Когда мы спустились вниз, я всмотрелся в глубину гостиной, увешанной книжными полками.
– Можно я гляну на книги, совсем быстро? – попросил я, и Гвен, пожав плечами, кивнула.
Сразу стало ясно, что сестра Элейн тоже была заядлой читательницей и что большинство книг, заполнивших гостиную, принадлежали ей. На фоне засилья всякой документальной прозы, художественную литературу здесь представляли разве что исторические романы. Одна из полок была целиком отведена Джеймсу Миченеру[83]. Но имелся и высокий шкаф, задвинутый в угол, вид которого наводил на мысль, что поставила его туда именно Элейн. Здесь одну из полок занимала коллекция винтажных стеклянных пресс-папье, основательно покрытых пылью. Остальные были заставлены опять-таки детективами, рассортированными по авторам. Я с удивлением увидел здесь пару-тройку работ Томаса Харриса[84] – писателя, которого Элейн однажды назвала при мне «переоцененным извращенцем». С неменьшим удивлением узрел я здесь и экземпляр «Утопленницы», пока не обратил внимание, что стоит он между «Незнакомцами в поезде» и томиком «Смертельной ловушки». По моей спине пробежал холодок. Наличествовали все книги до единой – все восемь из моего списка, – аккуратно расставленные по порядку. Я подвел Гвен к шкафу, и ее глаза стали огромными. Она зафотала их на телефон и спросила:
– Как думаете, это он принес их сюда или они уже здесь были?
– Думаю, что все-таки он принес. У Элейн, конечно, могли иметься все эти книги, но сомневаюсь.
– Как по-вашему, можно будет понять что-нибудь по данным конкретным экземплярам?
– Не исключено. Он ведь их где-то купил. Может, у меня в магазине, а может, и где-то еще. Обычно, когда вы покупаете подержанную книгу, на внутренней стороне обложки карандашом проставлена цена, а иногда есть и наклейка с указанием продавца.
– Не хочу, чтобы вы их трогали, но можете сказать что-нибудь по одним только корешкам?
Я внимательно изучил их – все восемь книг из своего списка, молчаливым укором взирающих на меня. Взгляд зацепился только за один корешок – это был «Злой умысел» в мягкой обложке. Я опознал в нем британское издание, выпущенное в довесок к телевизионному мини-сериалу примерно десять лет назад. Этот экземпляр определенно происходил из моего магазина, поскольку я помнил, как не понравилось мне это издание. Вообще терпеть не могу все эти «довесочные» книги с кадрами из фильмов на обложках. Я сообщил Гвен, что, по-моему, узнал в этой книге ту, что побывала у меня в магазине.
– Ладно, хорошо, – ответила она; я услышал возбуждение у нее в голосе. – После того как их проверят на отпечатки и сфотографируют, можем взглянуть на них вместе. Поехали заселяться в отель.
Она забронировала нам два номера в «Хэмптон-инн-энд-суитс» где-то в миле от центра Рокленда. Прямо через дорогу от отеля светился «Макдоналдс», и я волновался, что именно там мы и окажемся за ужином, но Гвен упомянула одно заведение на Мейн-стрит, которое ей нравилось.
– Я заказала столик на двоих, но… если вы предпочитаете поесть где-то еще…
– Нет, – сказал я. – Буду только рад вашему выбору.
Мы заселились, а потом через час встретились в вестибюле отеля и поехали в город. Странно, но в «мертвый сезон» несколько ресторанов были по-прежнему открыты. Припарковались мы прямо перед двухэтажным кирпичным зданием, всего в нескольких шагах от входа в заведение под названием «Городская таверна», специализирующееся, судя по приписке под вывеской, на пиве и устрицах. В воскресный вечер здесь было предсказуемо пусто, хотя у барной стойки сидели две парочки. Распорядительница, моложавая женщина в байковом свитерочке с эмблемой «Брюинз»[85] провела нас в кабинку.
– Точно все нормально? – спросила Гвен.
– Конечно. Так говорите, уже бывали здесь?
– У моих бабушки с дедушкой дом на озере Мегантикук, совсем недалеко отсюда. Я приезжаю в Мид-кост[86] как минимум на две недели каждое лето. Честно говоря, это мой дед боготворит это место, поскольку тут готовят запеченные устрицы так, как он любит.
Появилась официантка. Я заказал портлендское «Гритти Макдафф» – горькое, в английском стиле – и открытый сэндвич с омаром. Гвен попросила бостонское пиво «Гарпун» и гриль-сэндвич с пикшей.
– Никаких запеченных устриц? – заметил я.
Она повернулась к официантке.
– Можно нам шесть устриц для начала?
После того как та удалилась, Гвен произнесла:
– Это за дедушку. Я перед ним обязательно отчитаюсь.
– А где они живут остальную часть года?
– К северу от Нью-Йорка, где я выросла, хотя постоянно заводят разговоры о том, чтобы переехать сюда на постоянку. Но им придется покупать новый дом. Тот, что на озере, – не зимний. Бывали когда-нибудь в этой части Мэна?
– Был в Кэмдене. Один раз. Это ведь недалеко отсюда, насколько я понимаю?
– Да, соседний городок. Когда это было?
– Вообще-то точно не помню. Лет десять назад. В отпуске.
Ездил я туда с Клэр, естественно, еще в те времена, когда мы частенько колесили по разным местечкам Новой Англии.
Принесли наше пиво вместе с корзиночкой хлеба. Мы оба понемножку отпили, после чего Гвен произнесла:
– Можно, я спрошу про вашу жену? Не возражаете?
– Нисколько не возражаю, – отозвался я, стараясь выглядеть нормально. Но и сознавая, что мы потеряли контакт взглядами над столом.
– Когда она погибла?
– Уже пять лет назад, хотя и не кажется, что так уж давно.
– Надо думать, – отозвалась Гвен, вытирая кулаком попавшую на верхнюю губу пену. – Представляю, какой это ужас. Умереть такой молодой… Да еще так умереть…
– Вы уже кое-что разузнали.
– Да. Совсем немного. Когда я первый раз наткнулась на ваше имя, когда нашла ваш список, то кое-что разузнала про вас.
– А вы в курсе, что меня допрашивали в ходе расследования убийства Эрика Этвелла?
– Да, в курсе.
– Я и сам бы его убил, выпади мне такой шанс. Но это был не я.
– Я знаю.
– Да ничего такого, даже если б и нет. Я прекрасно понимаю, что вы просто выполняете свою работу, и представляю, что сейчас вы гадаете, какое отношение я имею ко всем этим убийствам. Правда же в том, что никакого отношения к ним я не имею – ну, или, по крайней мере, такого, о котором мне было бы известно. После гибели жены я сказал себе, что надо просто продолжать жить как жил, ходить на работу, читать книги… Я хочу тихой спокойной жизни.
– Я вам верю, – произнесла Гвен и посмотрела на меня с выражением, которое я так и не сумел прочитать. Вроде как с умилением. Или с жалостью.
– Вы уверены?
– Ну, хотя это место преступления – место убийства Элейн Джонсон – многое меняет. Оно отличается от других. Оно указывает напрямую на вас, напрямую на ваш список.
– Понимаю, что указывает. И из-за этого у меня какое-то странное чувство.
– Расскажите мне поподробней про Брайана Мюррея. Мог он знать Элейн Джонсон?
– Вообще-то он ее знал, – ответил я. – Ну, не уверен, говорил ли он с ней хоть раз, но определенно знал ее, поскольку Брайан приходит на все наши встречи с авторами, и Элейн тоже приходит. Приходила, вернее.
– Как вышло, что вы на пару купили этот магазин?
– Мы были друзьями, не особо близкими, но он очень часто заходил в магазин, и мы время от времени ходили куда-нибудь выпить. Когда предыдущий владелец решил его продать, я, видно, рассказал про это Брайану – насчет того, что сам купил бы его, было бы на что. По-моему, он сразу загорелся. Попросил своего юриста оформить сделку, при которой бо́льшую часть капитала вносит он, а я веду дела. Это было просто идеальное соглашение. И до сих пор остается. Он не имеет абсолютно никакого отношения к этим убийствам.
– Почему вы так думаете?
Я отхлебнул пива.
– Он алкоголик – мозги до конца еще не пропил, но почти. За два месяца пишет свой очередной ежегодный опус, а оставшуюся часть года пьет. Ему шестьдесят, но выглядит на все семьдесят, и каждый раз, когда мы где-нибудь зависаем, рассказывает мне в точности одни те же истории. Я и представить себе не могу, чтобы он хоть каким-то боком имел отношение к убийству. Даже если по какой-то причине у него и возникли бы намерения кого-нибудь убить, сильно сомневаюсь, чтобы он сумел их осуществить. Это просто нереально. Он даже машину не водит. Если куда надо, ездит на такси.
– Ладно.
– Вы мне верите?
– Я присмотрюсь к нему, но да, я вам верю. Вообще-то я когда-то читала его книги, еще подростком. Эта его Эллис Фитцджеральд и была одной из причин, по которым я пошла в правоохранительные органы.
– Ранние были весьма хороши.
– Мне они очень нравились. Помню, что некоторые могла проглотить всего за день.
Принесли устриц, а чуть позже и остальной заказ. Мы больше не заговаривали ни про место преступления, ни про Брайана Мюррея, ни про что-то даже отдаленно личное. Ели, и Гвен излагала свои планы на следующий день. Она собиралась заглянуть в местное управление ФБР и попросить, чтобы в дом Элейн Джонсон направили кого-нибудь из экспертов-криминалистов повнимательней его исследовать. Также ей хотелось поговорить с соседями, которые могли видеть постороннего человека или хотя бы незнакомую машину приблизительно во время смерти Элейн.
– Могу посмотреть расписание автобусов до Бостона, – предложила Гвен. – Иначе вам придется возвращаться со мной, но, скорее всего, уже ближе к вечеру.
– Подожду, – заверил я. – Если только вы не думаете, что все может затянуться еще на сутки. Я взял с собой книжку.
– Очередную из списка? – поинтересовалась она.
– Вот именно. «Злой умысел».
После ужина мы в молчании доехали до отеля и немного постояли в резком свете пустого вестибюля.
– Спасибо, что согласились на эту поездку, – сказала Гвен. – Понимаю, что это вызвало некоторые неудобства…