Последнее что видел отец Евгений в этот вечер, как ворожей Горин медленно подошел к нему с огромным фолиантом силы в руках, склонился и наложил на его грудь руку.
— Ты был прав, друг. Нас подставили.
Голос вел умело. Расставленные Ясной Фроловной посты за домом мне удалось обойти. Я даже глаза ведьмам не отводил, за меня все сделала вурдалачка, призвавшая меня. Поначалу я напрягся — отец Евгений утверждал, что вурдалачий зов на таких как я не должен действовать, а после понял, что она не зов использует, а простой ментальный контакт. Вроде того, как мы с Василием не так давно научились общаться. Выходит, не зря меня кот гонял да натаскивал именно та такой вариант общения.
Миновав опасный участок, где меня могли срисовать ведьмы, я, уже не таясь, побрел вглубь леса. Туда, где «звенел» мой фолиант. Что-то мне подсказывало, что именно там я встречу ту, что меня зовет на рандеву.
Оставлять служителей Совета одних я не боялся — в дипломатических способностях отца Евгения сомневаться не приходилось. Да и ведьмы, если б хотели забрать фолиант силой, не стали бы весь этот спектакль затевать, а попросту ударили бы по нам из всех своих орудий, пардон, ниток, да и дело с концом. Нет, Ясна Фроловна именно что хотела получить фолиант легально. Оттого и затеяла она всю эту беготню с гулем. Подложив под меня своих ведьм, она убила сразу трех зайцев — прощупала мои истинные способности, моими руками активировала фолиант и, наконец, попросту подставила. Теперь же, «обиженная» и «поруганная», она могла с чистой совестью торговаться. Разумеется, сама бы она такую махинацию провернуть не смогла — не так уж и обширны ее возможности. Против боевого крыла Совета переть, пусть и на своей территории, она бы не посмела. Вывод — ей кто-то крепко подсобил. Кто? Как раз это мы сейчас и выясним.
Так, петляя между сосен и осин, преодолевая небольшие овражки и бурелом, я выбрался на небольшую полянку. Идти было совсем не долго — вурдалачка действительно ждала меня всего метрах в пятидесяти от дома, где меня держали ведьмы. Если не двигаться и прислушаться, можно было даже услышать перекличку между ведьмовскими постами.
— Ну, здравствуй Горин, — улыбнулась мне вурдалачка.
Я слегка напрягся, взглянул на всю полянку через посмертие и все понял. Сейчас в моей голове все встало на свои места.
— И тебе не хворать, Алиса.
— Спасибо, мы, вурдалаки, в норме не болеем.
— Жаль.
— Ну что же, обменялись любезностями, перейдем к делу?
— Фолиант верни.
— Ой-ой, какие мы грозные, — увидев блеснувший в моей руке нож, поцокала языком Алиса. — Никак воевать сюда пришел?
— А мне с тобой детей не крестить, тварь. Я тебя поклялся укокошить при первой же возможности.
— Ну, так чего же ты ждешь, ворожей? — Издевательским тоном проворковала вурдалачка. — Вот она я, и вот она — первая же возможность. Чего же не кокошишь? Кокушки не отрастил?
— Фолиант! — повторил я свое требование. — После будем глотки рвать друг другу.
— Я, может и стерва стремная, Горин, но никак не идиотка. Ты со своим фолиантом действительно на многое способен. Будешь способен. Не факт, конечно, что он тебе поможет в бою со мной, но геморроя будет однозначно больше.
— Зачем тогда звала?
— Разговор есть.
— Где Василий? Это же тебя он учуял в подвале? За тобой и побежал следить.
— Прозорливый, черт. Вот он, твой слуга. — Алиса подняла руку, держа за загривок бесчувственное тельце Василия. А вот он твой фолиант. — Она указала себе под ноги. — Целехонек. И окажется в твоих руках, если мы сейчас с тобой договоримся.
— Договоримся о чем? Ты меня и Совет подставила. Веру мою подставила, сука. В который раз ты мне дорогу переходишь?
Вурдалачка картинно закатила глаза, вроде как, подсчитывая в уме, но я ее прервал:
— Вопрос был риторическим. Нет мне тебе веры. И договариваться мне с тобой не о чем. Отпусти кота и убирайся подобру-поздорову. Сегодня мне с тобой возиться не с руки. Убью тебя в другой раз.
— А ты заматерел, Горин, — почти без издевки отвесила комментарий Алиса. — И выглядишь теперь не как лопух. Прикид солидный, взгляд бойца — ну вылитый жених! Правда с трусами вместо кляпа был ты жалок и беспомощен. Чего мне стоило сдержаться, Гришенька, чтобы не расхохотаться.
— Не ерничай. Выкладывай, зачем пожаловала.
— С того и нужно было начинать. А то убью, не верю… Фу, какой ты пафосный стал. Проще надо быть, Горин. — Не дождавшись моей ответной реплики, она продолжила говорить. — Ладно, вижу по глазам — непринужденной беседы не выйдет. Что же, тогда слушай мои условия.
Я хмыкнул себе под нос. Условия она мне еще ставить будет. Тварь поганая. Нежить, сука, мразь… Так, Горин, нужно успокоиться. Высший вурдалак — не тот противник, бой с которым можно на эмоциях проводить. Тут, чем хладнокровнее, тем лучше. Вдох — выдох. Погнали дальше.
— Я тебя слушаю, — повторил я, не спуская глаз с неприятеля и готовый в любое мгновение вывалиться в посмертие. Я и в прошлый раз был куда быстрее вурдалачки, а сейчас еще и замотивирован по самое «не балуй». Так что открытого и честного боя с Алисой я не боялся. Другое дело, что эта стерва вряд ли станет биться честно. Не факт, вообще, что она тут одна. Иначе с чего ей вести себя столь вызывающе?
— Гадаешь, привела ли я кого из своих, Горин? — Я промолчал. Мысли мои она прочитать не могла, а вот догадаться вполне. — Расслабься, ты мне и с фолиантом не страшен. А вот мои мысли насчет твоей деликатной проблемки, ты выслушаешь. Это в твоих интересах.
— Ты о чем?
— Я о твоей сестренке ненаглядной, Гришенька.
— Говори, — скрипнув зубами, выдавил из себя я.
— Твой поп был прав, когда говорил, что ведьмам вурдалак помогает. Да ты и сам давно догадался. Только священник на сестрицу твою грешил, а это я все замутила. Вот же досада…
— Почему досада?
— А потому что, приказ у него имеется — сестрицу твою изловить да в казематы государевы доставить. А не получится, так и на месте умертвить. Окончательно, так сказать, упокоить ее мятежную душеньку.
Я слушал вурдалачку не перебивая. Верить ей не хотелось, но что-то мне подсказывало — не врала она мне сейчас.
— Зачем ему Вера?
— Все, что тут произошло — моих рук дело. А вот папочка, которую твой поп давал тебе полистать, отнюдь не липовая. Твоя паинька сестренка действительно выжила из ума, и крошит честной народ налево и направо. С чувством крошит, со вкусом. Где-то даже оригинальничает. Однако делает она это по собственной воле. Даже мы ее приструнить не можем.
— А как же ваша с ней ментальная связь? — поинтересовался я. — Это же ты ее обратила. Ты можешь попросту ее отозвать.
— Тут промашка вышла, — картинно закусив губу, ответила Алиса и пояснила, — ментальная связь между нами была бы сильнее, если б Вера сама пожелала стать вурдалаком. Я же обратила ее насильно. Это уже совсем иной расклад. Таких контролировать гораздо сложнее. Она ни на мой призыв, ни на общий вурдалачий зов никак не реагирует. Слышать — слышит, но идти на контакт не желает. И, в целом, я ее понимаю. Она сейчас на многих разобижена. В том числе и на тебя.
— А на меня-то за что?
— А хоть бы и за то, что сразу ее не посвятил в свои дела ворожейские. Жила она себе, не тужила, а братик ее тем временем обзаводился опасными друзьями. Мог бы и предупредить, мог бы и более усердно защищать — не надеяться на этих сопляков из Совета. Это я тебя понимаю, Горин, противники у тебя были больно уж искушенные в таких играх: я, Марта, Пелагея, Радмила, отец Евгений…
— Он-то тут причем?
— А ты еще не понял, ворожей? — Алиса вдруг заливисто засмеялась. — Неужели ты решил, что в мире Ночи у тебя действительно могут быть друзья? Очнись уже, Горин, тебя используют! Причем, используют все, кому не лень.
— И ты?
— И я в том числе. Вот, прямо сейчас стою и вербую тебя.
— Вербуешь на что?
— Помощь твоя нужна, Гриша. Веру твою нужно приструнить. И никто, кроме тебя с этой задачкой не справится.
— Что же вам мешает избавиться от Веры самим?
— Помимо того, что ты после этого озвереешь и всех нас постараешься на ноль умножить?
Я кивнул.
— Опустим мою мотивацию.
— Ну, тут сразу несколько причин. Во-первых, она одна из нас. Мы ее создали, и мало кто из вурдалачьих семей поймет такой поступок. У Марты сейчас довольно шаткое положение в Курии. Ее конкуренты в борьбе за власть, спят и видят, чтобы она оступилась. Убей она из прихоти свое же дитя, это не прибавит ей репутационных очков. Во-вторых, мы попросту не можем ее найти. На мой зов она не отвечает, как я уже говорила, а Марту вообще ни во что не ставит. Мы же, как полагали — втянем ее в свои дружные ряды, глядишь, и ты покладистее будешь. А ты возьми, да помри на дуэли с Пелагеей. Кто ж знал, что все это постановка. Видел бы ты, как Верка твоя с ума сходила. Насилу откачали. Кровью свеженькой отпаивали. А после она и вовсе с катушек слетела. Так ее с прежним миром хоть что-то связывало, а после гибели твоей… В общем, сам понимаешь. Она и при жизни неадекватной была. А после того, как полностью осиротела… Ладно, не о том речь. Она сейчас сама по себе. Обозленная на весь мир, преданная родным братом, вечно голодная и наливающаяся силой вурдалачка. Мммм, Горин, даже не представляешь, какая это гремучая смесь. Ко всему прочему, она еще и силу обрела небывалую, и с каждым новым выпитым ею человеком эта сила растет. А пьет она их пачками. Учитывая ее мотивацию, и тот факт, что новообращенный вурдалак, дорвавшийся до дармовой крови, растет не по дням, а по часам, можно в скором времени ожидать в Москве монстра небывалой силы.
— Насколько все плохо? — прохрипел я. В горле пересохло так, что язык к небу прилипал. Не думал я, что моя фиктивная смерть на сестру так повлияет. Убедил меня тогда отец Евгений, что вурдалаки после инициации всякую связь с прежним миром теряют. Да и сама Вера на связь не выходила и на контакт не шла с того момента, как в вурдалачку превратилась. Я даже справок о ней навести не мог. А оно вон как оказалось — не я за ней приглядывал, а она за мной.