— Мы, Вера Олеговна, на работе познакомились, — деликатно кашлянув, ответил за меня священник.
— На его или на вашей работе?
Сестру свою я знал хорошо — она не поверила ни единому моему слову. Священник же и вовсе не являлся для нее авторитетом — она этого человека впервые в жизни видела, с чего бы его слову хоть что-то значить в ее системе ценностей? Все это читалось в ее глазах, иронично-саркастичных в данную секунду. Я вздохнул, еще раз представив объемы предстоящей чистки ее памяти. Придется, Горин, попотеть. Я даже укол совести почувствовал: ну нехорошо это было — постоянно копошиться в сознании близкого мне человека, неправильно это как-то — против ее воли стирать определенные воспоминания. Оправдывало меня лишь то, что я искренне считал это мероприятие благом. Для всех будет лучше, считал я, если Вера о моей тайной жизни ничего не узнает. Меньше знает, как говорится, крепче спит.
— На его работе, — с улыбкой ответил Вере отец Евгений.
— Ну, слава богу, — картинно выдохнула Вера, — а я уж подумала, что Гриня мой в монахи податься решил.
— На все воля божия, — лаконично ответил ей отец Евгений. — Надо будет, примет и постриг.
— Ну да, ну да… — задумчиво протянула сестра. — А эта девушка тоже из вашего прихода? Монахиня, должно быть? Из «белого» монашества, как я погляжу.
Очевидно, сестра имела в виду белые легинсы, обтягивающие соблазнительную попку вурдалачки.
— Вера… — одернул я сестру. — Это мои гости. Они приведут себя в порядок и уйдут. Это не обсуждается.
Тут Вера перевела взгляд на нашу утопленницу.
— А вы, полагаю, решили в апреле искупаться исключительно по причине ЗОЖ? Купальник дома забыли? Или вас в том пруду крестили?
— Вер, не начинай, — вновь осадил я сестру. — Дай нам час времени и, если не трудно, подбери что-нибудь из своих старых шмоток для девушки. Не ходить же ей мокрой или голой по дому.
— Ну да, — согласилась Верка, поцокав языком, — голой, да перед святым отцом, это не дело.
Колкость сестры оба моих спутника пропустили мимо ушей. Я их заранее предупредил, что теплого приема не будет, такой уж характер у сестренки. Она моих нормальных-то баб на дух не переносит, чего уж говорить о вурдалачке, с ног до головы измазанной грязью.
Пока наша гостья приводила себя в порядок в ванной, Вера не упустила возможности еще раз меня подколоть.
— Гриня, — начала она, — ты же в курсе, что в Тропаревском пруду воды по колено? Тонула она, говоришь?
— Утопала, — кивнул я на это, переодеваясь в сухое. — Не все умеют плавать. Даже там, где по колено.
— Ты же понимаешь, насколько это странно выглядит? Ты ее якобы спасал, а она тебе за это всю морду расцарапала?
— Да, — кивнул я сестре, — в состоянии аффекта еще и не такое можно учудить. Пройдет. И потом, ты же знаешь, что самое правдивое оправдание зачастую выглядит, как самое неправдоподобное.
— Ты врешь мне, братик, — шикнула Верка и укатилась на своем кресле в свою комнату, не забыв добавить при этом свой веский ультиматум. — Переоденется, чай горячий выпьет и пусть уматывает туда, откуда пришла.
— В озеро? — решил пошутить я, но тут же поплатился за эту шутку.
— Да хоть в колодец, лишь бы ее духу через час тут не было.
— Часа будет за глаза, — пообещал я сестре и пошел успокаивать своего кота.
Василий, как увидел в нашем доме вурдалачье семя, чуть не поперхнулся нелюбимым сухим кормом, а когда пришел-таки в себя, разразился тонной нецензурной брани. Разумеется, никто кроме меня, его не слышал, для всех он мирно мурлыкал, а вот я в свой адрес наслушался будь здоров.
— Так надо, Вась, — постарался я обозначить между нами границы дозволенного. В конце концов, это он мне слугой приходится, а не наоборот.
— Как знаешь, хозяин, но только я на ваших переговорах буду присутствовать и в случае чего ей все зенки повыцарапываю.
— Не придется, Вась, я уже одолел ее однажды и думаю, смогу этот подвиг повторить, если что. Но остаться ты, разумеется, сможешь. И более того — ты должен остаться и слушать все, что она скажет. Ты же мой компаньон, мои вторые уши, мой зоркий глаз в мире теней. Внимательно слушай и, если почуешь неладное, подавай знак.
Лесть на кота действовала куда лучше ультиматумов. Лесть и вкусная еда. Последнего в доме было предостаточно, поэтому пришлось прибегать именно к первому варианту.
Пока вурдалачка занималась собой в моей крохотной ванной, отец Евгений ограничился лишь сухой чисткой своей рясы.
— А ты молодец, Григорий, — попытался он растопить между нами лед. — Я думал, не успею уж, а ты и сам справился. Без какой-либо подготовки уделать вурдалака второго порядка… Это дорогого стоит.
Мириться со священником я не собирался, а потому ответил довольно резко:
— Если бы кто-то не играл в Джеймса Бонда и снабдил меня нужными сведениями сразу, у меня было бы куда больше шансов не пострадать в этой стычке.
Я в этот момент демонстративно разглядывал в зеркале свою исполосованную физиономию. К слову, моя нечеловеческая регенерация уже впахивала на полную катушку. Еще недавно мне требовалось срочное наложение швов, а сейчас раны выглядели так, словно их нанесли неделю назад. К тому же порезы на щеке и груди жутко чесались, что также свидетельствовало о том, что заживление идет полным ходом.
— Как ни странно, но информация о том, как упокоить рядового вурдалака, тебе не помогла бы, — ответил мне священник. — Твой способ оказался куда эффективнее.
— А если бы я не догадался выйти из тела? — укоризненно спросил я.
— Потому-то я и бежал к тебе со всех ног. Машину даже бросил. Слава богу, добрые люди в чувство привели и указали, куда ты побрел после аварии. Я так понимаю, та женщина с коляской была мороком?
Я кивнул. Отнекиваться было бессмысленно.
— Что же, в таком случае могу лишь похвалить тебя. Растет твоя сила. Я сразу и не понял. А упокоить вурдалака можно, лишь отделив ему голову от тела. Причем после желательно это тело вместе с головой сжечь. И не абы где, а в крематории. Простой костерок тут не подойдет, кости не всегда сгорают бесследно.
— А зачем их сжигать так, чтобы они в пепел превратились?
— Вурдалаки — существа потусторонние, их тела — все равно что артефакты. Останется хоть косточка, и по ней можно будет восстановить личность упокоенного. Тут, впрочем, все, как в обычной жизни — нет тела, нет дела. Прах развеять куда проще, чем кости спрятать. Но повторюсь, ты избрал наиболее эффективный метод борьбы с вурдалачьим племенем. Упокоив их душу, ты обрекаешь кости на самый обычный способ истлевания. Можно сказать, снимаешь с них их проклятье. Думаю, такие кости можно и не сжигать дотла, их уже вряд ли кто сможет идентифицировать иначе, кроме как по ДНК-тесту.
Как оказалось, лесть действует не только на моего кота. Слова священника были мне приятны, но спускать на тормозах наши с ним разногласия я и не думал. Обороты, конечно, поубавил, но гнев свой на милость менять не спешил. Размышлял я так: раз уж они меня используют втемную, то и мне следует перенять опыт служителей Совета. Этот человек хоть и скрытен до ужаса, но все же остается моей единственной связующей ниточкой между этим миром и миром Ночи. С ним я хоть по крупинке, хоть по зернышку, но все же получаю нужную мне информацию, а без него однозначно буду плавать, как говно в проруби. И не туда, и не сюда. Уже и не человек, но и не ворожей — так, случайная переменная в запутанном уравнении, описывающем отношения в вышеуказанном мире Ночи.
— Как вы поняли, что в парке я столкнусь с вурдалачкой? — спросил я.
— Мы, собственно, к ней и ехали, — даже не моргнув глазом, ответил священник.
Ну, вот опять тайны мадридского двора. Так вот почему он так долго копался в смартфоне — вел переговоры с кем-то. Должно быть, вышел напрямую на Марту.
— Что? — изумились мы с котом. Василий присутствовал при разговоре и был удивлен таким поворотом не меньше меня.
— Все просто, — начал объясняться священник. — После нашего фиаско у Геворга…
— После вашего фиаско, — уточнил я, имея в виду скрытный до безобразия Совет. — Меня вы ни во что не посвящали, и никаких решений я не принимал.
— Будь по-твоему, Григорий. После моего фиаско у Геворга я списался с бессмертным.
А, все-таки Геворга он подключил, не Марту. Хотя, в принципе, сути дела это не меняет. Как и любая спецслужба, Совет имел привычку решать свои проблемы чужими руками. На этот раз они решили взять в оборот именно Геворга. Ладно, послушаем, к чему все это привело. Не верилось мне, что такая сущность, как Геворг, так запросто позволит собой манипулировать. Скорее, наоборот — это он крутил Советом так, как ему было выгодно. Оставалось лишь понять, в чем был его интерес и в чем — интерес Совета. Их сотрудничество могло иметь место лишь в точке пересечения этих самых интересов, и что-то мне подсказывало, что эта точка — я сам.
— Зачем? — вновь поинтересовался я.
— Я попросил его поспособствовать в нашем новом деле. Без вурдалаков мы не справимся. Разыскать их соплеменника, тем более высшего вурдалака, в таком городе, как Москва, без специальных навыков практически нереально. У Геворга же с Мартой остались какие-то нерешенные вопросы. Вот я и подумал, что было бы здорово, если он уломает ее помочь нам.
— Какая радость Геворгу помогать нам?
— Он что-то знает, Григорий. Что-то о грядущем. И его это, по-видимому, сильно беспокоит. Именно поэтому он решил помочь тебе.
— И нанял вас?
— Пошел на контакт, — перефразировал священник, — а мы откликнулись.
Очевидно, не любили служители Совета оставаться на вторых ролях, но в случае с такой сущностью, как Геворг, выбора у них, я так полагаю, не было. Выходит, мое появление в мире Ночи не осталось незамеченным для бессмертного. Он каким-то образом связал этот факт с тем, что знал о будущем, и решил, что мне помирать от рук ворожей не следует. Во всяком случае, не следует именно сейчас. Интересно, чего он такого обо мне узнал, что решил действовать столь радикально — привлек к работе тех, с кем ранее дел никаких не имел? Этот вопрос я и задал священнику, но однозначного ответа не последовало.