Профессиональные преступники в отличие от государственных часто пытаются мотивировать свои действия робингудовскими мотивами. Некий старый вор-профессионал говорил так: „То, что я делаю, приносит пользу всем. Я создаю рабочие места. Нанимаю людей угонять машины, изготавливать фальшивые документы, перекрашивать и маскировать угнанные машины, перегонять их в другие регионы. Это помогает и людям и экономике страны. Желающие приобретают те автомашины, которые они не могут купить законным путем из-за их дороговизны. Например, кто-то хочет „мерседес“, но нет денег. За несколько тысяч баксов он его получает и радуется, пользуясь им. Тот же, у кого этот автомобиль угнан, получает новый лимузин от своей страховой компании и тоже счастлив. Процветает и фирма, выпускающая автомобили; у них увеличивается сбыт. Единственно, кто остается недоволен, это страховая компания. Но там персонально никто не страдает“.
8.2. РАСПРЕДЕЛЕНИЕ ФИНАНСОВ И СИЛ В ОБЩЕСТВЕ
Судья в грузинском суде обращается к обвиняемому:
— Ваше последнее слово?
— Пятнадцать тысяч и ни цента больше.
Три основные силы в обществе: власть, бизнес и криминал — захватили под свой контроль крупный бизнес. Но это не значит, что мелкий и средний бизнес ушли от внимания мафиозных структур.
Те, кто сравнительно недавно восседал в президиумах, остались и во власти и сместились в предпринимательство. Им не надо было воровать или заниматься рэкетом в открытую, как уголовникам, не надо было продавать лифчики и тапочки, как наивным коммерсантам, чтобы накопить первоначальный капитал. Отставной партийный босс мог вызвать исполнителя и предложить заняться нефтью, металлом, оружием. Согласно отчетностям, продавали и покупали дешево, а за бугром — назначалась истинная цена, и разница шла на зарубежные счета. Так происходило становление в России крупного бизнеса, породившего подпольных миллионеров.
С началом перестройки наступил конец романтики. Надо было выжить в условиях дикого рынка, в который бросила своих подданных власть. В институтах и библиотеках остались люди порядочные, но не очень практичные. Моральные убеждения, казавшиеся ранее незыблемыми, подверглись ревизии, когда оказывалось, что жену нельзя одеть в приличную шубку, детей обучать в престижных школах и университетах, отдыхать на Багамах. И вот уже один институтский профессор, используя свои старые связи и знакомства, заправляет торговлей компьютерами в России и СНГ, другой занимается экспортом угля из России, администратор театра контролирует сеть ресторанов и кафе. Так образовался средний бизнес, во главе которого оказались и интеллектуальная элита, и молодые предприниматели, пытающиеся выбраться из тисков унизительного нищенства. Но богатым быть опасно, поскольку контроль со стороны тех, кто сверху, кто распределяет возможности, остался. Приходится смыкаться с криминалом, входить в контакт с государственными взяточниками и ворами, иначе сомнут. Приходится ожидать тот день, когда можно будет покинуть это криминальное государство.
Мелкий бизнес, который достался гражданам, не имеющим ни связей, ни капиталов, — это бесчисленные челноки и ларечники. Только в этой сфере можно обмануть рэкетиров от государства и криминала и оставить себе немного на пропитание. Занимаясь производством, выжить нельзя. Иллюстрация тому — закрытие всех кооперативов и мастерских, заваливших своей продукцией страну в конце 1980-х годов. Но мафии этот обвал отечественной продукции оказался невыгоден, весь доход оставался у производителя. Тогда и появились бесконечные налоги, нерентабельность производства и широкий доступ на российский рынок товаров от западных производителей, отстегивающих „долю“ российским покровителям.
Если бы всегда выигрывали умные, общество было бы совершенным. Побеждают, как правило, подлецы, особенно в политической борьбе. Поэтому в России сегодня все продается и покупается во благо воровского мира власти и криминала. „Паленая“ водка из технического спирта означает, что в деле заняты местные бандиты. Спиртное, доставляемое из-за кордона, связывают уже с группировками, оперирующими партийно-комсомольскими деньгами. А „наверху“ из-за лицензий и льгот на импорт алкоголя идет борьба. Поэтому дельцы прилагают все силы, чтобы государство не вернулось к монополии на алкоголь. Пока это им удается, несмотря на снижение поступлений в бюджет с 20 % даже во времена антиалкогольной горбачевской кампании до 0,2 % сегодня. Только в оффшорной зоне в Ингушетии действовали около 400 заводов по производству водки. Огромные деньги плывут мимо казны, а господа депутаты и чиновники борются за власть и усиление влияния. Интересна динамика распределения финансов между названными структурами в 1991 и 1996 году. Здесь представлено не количественное, а качественное соотношение.
Объемы капиталов в 1991 году
Объемы капиталов в 1996 году
Каким же образом в течение этих пяти лет происходили трансформация и перекачка финансов? В начале развала страны, как видим, наибольший объем денежной массы находится во властных структурах, здесь же и замаскированные капиталы партийной элиты в бизнесе. Почувствовав падение своего единовластия, партийные функционеры основали в США, Канаде, Швейцарии ряд подставных фирм, в частности консорциум „Сиабеко“, включающий банки, международные торговые дома, авиакомпании, фонды приватизации. В эти банки и фирмы потоком пошли партийные и государственные деньги. На эти деньги, когда власть рухнула, было создано большое число посреднических структур, главная задача которых сводилась к переброске на Запад дешевого отечественного сырья по ценам много ниже мировых. Партийцы мечтали, накопив капиталы за рубежом, влиять на расстановку сил в мире, как это они делали на всем протяжении советской власти. Но все зарубежные капиталы оказались под контролем американских и швейцарских монополистов. В итоге вместо мирового экономического господства, о котором мечтали лучшие представители КПСС, они, ограбив свою страну, вызвали, по словам И. Бунича, новое экономическое чудо на Западе: сырье по небывало низким ценам, а деньги за это сырье остаются в западных банках.
Источник почти всех трудностей обусловлен тем, что лучшие умы заняты интеллектуальным и техническим развитием общества, а те, кто этого делать не могут, — управляют обществом. Как в природе у любого животного есть сенсоры ближнего и дальнего действия, высокочувствительные и грубые, так и в этой среде ближняя цель — деньги, дальняя цель — власть. Причем сначала отечественные гангстеры создают себе капитал, источник происхождения которого никогда бы не смогли легализовать, затем резервируют и покупают на воровские деньги государственные должности, и эти деньги делают их представителями закона. Общий алгоритм превращения общества в криминальное выглядит таким образом:
Воровской капитал → власть воров → криминальные законы.
Описанный алгоритмом процесс колеблется сегодня где-то на второй итерации; формируется власть воров, идет борьба разных сил. На этой стадии формирования криминального государства возникает необходимость оценить не только финансовое соотношение, но и силовое.
В итоге сложившейся ситуации представители партийной элиты сместились в бизнес, к теневикам, вынуждены были вступить в ряды преступного сообщества, усилив его и повысив элитарность. Теневой капитал бизнеса с начала „большого хапка“ вырос многократно, превзойдя и криминальный, и государственный, а уголовно-теневой клан приобрел силу и влияние. Бизнес и криминал значительно выросли за счет государственных ресурсов, которые власть отдает им, имея с этого значительную долю. Нищета власти — кажущаяся, их финансовые интересы сосредотачиваются в бизнесе и криминале. Нищими оказываются государство и общество. Государственный капитал за время, прошедшее с начала 1990-х годов, не вырос, основные фонды уменьшились во много раз, поскольку спад производства ограничил рост капитала, а приватизация позволила перевести основные средства в бизнес и к теневикам. Именно на этом этапе становления криминала появилась мода покупать титул „вора в законе“ за деньги, и некоторые бывшие высокие партийные функционеры сменили титулы секретарей и председателей на гордое „вор“, что, впрочем, мало изменило их сущность, поскольку воровали они всегда.
Страх — самый главный инструмент воздействия на личность и в государственной, и в преступной среде, пользуясь которым, можно сделать из человека и предателя, и убийцу, и послушного раба. Паханы-уголовники и лидеры-теневики добиваются своих целей одинаковыми способами. Скажем, содержат на общие средства охраняемый домик в глухом месте, который именуется „банькой“, или кораблик, курсирующий по реке. Это застенок, готовый всегда к приему очередной жертвы. И палач есть, еще от Одылова, обрекающий свою жертву на длительные мучения, причем не давая ей терять сознание. Если умрет под пытками, труп в реку или в крематорий, с которым существует договоренность на постоянной основе. В отличие от криминала власть заключала свои жертвы не в „баньку“ и не на кораблик, а в обычные тюрьмы, лагеря, зоны и психушки.
Преступники составляют незначительное меньшинство в любые времена, в любой стране. Урон, который они нанесли человечеству, весьма незначителен по сравнению с ужасами кровопролитий, войн, преследований, конфискаций, по сравнению с голодом, порабощением, массовыми разрушениями, в которых повинны правительства. Правительство имеет юридическую монополию на применение физической силы против безоружных жертв.
Семеро козлят копытами избивают волка. Тот вопит:
— Что же вы делаете, волки!
— Молчи, козел! — отвечают козлята.