, умудрился не только упыря вынести наружу, но и выломал целую оконную раму с подоконником. Со стороны наверняка показалось, что в здании произошел взрыв. Волной от этого взрыва вынесло и других упырей, упорно цепляющихся за уступы здания. Их безвольные тела грузными мешками полетели в толпу собратьев упырей, готовых запрыгнуть на козырек и лишь ожидающих своей очереди. И поскольку физику в этом мире еще никто не отменял, в толпе упырей, что окружала наше здание, случилась заминка. Пользуясь ею, я спокойно подошел к развороченному окну, направил свое грозное оружие на тот самый злосчастный козырек, сосредоточился на секунду и снес его к чертовой матери. Теперь, чтобы добраться до нас, упырям придется искать приставные лестницы, ну или сооружать из своих тел, что-то вроде живой пирамиды. Видал я такое в одном зомби-апокалипсисе. Но, учитывая их ментальные способности, я что-то сильно сомневался в том, что это будет скоро. Если б могли, уже додумались бы до такого лайфхака.
— Всем отойти от окон! — скомандовал я. — Минут десять у нас есть.
— А дальше что? — уточнила Вилкина, валясь от усталости с ног.
— А дальше упыри сметут нашу импровизированную баррикаду и сожрут нас, — даже не думая подсластить горькую пилюлю, ответил я ей.
— То есть, как сожрут? — не понял второй генерал, мозг которого я еще не «отформатировал».
— Ну, судя по всему, буквально.
В разговор вступил мужик в штатском, которого я не без оснований приписал к разведчикам. Почему приписал? А просто все — успел прочесть его мысли, пока он сотоварищи упыря вешалкой гасил. Мужик был полковником ГРУ. И да, я прекрасно знаю, что официально такой структуры в стране нет, ее упразднили после того августовского путча, но сам разведчик себя называли именно так — «спецназ ГРУ». Тертый, кстати, калач. Нужно будет повнимательнее с его подвигами ознакомиться. В целом, из их троицы, только он, худо-бедно, был посвящен в тайну мира Ночи. Имел, правда, самый низкий уровень допуска, и ориентировался в информации лишь поверхностно. Да, он знал о существовании некоего мира, существующего параллельно миру людей. Знал о существовании в нем ведьм, вурдалаков и прочей нечисти. Еще он знал, что в стране есть некое ведомство, занимающееся этим вопросом, но глубже, в тему не лез, ибо, как и Вилкина в свое время, получал уже по шапке за лишние вопросы. Впрочем, всерьез он к информации подобного рода не относился, искренне считая Совет очередным ведомством для освоения бюджетных средств. И в целом, расскажи мне кто о Священном Совете Синода и о том, чем он занимается год назад, я бы скорее всего тоже так подумал. Ну, или попросту посчитал бы психом, повернутым на конспирологии, того, кто мне такую тайну поведал.
Я кивнул разведчику и представился:
— Горин. Ворожей Горин.
— Бонд. Джеймс Бонд, — ответил мне той же монетой ГРУшник, чем очень меня порадовал.
Иметь за спиной человека с уравновешенной психикой и крепкими яй… эммм, нервами — дорогого стоит. Пожалуй, этих двоих, (я покосился на генералов МВД), я отправлю спать — толку от них все одно нет. А разведчика можно будет использовать.
— Не потрудитесь объяснить, что тут происходит? — вновь влез в разговор второй генерал, но я лишь пальцами повел перед его лицом, словно заправский джедай:
— Это не те дройды, что вы ищите.
Генерала такой ответ полностью устроил, поскольку сопровождался мой пасс рукой нехилым таким щелбаном из силы.
— А, это не те дройды, что мы ищем, — махнув рукой, механически повторил мои слова генерал.
Второй горе-вояка, похоже, уже совсем ничего не соображал. Он с умным видом выслушал коллегу и покорно кивнул, соглашаясь с его мнением. Вскоре оба генерала успокоились и потеряли всякий интерес к происходящему вокруг. Отойдя в сторону, они, как ни в чем не бывало, принялись обсуждать вполголоса, какой-то прошедший не так давно корпоратив.
Мы же с разведчиком продолжили общение.
— Лихо вы их, — прокомментировал увиденное он. — Вы со всеми так?
— Только с идиотами, — весело подмигнул я ему.
— То-то я сижу на заседании и не одупляю, с какого это хрена мы, вместо обсуждения ситуации по заложникам, обсуждаем заказ из макдака.
— Прямо так… — присвистнул я. — А Пелагея, куда сильнее, чем я думал.
— Я так понимаю, вы из той конторы секретной, что следит за такими, как они.
Он покосился на раскуроченное окно. С улицы доносился невыносимый визг голодных упырей.
— Я, нет. — Искренне ответил я, — а он, — я кивнул в сторону отца Евгения, — да.
— А девочка?
— В штанах у тебя девочка! — огрызнулась Вилкина.
К нам подошел священник, всем своим видом показывая, что сожалеет о словах Вилкиной и испытывает испанский стыд за ее поведение. ГРУшник отмахнулся:
— Не парьтесь, батюшка, я привык и не с такими общаться.
— Не с «такими», это (непечатно) с какими?
Что-то мне подсказывало, что Вилкина сейчас была на пределе своих психических возможностей.
— Она, в общем, тоже в теме, — сказал священник, протягивая руку ГРУшнику. — Полковник Смирнов.
Разведчик и бровью не повел, видимо, полковники в рясах в его мире это обыденность.
— Серегин, — коротко представился он, отвечая крепким рукопожатием. — А вы… — он посмотрел на меня.
— Внештатный сотрудник, — пояснил отец Евгений и обратился ко мне. — Что выяснил, Гриша?
— Да, в целом, не так уж все и плохо, как по мне, — пожал я плечами.
— Неплохо? — удивился Серегин и уточнил, тыкая пальцем на окно. — Вот это, по-вашему, не так уж и плохо?
— Ну да. Могло быть и хуже.
— Пожалуй, промолчу, — поднял вверх руки Серегин и отошел на пару шагов в сторону.
— Кто их обратил? — в глазах священника блеснул нехороший огонек.
Я решил ему подыграть. Он уже составил впечатление о ситуации. Не стоило его раньше времени разубеждать.
— Вурдалаки.
— Я понимаю. Кто именно?
— Вера и Алиса.
— Пелагея в курсе? Она здесь?
— Она организатор. Сидит с Мартой в бронированном гелике, метрах в двухстах отсюда.
— Как Марта?
— Кажется, она слегка в недоумении.
— В каком смысле?
— Охреневает сидит.
— Думаешь, она не при делах?
— Пелагея ее использует, они обе это знают. В их личной партии у Марты назрел цугцванг. Какой бы ход сейчас она ни сделала, это только ухудшит её и без того дерьмовую ситуацию. Для всего мира куролесят здесь ее дети. Стало быть, и отвечать придется именно Марте.
— Или всей Курии. И что, Марта решила это проглотить?
Я только плечами пожал.
— Кто ее знает, Марту эту? В голову вурдалака я залезть не могу. Ты же знаешь.
— А Вера что?
— Скоро тут будет, — уклончиво ответил я. — Сам и спросишь.
— А ты?
— А что я?
— Не издевайся, Гриша. Я имею в виду, что ты делать будешь?
— Имеешь в виду, убью я ее или нет?
— Да, именно это я и имею в виду. Ты же видишь, что она натворила. И понимаешь, что если не ты ее убьешь, то это сделаем мы, но с большими потерями среди гражданских лиц. Я вообще не представляю, что будет с Москвой, прорвись сейчас эта толпа упырей через оцепление.
— А я как раз представляю, — улыбнулся я во все свои тридцать два. — Революция! И пожар ее разлетится по всему миру.
— Правительство не позволит…
— Вы уже проиграли. — Я сурово посмотрел на отца Евгения. — Помнишь, что было в Москве, когда Алиса выпустила десяток упырей? Помнишь, как мы бегали, как подгорали задницы у твоего Совета и начальства?
— Прекрасно помню, — кивнул священник. — Потому и говорю, что сейчас все будет иначе. Сейчас решения принимают эти вот, — он кивнул на праздно болтающихся генералов, — но доложи я наверх, что ситуацией никто не владеет, за этих, все решат там, куда влияние Пелагеи не распространяется. И решение это будет серьезным. Очень серьезным. В наших руках все разрулить здесь и сейчас.
— Ты мне доверяешь? — внезапно задал я вопрос отцу Евгению.
— Нет, — искренне ответил мне священник.
— И правильно, кстати, делаешь! — решила встрять в наш разговор Вилкина. — Этим ворожеям не стоит доверять слепо.
— Не доверяю я тебе, Гриша, не потому, что ты можешь переметнуться на чужую сторону, — не обращая внимания на Вилкину, продолжил священник. — Я не доверяю твоему человеческому началу. Иногда, власть имущие, вынуждены принимать очень непопулярные решения.
На это я мог лишь усмехнуться.
— Думаешь, они решатся на введение военного положения в столице?
— Не думаю, — буравил меня взглядом отец Евгений. — Знаю.
— Получается, дело лишь за малым, — подмигнул я священнику, — нужно лишь доложить наверх, что ситуация вышла из-под контроля.
— А она вышла, Гриша?
— А ты мне доверяешь? — повторил я вопрос.
— Почему ты не влияешь на меня так же, как на них? — Он кивнул на одебиленных мной генералов. — Ты же можешь.
— А ты как думаешь?
— Доверяешь?
— А не должен?
— Капец, ребята у вас сейчас напряженный момент, — прокомментировал наш диалог ГРУшник Серегин. — Я, надеюсь, вы сейчас не сцепитесь…
Как и на Вилкину ранее, на Серегина мы с отцом Евгением никакого внимания не обращали. В нашей с ним личной партии, если можно так выразиться, наступил эндшпиль.
— Не должен, Гриша, — признался священник. — Ты действительно сейчас никому не должен доверять. И поступишь ты, я полагаю, так, как задумал.
Я кивнул.
— Все именно так.
Священник подошел вплотную ко мне. Наши взгляды пересеклись, и если бы можно было измерить напряжение между нами, прибор бы приказал долго жить от перегрузки.
— Ты мне только одно скажи. В глаза мне посмотри и скажи, как на духу. Ты знаешь, что делаешь?
Я медленно кивнул.
— И я могу тебе доверять?
Я кивнул повторно.
— Ты же понимаешь, что я должен доложить наверх?
— Да.
— Сколько у меня времени?
— Думаю, в ближайшие десять минут все решится.
— Откуда такая уверенность?