцами поехал через Шимск в сторону Великого Новгорода, проверяя все попутные деревни и села. Мы же с Василием направились в сторону Пскова.
В селе с грозным названием Медведь я начал ощущать легкое головокружение. Даже пришлось остановиться на обочине, чтобы дух перевести. Накрыло меня аккурат напротив погоста.
— Что такое? — участливо поинтересовался Василий, деловито разместившись на переднем сиденье.
Васька был столь крупным котом, что ремень безопасности, перекинутый через его мощную пушистую грудь, смотрелся вполне себе органично. Однако скинуть его быстро у кота не получилось. Я так скоро выбрался из машины, что коту пришлось буквально выкручиваться из силков системы безопасности и спешить за мной. Я же, почти не помня себя, направлялся через наметенные за ночь сугробы в небольшой лесопосадке к ближайшей могиле кладбища. Меня манил чей-то зов — слов не разобрать было, но я определенно слышал женский голос. Меня словно звал кто. Негромко, но настойчиво.
Обогнув оградку первой могилы, я принялся петлять между другими такими же оградками, ориентируясь на звук зова. С каждой минутой он уводил меня все дальше в кладбищенские недра. Деревенька эта была небольшой, хоронили тут людей редко — в основном попадались старые, запущенные могилы середины двадцатого века. Были усыпальницы и постарше, еще дореволюционных времен. Они, кстати, были куда ухоженнее более поздних могил — видимо, родовые захоронения, за которыми до сих пор следили благодарные и весьма небедные потомки. Были, конечно, и относительно свежие захоронения. Странным образом за все время пребывания на кладбище мне не встретилось ни одной не упокоенной души. На столичных кладбищах, иной раз, и не разобрать, где посетитель, а где душа не упокоенная — так их там много встречается. А тут тишь да гладь. Видать, здешний посмертный вестник дело свое знал и за кромку свою паству отправлял исправно и точно в срок. К слову, этот незримый хозяин кладбища мне тоже не попался на глаза. Точнее сказать, я не попался на глаза ему. А зря, был бы шанс узнать, откуда тут так веет моей силой. Веяло точнее. В какой-то момент я перестал ее ощущать.
— Хозяин, ты куда так ломанулся? — услышал я где-то позади себя голос Василия. Кот еле поспевал за мной.
Собственно, он меня и выдернул из этого состояния полу-транса. Зов в голове стих и я понял, что нахожусь где-то посреди погоста, среди крестов, полуразвалившихся надгробий и памятников и не знаю, толком, куда идти дальше. Снег лишь слегка прикрыл кладбищенскую грязь, мороза, как такового не было, а потому я еще и измазался, как черт.
— Пока не уверен, — признался я, прислушиваясь к собственным ощущениям. — Не помню, как тут оказался, если честно. — Я напрягся, пытаясь вернуть те самые ощущения. — Голос помню. Странный, женский голос. — Неприятное состояние улетучилось, оставив после себя дрянное послевкусие. Не хорошо вот так брать и «выключаться» из жизни. Можно же и под колеса грузовика угодить, или вообще с крыши сигануть. Однако привык я как-то за последние месяцы доверять своему внутреннему чутью. Сейчас я точно знал — где-то здесь не так давно было сильное возмущение силы. Моей силы! Я слышал ее голос.– Он, словно звал меня, — постарался я объяснить коту свое странное поведение.
— Кто? — не понял Василий, — Альцгеймер?
— Фолиант! — Меня начало отпускать, но на шутку кота я реагировать не спешил. — Он, словно взывает о помощи, — вновь попытался объяснить свои ощущения я, — такое вообще может быть?
— Одушевлен фолиант или нет? — уточнил мой кот. Я кивнул. — Нет, собственной волей и духом предметы не обладают. Да только это не простой предмет, а завороженный. И завораживали его с десяток сильных ворожей, да не один век подряд. А уж сколько народу ворожейского им после пользовалось, так и вовсе не счесть. И каждый, хоть крупицу себя, да оставил в нем. Знамо дело, фолиант имеет определенные предпочтения — с кем ему хорошо, а с кем плохо. Ведьмовские руки ни разу за все время существования фолианта его страниц не марали. А сейчас, видимо, ведьмы пытаются изъять его содержимое да полученную информацию себе в угоду употребить. Фолианту такое не любо. Он артачится. А может и знает, что мы его ищем. Чувствует, что мы рядом, и что в скорости он вновь ворожейским рукам отойдет, вот и сопротивляется, как может. Ты же это чуешь, что в нашем случае уже превосходно. Можешь, звонить отцу Евгению, да вызывать группу.
Покрутившись на погосте и в окрестностях села, мы с Василием пришли к выводу, что фолиант тут был, причем, был не так давно. Им пытались воспользоваться, но тот не дался, чувствуя скорое вызволение из вынужденного плена. На кладбище ничего странного мы так и не нашли. Разве что, недавно разрытую могилу обнаружили с пустующим в ней гробом. Вероятно, здесь фолиант и пытались применить, правда, пока не совсем ясно, как и с какой именно целью.
И мне бы послушать Василия, да вызвать помощь, но как раз тут я и совершил ту роковую ошибку, о которой упоминалось ранее — возомнил себя Джоном Рембо. Я с чего-то решил, что справлюсь с ведьмами сам. Справлюсь, а после предъявлю отцу Евгению и Совету, мол, видите, и от меня толк есть. Вы там всей толпой бегаете и ничего не нарыли, а я один все разрулил.
В общем, затупил я тогда знатно. Оставалось только выяснить, куда мое наследство запропастилось. Спросить, разумеется, не у кого — населенный пункт, как и многие похожие деревеньки в нашей стране, был больше пунктом, нежели населенным. Буквально, на улицах Медведя нам не встретился ни один человек. Ходить же по дворам с расспросами мне показалось глупой затеей. Да и что я буду спрашивать? Где тут у вас ведьмы прячутся? И на кой хрен они у вас на кладбище труп эксгумировали? Кто в курсе все одно не ответит, а остальные, и таковых будет большинство, лишь пальцем у виска покрутят.
Оставалось полагаться на чувства и интуицию. Она, интуиция, подсказывала, что нужно вызвать подкрепление. Спокойно его дождаться, а после пускаться в поиски. Не мог фолиант никуда деться, тут он, как пить дать. Ну, или где-то в соседних деревнях. Но как же хотелось нос отцу Евгению утереть. Даже не знаю, откуда во мне такая гордыня прорезалась, да только мне тогда было остро необходимо провернуть это дельце единолично. Возможно, дело вовсе не в Совете было и не в отце Евгении. Возможно, мне нужен был этот поступок, как доказательство собственной дееспособности. Как мне после сеструху разыскивать и спасать, если я с какими-то ведьмами справиться в одиночку не могу? А голодный вурдалак, да еще и обладающий недюжинными умственными способностями — это будет посильнее Фауста Гетте.
С другой стороны, моему самоуправству имелось вполне логичное оправдание — наш визит наверняка навел шороху среди ведьм. Информация внутри любого организованного сообщества разлетается быстро, чего уж говорить о ведьмовском ковене. Бабка Ясна могла и не врать о том, что не знает где фолиант сейчас находится и что она к его похищению непричастна. Собственно, ее подопечные могли провернуть операцию с его похищением и без ее ведома. Маловероятно, но все же такой расклад действительно нужно учитывать. Стало быть, мы могли иметь дело с ведьмами-самодурами. И действовать эти «самодуры» могли исключительно по собственной воле. Не думаю, что Ясна действительно так уж проста, каковой хотела нам показаться. Скорее всего, она контролирует всю ситуацию, и те, кто все же причастен к похищению редкого артефакта, уже в курсе, что мы его ищем. А раз так, то они могли быть предупреждены (из центра) о нашем интересе и в бега пуститься. И да, скорее всего эти ведьмы в их иерархии на самом дне прозябают — расходный, так сказать, материал. Попадутся с фолиантом — так Ясна скажет, что не при делах, что действовали они сами по себе и ни о чем не докладывали. Наказывайте, мол, как хотите и книжку свою забирайте. Ну а нет — тут как всегда, на нет и суда нет. Отсидятся эти ведьмы где-нибудь в Европах, годик другой, а после вернутся в родной ковен и война между ворожеями и ведьмами вспыхнет с новой силой. Только теперь на стороне ведьм будет мощный ворожейский артефакт.