— Вот и хорошо. Утром на тренировку, а после наведаемся к одному субъекту.
Я непроизвольно вздохнул, что, конечно же, не осталось незамеченным.
— А ты как думал, — рассмеялся священник. — Наша первоочередная задача — научить тебя защищаться от ворожей. Все остальное, как там у вас, молодежи, говорят — побочный квест?
Я опять кивнул. Священник был прав. Грош цена тем знаниям о мире Ночи, которые я могу получить в оставшееся до дуэли время, если меня на этой дуэли укокошат. Придется впахивать.
В подвале было холодно и сыро, как в склепе. Кирилла пробрала мелкая дрожь, но сейчас он и сам бы не сказал, чем именно она вызвана — холодом или все-таки возбуждением. К терпким запахам плесени и затхлой мочи был подмешан еще один сладковатый запах. Кирилл уже ощущал его раньше. Все они пахли одинаково. Все они пахли смертью. Помимо специфических запахов, случайного прохожего это место отпугнуло бы еще и своей аурой. Здесь ощущалось нечто такое, что заставляло простого обывателя обходить этот подвал стороной. Любого, кто посмел бы сюда спуститься, одолевал простой животный страх. Сюда даже бомжи не заглядывали.
Кирилла же, напротив, это место манило. Он ощущал приятное томление, навеянное предвкушением грядущей неги. Ему было плевать и на сырость, и на плесень, и на запах смерти. Единственное, чего он сейчас истово желал, это вновь ощутить на своей шее их поцелуй.
Сюда его привел Голос. Сопротивляться ему Кирилл не мог. Пытался, но бросил свои тщетные попытки уже на второй день. Сейчас эти попытки казались ему детским капризом, сродни тому, как дети не хотят вставать в школу или в детский сад по утрам. По мере приближения к цели Голос становился все навязчивее. Кирилл сделал еще несколько шагов во тьме и остановился перед запертой дверью.
«Здесь» — прошептал Голос и смолк.
Дрожащей рукой парень толкнул от себя тяжелую створку. Скрипнули петли, дверь распахнулась. В нос ударил сладковатый запах гниющей плоти, но сейчас этот запах казался Кириллу самым желанным, самым восхитительным из всех запахов на свете. Он сулил ему блаженство, был его предвестником.
Откуда-то из недр подвала, словно ножом по стеклу, проскрипел шепот:
— Я ждала тебя.
Кирилл вздрогнул. Прежде они не говорили с ним, прежде вся коммуникация происходила через Голос. Тем не менее он сделал шаг во тьму помещения. Шаг навстречу блаженству. Уже через секунду он оказался на полу, сбитый кем-то с ног. Грудь сдавила тяжесть, как если бы кто-то оседлал его. Парень не сопротивлялся. Он знал, что это бесполезно — они были гораздо сильнее и быстрее его. Куда там, любой из них одолел бы и профессионального бойца ММА, случись ему вступить с ними в бой. Вместо сопротивления Кирилл поддался невидимому сопернику. Это опять была девушка. Она сильно сжимала его бедрами, мерно раскачиваясь вперед-назад. Кирилл ощутил возбуждение, его естество напряглось, в животе сладко потянуло. На этот раз он дал волю своим рукам. Потные от страха и возбуждения ладони нащупали женские бедра. Судя по всему, она была нага, ее кожа, на ощупь не теплее камня, оказалась твердой и шершавой. Пальцы угодили во что-то мягкое и склизкое, сладковатый запах усилился — должно быть, покойница уже не первый день разлагалась.
— Я пришел, — прошептал Кирилл дрожащим голосом, — я твой.
— Мой, — вновь проскрипел голос, но за ним ничего не последовало.
Было ощущение, что девушка не так голодна, как те, что были до нее. Она словно смаковала текущий момент. Ее ледяные пальцы медленно исследовали грудь и живот Кирилла, заставляя парня возбуждаться все сильнее. Амплитуда медленных покачиваний с каждым разом все увеличивалась. Сейчас девушка уже терлась своим ледяным лоном о его восставшее естество. Если бы не одежда, он бы уже давно ощутил себя внутри нее. Он не знал, возможно ли это соитие физически, но, безусловно, страстно желал его. Его не смущали ни обстановка, ни то, что девушка была давно мертва, ни даже безмолвное присутствие при этом действе Голоса. Единственное, чего он хотел сейчас, так это кульминации — того, ради чего он поддался зову. И если бы кульминация произошла в момент оргазма, это лишь усилило бы и без того фееричный финал этого странного действа.
Странно, но Кириллу показалось, что эта девушка была особенной. Она была не похожа на остальных, была живее, что ли. Хотя в отношении этих существ слово «живой» и звучало, и ощущалось неестественно. И тем не менее она была другой. Она говорила, чего раньше не наблюдалось. Она не накидывалась на Кирилла в первую же секунду, как делали ее предшественницы. Она с ним играла. Кириллу даже показалось, что она испытывает схожие с его ощущениями чувства, оттягивая кульминацию, наслаждаясь моментом.
В какой-то момент Кирилл уже поверил, что девушка доведет его до исступления даже через джинсы, но в самый последний момент она замерла над ним и склонилась к его лицу. Кирилл не видел ее, лишь ощущал на своем лице ее спутавшиеся волосы. Девушка не дышала, но парень был готов поспорить на что угодно — она его обнюхивала. Как если бы сейчас на его груди сидела не она, а какой-нибудь дикий зверь, готовый разорвать свою жертву в клочья.
Свое исследование девушка завершила ледяным поцелуем в губы. Языком Кирилл ощутил неестественно длинные клыки. Она была готова. Еще секунда — и все свершится. Как же он хотел этого, как же он мечтал об этом моменте! Но девушка все медлила. От возбуждения и предвкушения Кирилл застонал, но его стон был заглушен ее пальцем. Она довольно бесцеремонно подхватила свою жертву за щеку и потянула голову парня вбок. Должно быть, так себя ощущает пойманная на блесну рыба.
Это была последняя мысль, которую воспаленный мозг Кирилла успел сгенерировать до того, как окунуться в мир бесконечного блаженства. Уже через секунду девушка впилась своими клыками в его пульсирующую артерию на шее, и мир для обоих померк.
Глава 6
С вопросом об эксгумации первых жертв серийника Вилкиной пришлось идти к самому Сапогову. Катерина прекрасно понимала, что в текущих реалиях (имеется в виду факт затягивания высоким начальством расследования) добиться нужной санкции будет непросто. Пойми Сапогов, над головой которого завис сапог начальства, что ее просьба закроет чуть ли не половину вопросов по делу, а именно свяжет все эпизоды воедино и поможет вычислить главного подозреваемого, он бы ни за что не решился на этот шаг. Во всяком случае, не решился бы без соответствующего приказа сверху. А наверху по неведомой Вилкиной причине решили это дело притормаживать. Кто и зачем, ей о том не докладывали, но сам факт молодую девушку-следователя просто выводил из себя.
Но Вилкина не была бы Вилкиной, не имей она способности выворачивать реальное положение дел наизнанку. Нет, идти через голову начальства она не планировала. Более того, она честно и главное — оперативно раскрыла свои карты начальнику. Утаила она лишь одну маленькую деталь о том, что их незабвенный патологоанатом уже провел серию ДНК-исследований крови из желудков последних жертв. Вилкина давила на то, что эксгумацию нужно провести как можно раньше, ибо в нашей стране это дело кропотливое и длительное (спасибо бюрократической волоките). А в качестве противовеса данному факту она предлагала ускорить процесс задержания главного подозреваемого: мол, если не будем эксгумировать, то сразу после очередного эпизода, в появлении которого никто уже не сомневался, попавшихся на горячем Горина и Смирнова придется задержать и как следует поприжать. И допросить, причем допросить с пристрастием. Вилкина клялась всеми богами, что организует за этими двумя объектами разработки такую слежку, что у них попросту не будет шансов не наследить и уйти от правосудия.
Рассудив, как казалось, здраво, Сапогов пришел к мысли, что если даст настырной Вилкиной заветную санкцию, то выиграет для себя несколько дней, а то и недель. Уж он-то знал, что такие вопросы в нашей стране не решаются вот так просто, с кондачка. Откуда ему было догадаться, что Катерина уже и с прокуратурой договорилась за его спиной, и места захоронений разыскала, и согласие родственников на вскрытие могил получила. На все про все по факту ушло бы не более пяти рабочих дней, и это с учетом длительного ДНК-исследования в лаборатории Карпыча. С этим уже обещал подсобить сам патологоанатом, ему эти тайны мадридского двора, очевидно, тоже не пришлись по вкусу. А в Вилкиной дед нашел то, чего не хватало большинству современных следователей — стержень и неуемное стремление докапываться до истины.
Параллельно Катерина планировала взять парочку подозреваемых на такой короткий поводок, какой вообще в современном мире возможен — уж на это-то санкции начальства ей уже не требовалось. А когда она сведет воедино все имеющиеся у нее на руках факты и преступники будут задержаны на месте преступления, можно будет провести исследование их биологического материала и вынести обвинение. Вуаля, дело раскрыто! Четко, просто, элегантно.
Безусловно, сама связь крови в желудках жертв и в образцах, взятых у подозреваемых, их вину не доказывала. Мало ли по какой причине жертвы пили их кровь — они могли быть психически больными, к примеру, причем как подозреваемые, так и их жертвы. Могли, скажем, состоять в какой-нибудь секте, где был предусмотрен подобный ритуал. Нет, факт убийства это не доказывало, но, во-первых, не стоит забывать о совокупности улик — подозреваемые и жертвы были явно связаны между собой, и этот факт уже красноречиво докажет найденная кровь. Кроме того, они посещали места преступлений, что уже доказано, как минимум в пятом эпизоде. Причем доказано это было дважды — техническими средствами наблюдения и показаниями свидетелей. Если повезет, возможно, появятся и другие доказательства, уже по другим эпизодам. А во-вторых, подозреваемым как минимум можно припаять статьи о надругательстве над трупами (иначе клеймение не назовешь) и неоказание первой помощи пострадавшим. Один из подозреваемых был дипломированным врачом, так что это могло прокатить, тут уж Горин не от