В итоге, ну, менжа у всех, и я в такой ситуации был впервые в жизни, и многие из нас. Мы понимали, что просто в окружении, что их дох**, что они реально пришли убивать, а не просто с нами поговорить. А сдыхать не очень сильно хотелось. Предпринимались все возможные действия.
В итоге я поднимаюсь на второй этаж и вижу такую картину: там щелка такая, дух лежит перед нашими воротами, пытается ползти. Стоит «Брэдли», двери открыты. То есть я понимаю, что десант куда-то делся. Я спускаюсь вниз, РПГ стоит на углу. Спускаюсь вниз, не могу найти Рыжего. Где он? А он там, за домом лазил, все искал пути, как нам дойти. С того-то дома пацаны нам тоже по радиостанции говорили, что все х**ово, нас е*ашут со всех сторон. Рыжий говорит, что никуда не будем отходить, сидим, е*ашимся до талого. Другого решения как бы там не было. Бросить «двухсотых»-«трехсотых» и начать просто бежать? А там дыр нет, ни в стенах, ни в заборе… Мы проходили, вот, по улице, в каждый дом заходили, заходили, заходили. Где-то по лестницам перелазили. И если бы мы стали отходить просто по улице, нас бы просто расх**рили бы. Было принято решение, что сидеть будем до талого.
— Бек тогда разрулил нормально ситуацию. Он как бы дал пацанам понять, мол, все будет зае*ись, братва, ща мы тут с вами нахлопаем их. В итоге че, вышел на улицу, а командир взвода вызвал подкрепление, чтобы Конг пришел, чтобы что-то уже сделали. Конг говорит: «Я уже выдвигаюсь, пацаны, щас я буду. Щас промзону проскочу, и все».
И я смотрю, какие-то типы перед воротами. Раз пробежал, второй, штуки четыре пробежали. Думаю, че, Конг пришел с ливийцами? Но не слышно, вроде, в радейку мне. Потом думаю: «Какие, нах**, ливийцы? Какой Конг? Он еще возле промзоны, а это п***ец как далеко!» Я понимаю, что это все духи идут. Смотрю, один бедолага отстал, так я его из РПГ е*нул. Думал, что просто насквозь продырявлю. Не получилось, в заборе просто вот такая дырка. Конечно, пока она там вылетит, пока туда-сюда, он и съе*ался, этот гад.
В итоге все, с Рыжим словились, я говорю: «Рыжий, брат, “Брэдли”, короче, стоит, надо вылезть отсюда». Когда «Брэдли» приехал, мы не видели. Пацаны рассказывали, он, говорят, к ним жопой заехал. Мы поняли, что дерьмом пахнет, пролом в стене, а х** ли, тут, говорит, пехота, пролом в стене и на предыдущие позиции отходить.
Они отошли, еще два пацана: Пиво — он тяжелый, «триста» был, и еще один, не помню позывного — он тоже тяжелый, «триста». И вот когда вышли, уже все, налево, направо. Я — налево, Рыжий — направо. Все, хоп, как бы пошли там: «Пиво, Пиво, Слава, Слава, где ты есть?» Ну, на всю улицу орешь, а не так спокойно. Он орет: «Б*я, братан, Босс, я здесь, все. Все нормально, я здесь двоих сложил…». А вот этих п***ров, которые пробегали, мы их е*нули. Сперва Рыжий зах**рил, до этого они пробегали, он сложил, так еще и Пиво. Он потом рассказывал историю: он, возвращаясь от Арча, от пацанов, только успел в сторону во двор залететь, а они за ним, он двоих и сложил.
Пиво мы вытащили сначала… У разведки на их пятаке собрались с их «трехсотыми», вывезли их и потом уже пошли к себе на дом. Как бы на тот момент, когда мы бежали к пацанам на укреп[100], где их на нашей позиции раскладывали. В итоге к нам поступила команда. Вот когда уже вся эта канитель происходила, нам уже дали:
— Все, пацаны, щас при возможности сразу отходите на предыдущие позиции.
— Да, да, да. Все.
Команда «отход» прозвучала, разведвзвод, когда у них там на пятаке с «двухсотыми» разобрались, узнали — Конг их отвел. А мы уже побежали к своим ребятам, ну, забирать их. Потому что там раненый, «Чекан» вызвали. Б*я, братва на «Чеканах» вообще отважная. Вот Ильин, Хмеля, они вообще безбашенные ребята, которые вообще за любой кипеж кроме голодовки.
В итоге мы добегаем до нашей позиции. Ну, наши пацаны уже на улице лежат, кто укрытый, кто завернутый. Загрузили в «Чекан» «трехсотых», туда же загрузили вооружение лишнее, чтобы на себе не тащить, и принимаем такое решение, что «Чекан», получается, будет двигаться по улице, а мы, грубо говоря, в прикрытии его идти будем.
Начинаем движение. Все, вроде движение пошло, ну и был такой момент, как я и говорил, что инстинкт самосохранения имеет место быть, и все начинают бежать кучей. Но мы практически уже отошли, уже Конг нас встречал, братва подскочила. Все прекрасно понимали, что помочь и выручить надо. И уже на самом отходе, когда уже должно быть закончено все, спустя примерно 15–20 минут, думали, можно спокойно попить чай. Но, б***ь, все пошло не по сценарию. «Чекан» задом сдал, развернулся и уехал. И тут — мина! Откуда она прилетела, ее вообще не слышно было — не слышно, не видно, ничего! Просто вот в эту толпу…
Просто всем говорить, что мы — герои… Да, мы — герои, но бывает такое, что можно и затупить. И в этой ситуации все затупили. Я оставался крайним, потому что рога вот этой дороги, куда уезжал этот «Чекан»… «Чекану»-то пох**, с таким экипажем ему в натуре пох**. А вот стрелкотня шла, но как бы тяжелого ничего не работало, ни РПГ, ничего. Но этот п***рас сидел вдоль улицы, и когда люди пробегали за «Чеканом», он по «Чекану» попадает, но люди идут за «Чеканом». То есть они этот опасный перекресток преодолели. А мы стоим, я, Сол и Лекан. Лекан — с пулеметом, я — с РПГ, Сол нес БК к РПГ. Я как бы вообще не гранатометчик, но тут понимаю, что это нужное в данный момент оружие.
Все. Остался на перекрестке, Лекан стоит, «Чекан» проехал вот так, я делаю туда выстрел, просто чтобы… Ну, РПГ, оно и есть РПГ, хотя бы контузия…
— А по кому ты попасть хотел?
— Я хотел попасть по пулеметчику, по автоматчику который… Там забор идет, там улица тоже, откуда «Чекан» приезжает. Он двигается над этим забором, а оттуда долбит постоянно какой-то п***рас. Постоянно. Вот он — тах-тах-тах… То очередь даст, то просто постреляет…
Сам пойми, это с шести утра, грубо говоря, и уже вечер — четыре. Уже сумерки, ты уже просто на адреналине, ты е*ашишь как проклятый. Но стоит только присесть… Это было, грубо говоря, после обеда. Я присел и уже чувствую, что я просто зае*ался. А когда человек зае*анный, он уже эмоции свои не может сдерживать. Голова — да, она работает, но эмоции ты свои сдержать не можешь. Причем когда гибнут твои товарищи, и еще столько тяжелых «трехсотых». Тут как бы эмоциям нет управы.
И только я е*нул, разворачиваюсь, у Сола беру следующую гранату, чтобы зарядить, мало ли кто-то выйдет, выедет, мало ли, чего у них там в голове. Разворачиваюсь, и — бац! — как пешки на шахматной доске, все развалились в разные стороны. Спустя несколько секунд — оры, крики, ну… Неприятная картина вообще. То, что я говорил… Ахмай, парень, который медик, он брата в обед, грубо говоря, тяжелого перебинтовал, отправил на «Чекане»… Вот, пожалуйста, он — «двести». Его просто переломало пополам, от самых пяток до самой шеи разорвало. Очень жестко посечен. 95-й, пацан наш, его вообще напополам сломало. Просто в обратную сторону сложило, и все. Ванька — тоже, ему прилетел осколок. Много пацанов тогда погибло на этом месте. Там оставался крайний рывок до дома, до которого мы должны были дойти. Там оставалось метров 20… но 20 метров пацаны не дошли.
— Нас вообще не зацепило. Я был от них метрах в двадцати пяти — и ничего. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно, но х** знает, просто везение. Пыжик был ранен, его осколками побило. Простого мы с парнем одним, забыл позывной, перемотали, потом в дом уже всех занесли и опять «Чекан» вызвали. Всех загрузили и оттуда уже уе*али.
Это были 100 процентов турки. 100 процентов. Мы, когда вышли только на улицу, вот перед воротами, увидели тело, которое я добил. Он… ну, он не турок, но у него 103-й АК, а у нас — обычные «весла»[101]. А Рыжий непосредственно зае*енил в «Брэдли». Там сидели два типа, они вообще никуда не побежали. Выраженные турки на лицо. Как в фильмах, что в тачке, один в один настоящие турки. Но вот почему они не побежали, не могу понять. Почему даже не нацелились, тоже не могу понять. Но Рыжий, красава, их сразу забрал.
— Все. Мы отошли, встали на прежние позиции, и все. Там уже пару-тройку дней мы пересидели, отъелись, отмылись.
Плохо, когда кто-то гибнет, или ранен, или еще что-то. Но об этом мы постоянно вспоминаем. После каждого боя конкретно все анализируется, вместе со всеми. То бишь делается работа над ошибками. Есть у нас день-два, мы просто после боя, что в «песках»[102], что было здесь, в Триполях[103], обязательно проводили разбор полетов. Где, кто не туда посмотрел, кто неправильно поступил.
Когда у нас наступает такой момент, когда мы уже закрепились, и нам говорят, что мы по любому несколько дней будем стоять, у нас начинается лютый быт. Что у нас в «песках» бочки таскали, что здесь — мы всегда пытались наладить быт, чтобы у нас все было четко. Здесь у нас российские каналы, сразу насосы, пылесосы, диваны… Грубо говоря, бой прошел, вечером, ночью отсыпаемся, день у нас идет на пополнение БК, подвоз всего необходимого.
Сразу собирается группа. Одни долбят пути отхода, другие долбят пути сообщения. Все это делается на следующий день и по максимуму. Ну а есть такие люди, как Бек, наш старшина. Мы там сразу с ним — водичку, насосы, диваны, кровати, пожрать что-нибудь намутить. Если молоко есть, мука есть, давай оладьи, блинчики.
Ну как бы после этого, кто погиб, да… Помянули, поговорили, вспомнили добрым словом… Они всегда в голове остаются. Тяжелые там, «трехсотые». Просто думаем. Главное, чтобы выжили, и все дальше будет хорошо.
А так че. По Триполям, вот это самый такой е*анутый штурм был. Его в словах сильно не передашь. Эмоцию тоже эту не передашь, как оно было. Было п***ец как страшно. В окружении было страшно. Это было похлеще, чем первый раз, когда я в пустыне столкнулся с этим вот непонятным существом. А тут все, ты понимаешь, что они и слева, и справа, и сверху, и снизу, отовсюду лезут. Они пытаются тебя просто уничтожить. Страшно. Неприятно. А так… остальные все штурмы…