— А ты туда посмотри. — Я указал на зияющую дыру в стене, откуда еще минутой ранее до нас доносился нестерпимый вой толпы упырей. Сейчас же снаружи царила мертвая тишина. — Они идут.
— Пелагея?
— Все.
— И ты знаешь, что сейчас будет?
Я кивнул.
— Ультиматум?
— Нет, переговоры.
Глава 21
Они шли крайне кинематографично. Даже ГРУшник Серегин это отметил.
— Красиво идут… — сказал он задумчиво и с чувством, явно вспомнив старый советский фильм про Чапаева.
— Интеллигенция, — цокнув языком, подхватила его шутку Вилкина и демонстративно плюнула вниз. Решимости девушки можно было позавидовать, ни дать ни взять — Анка пулеметчица.
Оба представителя силовых ведомств хохмили явно не от хорошей жизни. То, скорее всего, было естественным проявлением нервозности, я это считывал сейчас на раз-два. Все мои чувства сейчас были обострены настолько, что я мог по запаху оценить уровень стрессовой нагрузки любого человека. Но в целом, для оценки состояния моих спутников этого не требовалось — нервничать действительно было из-за чего.
— Вы, Катерина, даже не представляете, насколько близки к истине в своей оценке. Наши противники действительно представители интеллигенции от мира Ночи. — То ли иронично, то ли на полном серьезе ответил Вилкиной отец Евгений. — К примеру, Пелагея нынче глава крупнейшего ворожейского рода страны. — Он на секунду замолчал, призадумавшись, и уточнил — с некоторых пор, во всяком случае.
— Это, с каких?
За священника ответил я.
— А как матушку свою, Радмилу, на закланье привела к Марте, так и стала единоличной главой семьи. До нее моя благодетельница Варвара считалась сильнейшей ворожеей рода Семеновых.
— А ты тут, кстати, каким боком?
Вилкина, похоже, только сейчас сообразила, что ни в зуб ногой в хитросплетениях системы единоначалия мира ворожей.
— А я имел неосторожность эту самую Варвару Семенову от смерти лютой спасать. Вот и огреб.
— Что, не спас?
— Ага, — тяжело вздохнул я, вспоминая свой первый день на ворожейском поприще. — Пытался, но не сдюжил. Вот Варвара и передала мне свой дар.
— А почему именно тебе, чего не этой, — Вилкина кивнула в сторону приближающейся к нам ворожеи, — Пелагее, правильно?
— Угу, правильно, — кивнул я еле заметно. Еще не хватало, чтобы моя родственница по силе просекла, что мы именно о ней беседуем. Больно уж много чести. Отвечать Вилкиной все же пришлось. — Ну, во-первых, больше некому было. В момент ее смерти соблюлись все условия для передачи силы. — У Вилкиной взмыла вверх бровь, что в переводе с женского на мужской означало неподдельный интерес к истории. Пришлось уточнить. — Так вышло, что я в момент смерти своей пациентки тоже слегка при смерти был. Не спрашивай, так вышло.
— Ты сказал, во-первых, — напомнила Вилкина. — Что, во-вторых?
— А во-вторых, не поделили они там что-то. Варвара с Пелагеей. Ругались почем зря. Кишки друг другу выпустить пытались. Как видишь, Пелагея в этом даже преуспела. Хитро поступала, наняла колдуна-ассасина.
— Колдуна-сисадмина? — уточнил ГРУшник Серегин, также проявляя неподдельный интерес к рассказу.
— Нет, именно ассасина. Киллера она наняла, если по-простому. Тот грохнул бабку Варвару. Пелагея же планировала помариновать Варвару в посмертии, это такая граница меж мирами, а после получить ее силу, практически даром. Учитывая тяжесть грехов Варвары, отдать свою силу добровольно, для нее было бы идеальным, и в целом, единственным вариантом упокоения. И всем был этот план хорош –Пелагея не учла лишь то, что Варвара свой дар рискнет абы кому передать из чистой вредности.
— И этот «Абыкто» это ты…
— Агась.
— Постой, — Вилкина вдруг повернула ко мне голову, — хочешь сказать, ты не всегда был такой?
— Какой, такой?
— Ну, такой, — она защелкала пальцами, — фрик юродивый…
— Ну, спасибо, — фыркнул я. Но на вопрос все же ответил. — Нет, я меньше года работаю ворожеем.
— То есть, ты никакой не избранный? — Продолжала искренне удивляться Вилкина. — Хочешь сказать, тот факт, что ты сейчас ходячая атомная бомба, это чистой воды случайность?
О как! Оказывается и в ее кругах обо мне уже ходят слухи. И не самые хорошие, как по мне. Да характеристика лестная, но слишком уж много внимания из-за нее. Учитывая же, на кого именно работала Вилкина(сама того, кстати, не понимая), могу сделать вывод, что в этой стране от меня теперь не отстанут. Либо завербовать попробуют, либо попытаются устранить физически. Особенно после сегодняшних событий.
Размышления мои прервал отец Евгений:
— Случайность, Катерина, это псевдоним бога, когда он хочет остаться инкогнито.
— Красиво сказано, — поджал губы ГРУшник, сохраняя свой прежний невозмутимый вид.
— Ну и, само собой, Марта тоже не пальцем деланная, — продолжил священник свой ликбез, посвященный интеллигенции мира Ночи, — абы кого главой вурдалачьей семьи и председателем Курии не назначают.
Что? Я не ослышался? Он сказал: «Не пальцем деланная»?
Мы с Вилкиной синхронно взглянули на нашего батюшку, поскольку никогда не слышали из его уст столь вольных речей, буквально, на грани фола. Священник наши взгляды расценил правильно, но тушеваться не стал.
— Это у меня нервное, не обращайте внимания.
— Да уж, — опять вмешался в разговор Серегин, — не знаю, о ком идет речь, должно быть перед нами действительно очень важные персоны, но стоит признаться — картина и впрямь заставляет понервничать. Я такого даже в Афгане не видел. А там, часто вот так… — он запнулся на секунду, вспомнив, видимо, нечто нехорошее, — … наступали.
— Афганистан? — Удивился отец Евгений. — Вы прекрасно сохранились, однако.
— Благодарю, — отозвался Серегин и тут же перешел к более насущным вопросам. — Стесняюсь спросить, а у нас при таком раскладе, — он кивнул на толпу упырей на улице, — вообще есть, хоть какие-то шансы выжить?
— Помощь уже в пути, — как-то неопределенно ответил ему отец Евгений, но после все же решил уточнить. — Я уже давно вызвал всех, кого можно.
— А сразу это сделать было нельзя? — удивилась Вилкина.
— Сразу, это когда? — Священник не горел желанием отчитываться перед Катериной, но под моим взглядом сменил гнев на милость и пояснил. — Я вызвал помощь сразу после того, как осознал масштабы происходящих тут событий. Мы ехали одну Веру задерживать. Для этого нам более чем достаточно Григория. Никто не ожидал появления в Доме Правительства такого количества упырей.
Мы замолчали. Действо, разворачивающееся перед нами, не предполагало многословности. Комментарии моих вынужденных соратников возникли не на ровном месте. Пелагея и Ко, действительно появились на площади более чем эффектно. Сперва их небольшая армия — выстроилась странным порядком. Упыри, коих на парковке насчитывалось никак не меньше трех сотен, сбились в группы, а после практически синхронно слились в одну огромную, вращающуюся вокруг своей оси, шестиконечную звезду, в центре которой расположились Пелагея и Марта.
Закончив с построением столь вычурного боевого порядка, Пелагея демонстративно дала отмашку к движению, и «звезда» поползла в нашу сторону. Зрелище было действительно впечатляющим — очень похоже на парад в честь очередной годовщины победы в Великой Отечественной. Только в отличие от парада на Красной Площади, упыри шли не ровным строем, мерно чеканя шаг, а плыли, словно по воде, сохраняя сложную структуру звезды. Я понятия не имел, как можно было добиться такой слаженности от существ, не отличавшихся покладистостью нрава. Это вурдалак себя всецело контролирует и может двигаться красиво, или даже элегантно — упырь же представляет собой сгусток ярости и бесконтрольного голода. Его движения всегда резки и угловаты. Он в принципе не способен контролировать ни свою силу, ни скорость. Все его передвижения направлены лишь на одно — догнать жертву и убить ее. Именно поэтому мне было удивительно видеть толпу этих существ, в которой все упыри до одного подчинялись чьей-то конкретной воле. Полагаю, именно поэтому Пелагее понадобилась Марта. Помимо, разумеется, основной цели, о которой я догадался еще в день обретения фолианта.
Звезда из упырей меж тем плавно приближалась к нам, величаво вращаясь вокруг своей оси. В ее центре вышагивали Пелагея и Марта. Союзницы приближались к нам, словно модели. Каждый их шаг был отмерен незримым метрономом. Безупречный ритм, в котором сливались сила и невесомость выдерживался, казалось, на автомате. Их соблазнительные изгибы тела, угадывающиеся даже под дорогой и броской верхней одеждой, вычерчивали в воздухе плавные и в то же время четкие незримые линии, заставляя взгляды невольных свидетелей такого дефиле замереть, а их сердца трепетать. Их головы были гордо вздеты, холодные взгляды устремлены не только сквозь нас, но и, видимо, сквозь само пространство-время.
Конечно, я понимал, что все эти эффекты были лишь мороком, наведенным Пелагеей, но, как же все-таки это сильно выглядело. Идеальная психическая атака безупречной высшей вурдалачки и очаровательной ворожеи. Иначе и не скажешь. Благо, я их видел в том обличии, в котором они предстанут перед посмертными вестниками, когда придет их черед отправляться на судилище Рода.
Если интересно, то передо мной сейчас вышагивали не две супермодели, а именно такими их видели простые смертные, а два до жути страшных демона. И если Пелагея, в своем посмертном обличии еще, худо-бедно, походила на человека (даже старая, с рогами и хвостом), то Марта уже могла распрощаться со своим земным обликом. Истинный облик вурдалачки был вдохновлен, вероятно, самым больным воображением на планете Земля. Полагаю, Марта уже и сама забыла, как выглядела до своей инициации.Алиса, к слову, также имевшая в посмертии не самую приятную внешность, в сравнении со своей матерью могла без зазрения совести называть себя красавицей. А вы помните, какой страхолюдиной я увидел ее, впервые столкнувшись с ней в посмертии.