— Так, он от ваших же подопечных и оборонялся! — возмутился священник.
— А кто его знает, оборонялся он или нападал? Факты, они на лицо — он живой, а девочки мои богу души отдали.
— Постеснялась бы, Ясна Фроловна, богохульствовать. Ты лучше меня знаешь, кому их души в посмертии отошли. Вы с нечистым с младенчества контракт подписываете. Сами своих дочерей ему на закланье несете.
— А вы не так поступаете? — ехидно заметила ведьма. — Своих детей вы тоже не спрашиваете, когда во младенчестве крестите. Верят они, али нет — всех под одну гребенку сгребаете в свою веру.
— Ты мне зубы не заговаривай, ведьма. Нет у тебя сейчас ни силы, ни власти мне свою волю гнуть. Приедет архиерей, будем судиться. А до тех пор, дай нам уйти по добру.
— Пока твой начальник приедет, от вас мокрого места не останется, — сверкнула недобрым взглядом Ясна Фроловна, — и никто нам ничего не сделает, мы сейчас на своей земле и в своем праве.
— Ладно, кончай трепаться, ведьма. Отойдем, поговорим?
Священник понимал, что все сказанное главой Новгородского ковена блеф и показуха, нацеленная на своих же ведьм. Нужно было без лишних ушей договариваться.
— От чего же не отойти? — правильно поняла желание договориться полюбовно Ясна Фроловна. — Отойдем.
Ведьмы расступились и пропустили соперников через кордон на затененную улицу. Отойдя подальше, первым заговорил отец Евгений:
— Ты же умная ведьма, Фроловна. Что за цирк ты тут устроила?
— А ты мои методы не препарируй, поп, — огрызнулась ведьма. — Я свою игру веду, на то у меня свои резоны.
— Ну, так и скажи прямо, чего ты хочешь. Зачем весь этот балаган? Может, я чем-нибудь помогу, а, может, и начальство мое. Ты только прямо скажи, а я походатайствую.
Ведьма на это лишь хмыкнула, однако все же раскрыла часть своих карт.
— Фолиант мне нужен, дьяк, — понизив голос, будто их кто услышать мог, ответила она.
— Вот это другой разговор. Ты же говорила, что не брали вы его! — Поймал Ясну Фроловну на горячем священник.
— Когда говорила, была уверена, что нет его здесь, — соврала ведьма, не моргнув и глазом. — А сейчас уже все знают — здесь он. В руках ворожея твоего. Отдайте его мне, и мы забудем это маленькое недоразумение. Все обвинения с твоего Горина будут сняты. Со всеми клятвами, как полагается. Уйдете целыми и невредимыми.
— А если нет у меня фолианта?
— А на нет и суда нет, дьяк! — От благостного расположения духа к ярости Ясна Фроловна переходила мгновенно. Сейчас на нее даже страшно смотреть было. — По-полной ответ держать будете за моих девочек.
— Ох, чую, ты этих девочек сама ворожею скормила, — не стал вестись на актерскую игру оппонентки священник. — Как пешками ими пожертвовала.
— А коли и так, кто меня упрекнет? Ты — враг мой заклятый? Да срать я на тебя хотела и на твой Совет с высокой колокольни. Вы мне все, вот где сидите!
Ведьма все распалялась, но уже как-то неохотно. Понимала, видать, что отец Евгений ее раскусил. Не было в ней злобы — один расчет.
– Ладно, ведьма, угомонись, — махнул рукой священник. — Зачем он тебе? Фолиант — ворожейская реликвия. Вам, ведьмам, с него проку никакого. Неужели только Пелагею подразнить? Что волком смотришь? Знаю я про ваши терки. Весь мир Ночи знает, уж лет триста как.
Ведьма помолчала немного, взвешивая что-то в голове, а после все же ответила:
— Это, пока он не раскрыт был, проку не было. Ворожей же его пробудил. Теперь мы с его помощью можем взять верх над врагом своим.
— Так, вы же не можете пользоваться им, как ворожеи пользуются. Не той природы в нем сила сокрыта, что вам подвластна.
Так мы не силой его будем владеть, но знаниями, что в нем сокрыты. А там, поверь, много чего о слабостях ворожейских поведано. Не потому ли Горин сам страсть как желал обрести этот фолиант? И потом, — ведьма хитро прищурилась, в глазах ее заиграли озорные огоньки, — не в ваших ли интересах, коли мы его родственничков названных изничтожим? Ты же знаешь, наша вражда с Пелагеей, как вы ученые мужи говорить любите — экзистенциальная. Да и вам ворожеи Семеновы, как я погляжу, давно поперек горла стоят, что кость рыбья. Одна беготня с вурдалаками по столице древней чего стоит. Да-да, — подмигнула ведьма, — и в нашем захолустье о новоиспеченном ворожее слухи ходят. Представь, каково Пелагее будет смерть принять от своего же артефакта? И Горин твой освободится, и Совету дышать легче станет. Ты же знаешь, они все одно с него с живого не слезут. Дожмут, как пить дать, дожмут. А, коли, до своего фолианта доберутся, так и вовсе распоясаются.
— Если Горин сам фолиантом овладеет, они уже не сунутся. Его сила, да вкупе со знаниями, что хранятся на страницах фолианта, это уже дорогого стоит.
— Аааа, — протянула Ясна, — так, ты его сам использовать хочешь! — сделала однозначный вывод ведьма.
— Фолиант?
— Ворожея! Не юли, все вижу, чай, не слепая. — Ведьма поцокала языком и головой покачала. — Ай-ай-ай, а еще служитель Священного Совета Синода. Вот, дьяк, почему мы с вами не в ладах! Двуличные вы все. Верой прикрываетесь, а сами свои замыслы осуществляете. Людьми, как марионетками правите. Вы ничем не лучше нас, вы паразиты от мира Ночи. С инквизиции католической нет вам веры. Да и раньше, были за вашей братией грешки, тебе ли не знать.
— Это, старая, все лирика, — посуровел отец Евгений. — В нашем мире всегда кто-то кого-то да использует. И далеко не всегда это паразитизм, иногда и симбиоз. А если по делу, так вот тебе правда-истина — нет у нас фолианта. Вмешался кто-то.
— Кто? — плохо изобразила свое удивление Ясна Фроловна.
— Тебе ли не знать, ведьма! — огрызнулся священник. — Ясное дело кто — тот, кто нас с тобой сейчас лбами столкнуть пытается. Неужели ты этого не видишь? Ты же калач тертый, Ясна, ты мне еще фору дашь в этих подковерных играх. И ладно, глупый Горин, без году неделя в мире Ночи — ты-то куда лезешь?
— Не пойму, о ком ты толкуешь, дьяк.
— Да все ты понимаешь! — в сердцах воскликнул отец Евгений. — Что я, по-твоему, не догадался, кто тебе информацию слил? Вы, небось, уже с утра отмашки ждете. Вон, и мобилизацию провести успели, на двух транспортах сюда приехали аккурат к финалу второго акта. Только не понимаешь ты, старая, что в этом спектакле ты всего-навсего статист. Ты орудие и твоими руками сейчас себе дорогу расчищают те, кто ни вам, ни нам не союзник.
— Вот ты, дьяк, мудрено говоришь! Никак в толк не возьму о ком ты…
— Тьфу ты, карга старая, заладила… — Священник еле сдержался, чтобы не выругаться. Его армейское прошлое тоже нет-нет, да и прорывалось в нынешнюю жизнь. — Ладно. Твоя взяла. Разреши ситуацию, отзови свою карманную армию, и я заставлю ворожея отдать тебе фолиант.
— О, как! А чаво это? — ехидно поинтересовалась Ясна Фроловна.
— Ему со своей силой-то не совладать. А с фолиантом он еще и опасен станет. В первую очередь сам для себя опасен. Но уговор будет таким — фолиант ты получаешь лишь на время. Уничтожаешь Пелагею, а после ее смерти, в тот же день передаешь книгу Совету. Лично мне в руки принесешь и поклянешься ты сейчас в этом и перед луной и перед тем, кому служишь! Мы с тобой, ведьма уговор на крови заключим, и нарушить ты его не посмеешь, поскольку…
Договорить священник не успел. Их с Ясной Фроловной отвлекла яркая вспышка, озарившая всю улицу перед домом, где укрылись бойцы Совета, голубоватым свечением. За вспышкой тут же последовал и грохот, крики и стоны раненых.
В ту же секунду священник, кинувшийся, было, в гущу событий, получил в спину жестокий удар. Упав на подмороженный, чуть припорошенный снегом и укатанный, местами, до ледяной корки асфальт, отец Евгений попытался перевернуться на спину, но не смог сделать даже этого. Конечности его не слушались, грудная клетка отказывалась делать вдохи. Сквозь звон в ушах, он слышал лишь глухой стук каблучков. Ведьма бодрой молодцеватой походкой подошла к беспомощному священнику и со свирепой ничем не обоснованной яростью, ударила ему в бок носком своих сапожек. Только сейчас отец Евгений понял, с кем именно имеет дело. С ведьмами такой силы он еще не сражался. Ясна Фроловна, вроде и не вкладывала в удар никакой силы, просто пихнула легонько. Но этого «легонько» хватило на то, чтобы священник отлетел метра на три в сторону от дороги, и, совершив вокруг своей оси несколько оборотов, словно мешок с костями, замер, лежа на спине.
— То есть, ты увел меня, подлец, чтобы твои щенки моих девок погубили⁈ — Взревела глава Новгородского ковена, вновь приближаясь к священнику. — Хрен тебе на постном масле, а не уговор!
Отец Евгений и рад был бы возразить, но из его ушибленных и, похоже, наполняющихся кровью легких вырвалось только бульканье, вперемешку с кровавой пеной.
— Так ты, значит, переговоры ведешь? — Поставив ногу на грудь противнику и придавив его острым каблуком-шпилькой к земле, произнесла Ясна Фроловна. Отцу Евгению же показалось, что ему на грудь свалилась бетонная плита-перекрытие. Он явственно услышал хруст своих собственных ребер, почувствовал, как грудина прогнулась внутрь грудной клетки. Он даже начал ощущать, как его трепыхающееся сердце трется о переломанные ребра и ввернутый внутрь мечевидный отросток грудины. — Теперь, дьяк, не ждите пощады, ни ты, ни твой выкормыш ворожей. Я все одно, фолиантом овладею. Вырву информацию о нем из Горина! Позвонок за позвонком буду выдавливать паршивцу…
Где-то в стороне шел яростный бой оперативников Совета с оставшимися после взрыва в живых ведьмами. Ясна Фроловна понимала, что она нужна там, в бою, что от ее в ней участия сейчас будет зависеть исход сражения, которого она, впрочем, предпочла бы избежать. Но раз уж люди напали первыми…
Эту мысль ведьма додумать уже не успела. Не успела она и убить священника, хотя уже была готова к тому, чтобы раздавить ему сердце. Вместо всего этого, она, влекомая какой-то непреодолимой силой, попросту улетела метров за сто от места сражения. Приложившись всем телом о чей-то кирпичный забор, и даже разрушив его частично, она так и замерла под грудой кирпичных обломков.