— Стало быть, решились, — с каким-то напускным равнодушием прокомментировал появление Вилкиной начальник, снимая китель и вешая его на спинку кресла. Было не совсем понятно, доволен он таким выбором подчиненной, или все же надеялся на то, что она даст заднюю.
— Как видите, Виктор Геннадьевич, решилась. Только попрошу не забыть и ваше обещание, — затараторила Вилкина, — освободить меня от текучки. Сами понимаете, дело непростое и времени требует…
— Освобожу, освобожу, — поморщился подполковник, прерывая словесный понос подчиненной, взмахом руки. — Более того, Катерина, у тебя будет полный карт-бланш и дополнительный ресурс в виде кругленькой суммы и опергруппы во главе с Самойловым. Дело ты будешь вести негласно, но стеснений никаких не испытаешь. Не работа — сказка.
— Ага, — скривилась Вилкина при упоминании ненавистного ей опера Самойлова, — уже ощущаю себя тыквой.
— Может, Золушкой?
— Не может. Что-нибудь еще?
— Да. Самойлов — единственный из отдела, кто в курсе. Он в твоем полном распоряжении.
«И почему я не удивлена?» — Подумала Вилкина. Она уже давно догадывалась, что Виктор Самойлов под кем-то ходит. Больно уж странно выходило — толком не работал, но исправно получал премии и награды. Недавно, его до старшего лейтенанта повысили, кстати. И за какое дело б вы думали? Правильно, за дело Горина. Вилкину за него чуть не распяли, а этого козла наградили. Так-то. Теперь все встало на свои места — Самойлов не только как человек — крыса, он крыса еще и в плане стукачества.
Катерина сложила в уме два и два и пришла к выводу, что Самойлова к ней приставили не как помощника, но как соглядатая.«Ладно, хрен с ним, с Самойловым, — подумала Вилкина, — пусть стучит, сколько влезет. Из этого тоже свою выгоду можно извлечь».
— А опергруппа? — на всякий случай уточнила Вилкина. На самом деле она уже догадалась, кто будет ее прикрывать.
— Это ребята заказчика. Ими будет руководить Самойлов. Я ему доверяю.
— То есть, я вам нужна, — хотела, было, возмутиться Катерина, но начальник ее резко оборвал:
— То есть ты мне нужна, как мозг. Твоими мускулами, ногами, кулаками и прочими частями тела будет уже Виктор. Он в полном твоем распоряжении, как и наш ресурс.
— Любые дела, любые санкции, любые проверки и прочие мелочи?
— Разумеется, — кивнул Сапогов. — Обо всем докладываешь мне лично. Все, иди. Бумаги получишь у Светки.
Сумма, о которой шла речь, действительно оказалась «кругленькой» и в процессе подготовки к расследованию Катерина поняла почему. Оказалось, что убитые руководители строительной компании действительно были связаны с высшими эшелонами власти. И судя по смс, поступившей из банка почти сразу же, как Вилкина покинула кабинет начальника, высокопоставленные чиновники не на шутку переполошились.
Вилкина понимала, что история, в которую она впуталась, может и, вероятнее всего, действительно выйдет ей боком. Одно то, что действовать ей придется в обход всех процессуальных процедур, говорило о многом. Катерине придется нарушить не один закон и отвечать, в случае чего придется свободой, если не жизнью. Второй ловушкой, которую Вилкина заметила, были деньги. Не связать с коррупцией перевод столь крупной суммы на зарплатную карту должностного лица сможет, разве что, слепой. Следовательно, в любой момент тот, кто эту сумму ей перевел, сможет заявить о вымогательстве с ее стороны. И учитывая их связи и влияние, доказать обратное Вилкиной вряд ли удастся. Вывод — Вилкина была у них на крючке. Как впрочем и сам Сапогов, но ей от того было не легче.
Катерину беспокоила и другая сторона дела — почему сильные мира сего решили действовать в обход Священного Совета Синода — структуры, призванной, по идее, защищать их от мира Ночи. Ведь за их головами охотится, ни много ни мало, а настоящий вурдалак. Да, Вилкина не была на сто процентов уверена в том, что Вера Горина, после той истории с похищением, перешла на другую сторону. Катерина лишь видела, как ее укусила полоумная девка, бывшая Григория Горина. Судя по контексту той истории, эта Настя Воронкова была вурдалаком, и в теории ее укус должен был превратить Веру Горину в упыря. Сразу после этих событий Вилкина была тяжело ранена, и быть уверенной в том, что Веру Горину после кто-то инициировал (то есть, превратил из упыря в вурдалака) наверняка не могла.
Чем в итоге завершилась та история с похищением Веры Гориной на самом деле, Катерина так и не узнала. О существовании мира Ночи и Совета ее тактично попросили забыть, а отец Евгений, он же полковник Смирнов, на связь с ней выходить отказался, отделавшись лишь пространными отговорками по телефону, мол, «вам все почудилось».
Итоговую картину тех событий Вилкиной пришлось додумывать самой. И в целом, эта картинка складывалась в голове следователя довольно четко только при одном допущении — мир Ночи все-таки реален. Только при этом раскладе все вставало на свои места.
Дело в том, что Катерина после своей реабилитации виделась с Верой Гориной. Это было спустя три месяца после ее похищения. Вера Горина на тот момент проживала все по тому же адресу прописки и Вилкину встретила все в том же инвалидном кресле. Девушка была бледна и скупа на эмоции. О своем брате говорить Вера тогда отказалась наотрез, и была, как показалось Вилкиной, апатичной что ли. Практически на все вопросы она отвечала либо односложно и невпопад, либо вообще молчала. Бросалась в глаза и общая обстановка в доме. Кругом пыль, чуть ли не месячная. Повсюду грязное белье, нечищеный санузел и кухня. Все окна в доме Гориных были задрапированы плотной тканью, зеркала завешаны простынями. Еды в холодильнике не было вообще никакой. Сама же хозяйка была бледной и выглядела до крайности изможденной. Однако что-то в ее виде Вилкину тогда насторожило. Только спустя время, Катерина поняла, что именно было с Гориной не так. В последний раз она видела эту девушку при тех же обстоятельствах, то есть, в этом же доме и в инвалидном кресле. Вера тогда была совсем другой — в глаза бросалась лишь неестественная худоба, точнее сказать, атрофия ее ног. В остальном же девушка, как девушка. Розовощекая, бодрая, язвительная. Когда же Вилкина общалась с Верой в крайний раз, ноги ее хоть и были худыми, но больше за счет ее общего истощения. Вилкина догадалась, что уже тогда Вера Горина ломала комедию. Уже тогда она вполне себе могла передвигаться на своих двоих. Скорее всего, пока сама Катерина проходила реабилитацию по ранению, Вера Горина проходила тот же путь только в рамках становления себя вурдалаком.
После той встречи, Катерина Веру больше не видела, хотя и наведывалась в квартиру к Гориным еще несколько раз. В конце концов, Вилкина своими регулярными визитами и звонками в дверь так надоела соседке Гориных, что та ее попыталась прогнать взашей, не забыв, правда, при этом поделиться ценной информацией, что никто, мол, в этой квартире больше месяца не появлялся. Соседка, (как там ее завали — Зинаида Петровна, кажется) хоть и пыталась показаться сварливой бабкой, но все же спалилась на том, что задавала Катерине слишком много вопросов о Гориных. Она явно испытывала некую привязанность к этой семье, это чувствовалось. И именно на этом Катерина и сыграла. А потому, пересилив свой страх, Зинаида Петровна все же вышла на диалог с Вилкиной, видимо, в надежде разузнать о судьбе соседей. Увы, Вилкина от этого контакта приобрела куда больше. От Зинаиды Петровны ей стало известно, что Гриша в квартире не появлялся чуть ли не с того самого момента, как тут нашли кучу трупов, а насчет Веры соседка была не уверена. Слышала пару раз, как та беснуется за дверью, как разбивает какую-то посуду, вещи ломает, воет нечеловеческим голосом. Соседи снизу опять же жаловаться приходили, но все без толку — не открывала им Вера. Зинаида Петровна призналась, что сама идти к Верке побоялась:
«Вдруг она там вся наркотиками переколотая лежит. Таких, лучше не трогать, а то ведь и наброситься могут»
— Так и я наброситься могу, вы же даже документы мои не спросили, Зинаида Петровна, — попеняла старухе Катерина, на что получила логичный ответ:
— Да тебя, дочка, я сразу узнала. Ты же тогда тут вроде главной была. Всех этих построила, да за собой увела. Я все вижу, все подмечаю.
— Понятно. А что потом вы предприняли? У вас соседка беснуется, никого к себе не подпускает. Это не могло вас никак не волновать.
— Отчего ж не волновало? Очень даже волновало. Я несколько дней у их дверей продукты оставляла. Крупы, молочку, овощи. Иной раз и просто в кастрюльке, чего себе готовила, приносила. Но Вера на контакт не шла, дверей никому не открывала и еды не брала. А после того, как она притихла я и вовсе решила, что из-за брата, из-за его пропажи, его сестрица на себя руки то и наложила. — Зинаида Петровна рассказывала со страстью, с упоением. Словно эти события были в ее жизни неким краеугольным камнем. — Ну, и я испугалась, разумеется, — продолжала она, — что стала невольной соучастницей душегубства. Мне бы полицию вызвать вовремя, или МЧС. Тут двери нужно было ломать, спасать дуру. А я смалодушничала, забоялась.
В общем, бедная Зинаида Петровна после тех событий себя несколько дней поедом ела. Призналась, что ждала, когда за дверью трупный запах появится, но после увидела странную картину, которая сняла с ее души этот тяжкий крест.
— Месяца два назад это было, — заговорщицким голосом продолжила вещать соседка. — Ночью к подъезду подрулил какой-то большущий автомобиль. Номеров я, разумеется, не запомнила — да и как их сверху-то разглядеть? Из автомобиля вышли какие-то странные люди, все в черном. Поднялись пешком на наш этаж. Причем, поднялись, как-то уж слишком быстро.
— А с чего вы взяли, что они пешком шли? — уточнила Вилкина.
— Так, лифт у нас один, и старый. Двери у него хлопают так, что всякий раз слышно. Я, к примеру, всегда знаю, когда Маринка или муж ейный домой приходят. Гориных, опять же, контролировала таким образом. К Верке, бывало, какая только шваль не шастала, пока бедный Гриша на пяти работах трудился.