Где-то совсем недалеко от них послышался шуршащий звук. Пламя зажигалки качнулось сначала вправо, затем влево, потом от внезапно налетевшего порыва свежего ветерка чуть не погасло.
– Надо бы посмотреть здесь повнимательнее, – заметил Морган. – Похоже, кто-то только что застонал. Вы не слышали?
Шагнув вперед, Хью чуть было не наступил на это. На до блеска начищенную черную туфлю, слабо шевелящуюся в куче сухих листьев у самого основания толстого кленового дерева. Туфля прямо у них на глазах дернулась вверх, показав часть одетой в полосатые костюмные брюки ноги, и снова превратилась всего лишь в до блеска начищенную черную туфлю. На коре отчетливо виделись царапины, оставленные владельцем этой туфли, когда он, смертельно раненный в плечо и шею, обессиленно сползал по стволу дерева вниз… При свете поднесенной к его лицу зажигалки было видно, что этот пока еще неизвестный им человек уже мертв.
Встав на колени, Хью Донован не без труда перевернул его довольно тучное тело на спину: перепачканное землей лицо, открытые как бы от крайнего удивления глаза и даже рот… Они в полном молчании долго смотрели на его лицо, которое, вполне естественно, отнюдь не красили следы еще не засохшей крови…
– Кто же это, черт побери? – почему-то шепотом произнес Морган. – Мне никогда не…
– Подержите, пожалуйста, зажигалку, – резко отвернувшись, неожиданно попросил его Хью Донован, с трудом удержавшийся от яростного приступа рвоты. – И давайте лучше побыстрее уйдем отсюда. Я его знаю. Это адвокат. Его зовут мистер Лангдон.
Глава 18Доктор Фелл представляет убийцу
Они снова выбрались на освещенный луной двор перед домом. Хью Донован почему-то отчетливо, до мельчайших деталей помнил, как совершенно случайно пнул ногой валявшуюся на земле шляпу Спинелли, когда они с Морганом пересекали красную кирпичную дорожку, а затем, не сговариваясь, направились к гостевому домику. Один его вид вызывал множество далеко не самых приятных воспоминаний о том, что тут совсем недавно произошло, но все же здесь было лучше, чем там, где снайпер оставил свои навеки усопшие жертвы.
Уже на подходе Морган бросил долгий взгляд на здание дома и вдруг резко остановился.
– А знаете, я все-таки понял, что именно мы сделали не так, – сказал он. – Или, скорее, не сделали так, как надо было бы сделать… Да, забавно, очень даже забавно. Даже странно, как это мне не пришло в голову раньше. Свет! – Он выразительно ткнул пальцем в сторону окон. – Мы преследовали нашего снайпера и не могли найти его ни в доме, ни во дворе, но при этом даже не подумали включить свет в доме! Прибавьте к этому психологический стресс неожиданности и… Впрочем, о чем это я говорю? В любом случае, прежде всего нам нужен свет! Ну а уж остальное образуется само собой… Нам нужен свет!
Он бодро взбежал по ступенькам крыльца, пошарил рукой за открытой дверью, щелкнул выключателем, и холл, будто по мановению волшебной палочки, осветился тусклым, но вполне приветливым электрическим светом. Что, безусловно, было куда лучше, чем стоять в кромешной тьме и при мигающем свете простой зажигалки смотреть на окровавленный труп неизвестного мужчины. Сейчас же вполне можно было даже представить, будто они с Хью Донованом в прохладный день греются у не яркого, но очень уютного костерка…
– Все, что мы можем сделать, – произнес Хью, неторопливо усаживаясь на самую верхнюю ступеньку крыльца, – это не суетиться и терпеливо ждать возвращения инспектора Мерча… С нашими уважаемыми баловнями капризной судьбы. – И невольно подумал: «Идиотская фраза, совсем как в низкопробной пьесе. „Баловни капризной судьбы“! Надо же такое сказать. И откуда только мне пришло это в голову?»
Морган кивнул. Он стоял, опершись о притолоку открытой двери – воротник пиджака поднят, лицо повернуто в сторону…
– Да, да, конечно же. Вы правы, вы абсолютно правы. Все кончено. Вопрос только в том, кто такой этот Лангдон и зачем кому-то понадобилось его убивать?
– Почему его убили, лично мне неизвестно, а вот чтобы понять, кем он был, вам надо было бы услышать обо всем, что произошло сегодня вечером. Причем в подробностях. Но это очень долгая история, а мне совсем не хочется ее пересказывать. Во всяком случае, сейчас. Хотя… хотя, знаете, кое-что об этом вам, пожалуй, следовало бы знать уже сейчас.
Морган автоматически сунул руку во внутренний карман пиджака, достал оттуда фляжку с виски, сначала отхлебнул из нее сам, затем протянул Хью Доновану:
– Угощайтесь, пожалуйста… Итак, я весь внимание.
– Понимаете, дело в том, что мой старик, ну, знаете, епископ… Так вот, ему почему-то показалось, что вы и есть тот самый убийца. Или, по крайней мере, весьма подозрительный тип…
Моргана почему-то это совершенно не удивило. Во всяком случае, даже если и удивило, то он никак это не показал. Только сделал глубокий выдох, как будто наконец-то ему показали конкретные факты.
– Ах вон оно что! Да, собственно, чего-то в этом роде я и ожидал. Ведь рано или поздно кому-то это обязательно, ну просто непременно должно было прийти в голову, а если так, то почему бы не вашему отцу? Я видел это по его внешнему виду, по тому, как он смотрел на меня. Вот только так и не понял, с чего бы это? Почему?
– Прежде всего, из-за того самого следа туфли, помните? Оставленного туфлей Морли Стэндиша на еще влажной земле прямо возле боковой стороны дома. Так вот, именно этот след и навел тогда отца на мысль, что вы, явившись в «Гранже» с целью украсть эти туфли, воспользовались для этого секретным проходом в Дубовой комнате. Но, обнаружив, к своему глубочайшему удивлению, там кого-то спящего, разыграли эту комедию с полтергейстом. Что, по всеобщему признанию, вы проделали просто мастерски.
– Боже праведный! – произнес Морган, недоуменно почесывая затылок. – А знаете, такое предположение, признаться, мне никогда даже в голову не приходило. Я имею в виду, насчет кражи старых, никому не нужных туфель. Хотя, что касается всего остального, то да, думал. И даже ожидал чего-то в этом роде.
– Само предположение, конечно же, было неверным с самого начала, что наглядно подтвердил сегодня не кто иной, как сам Спинелли. Эти туфли понадобились именно Деппингу для его запланированного маскарада с одеждой и гримом. Я собственными ушами слышал, как Спинелли говорил об этом. А потом Деппинг, скорее всего, спрятал эти туфли где-нибудь наверху, потому что не мог сжечь их, и, значит, сейчас они все еще находятся в доме. Однако мой старик предпочел пойти другим путем и придумал довольно правдоподобную версию, доказывающую, что вы не могли знать ни о присутствии викария в доме, ни о том, что там в это время происходило. Впрочем, сейчас это уже не имеет никакого значения. Нам всем прекрасно известно, что к тому якобы полтергейсту лично вы не имеете никакого отношения…
Морган заметно нахмурился.
– Извините, но я имел самое непосредственное отношение к тому якобы полтергейсту, – возразил он. – В том-то все и дело. Вы хотите сказать, что не нашли никаких зацепок, которые я, к вашему сведению, специально оставил? Да, именно это меня больше всего и волновало. В тот момент мне очень хотелось полностью соответствовать былой традиции, ну и к тому же, признаться, во мне уже сидело бог знает сколько весьма крепких коктейлей, наверное, именно поэтому я и «забыл» маленькую красную записную книжечку, на которой стояли мои инициалы. Ведь надо же, черт побери, дать поработать и полицейским ищейкам! – Он на секунду задумался, затем, слегка усмехнувшись, добавил: – Пусть наглядно всем покажут, что не зря едят государственный хлеб.
– Вы хотите сказать…
– Потом, когда я вспоминал все это, у меня, конечно, возникали определенные не совсем приятные ощущения. – Морган досадливо стукнул ладонью по косяку двери. – Так называемые наказания детства. Иногда мне даже хочется вот так же, но только изо всех сил ударить самого себя!… Когда все это случается не мысленно, а вполне реально, то становится совсем не смешно. А вот к полтергейсту я имел самое непосредственное отношение, это уж точно. Хотя в остальном вы правы, вы абсолютно правы: я на самом деле не знал, что в той комнате спал наш викарий. Не знал даже, что в доме тогда вообще кто-либо был! – Он, отвернув голову чуть в сторону, немного помолчал, видимо заново переживая случившееся. Затем снова повернулся, с виноватым выражением лица. – Вообще-то, честно говоря, та, признаюсь, не совсем удачная демонстрация предназначалась для вашего отца… Дело тогда обстояло приблизительно следующим образом… У меня есть привычка каждый вечер перед сном проходить пешком около шести миль, но вчера, совершая привычный моцион, посреди пути я неожиданно оказался застигнутым этой чертовой бурей и в результате не имел какого-либо достаточно убедительного алиби, к своему глубочайшему сожалению. Но, как мне стало известно, епископ тогда находился в поместье, а он, благодаря своей увлеченности различного рода детективными историями, всегда любил меня хоть в чем-нибудь да подозревать. Так вот, в ночь полтергейста я возвращался с моей обычной прогулки. Чтобы сократить путь, решил пройти через парк и, вдруг заметив, как в Дубовой комнате зажегся свет, решил попробовать воспользоваться этим благоприятным обстоятельством в своих собственных интересах. Ведь в Дубовой комнате никто не жил и, как правило, никогда не останавливался даже на одну ночь, а епископу история с привидениями была прекрасно известна. Поэтому я тайком прокрался через боковую дверь для слуг, наткнулся на старину Деббса и спросил его, где остановился на ночь его преподобие. «Как ни странно, но, знаете, он решил провести эту ночь в Дубовой комнате», – с готовностью ответил Деббс. – Морган снова помолчал, слегка поправив криво сидящие очки. – О чем я тогда, собственно, думал? Да ни о чем! А если и думал, то скорее о необычности ситуации… Но чем больше размышлял об этом, тем больше мне нравилась сама идея. Я вернулся домой и вместе с Маделайн выпил несколько бокалов их великолепного коктейля. Но эта мысль уже не выходила у меня из головы… Ну а остальное вам, думаю, известно.