– А что Зуева? – подался вперед Снегин.
– Мутная она какая-то. Я думаю, у нее кто-то есть.
– Почему ты так думаешь?
– Но кто-то же меня по башке саданул. А она в глазок смотрела. Но правду не сказала.
– А ты уверен, что Зуева видела того, кто стоял у тебя за спиной?
– Уверен. У меня слух чуткий. Я позвонил в квартиру, дверь открыла Зоя. Ахнула: «Как ты узнал мой адрес?!» Потом и муж нарисовался. Увидел розы и ухмыльнулся: «Сюрприз! А я и не знал, родная, что все так серьезно». И мне: «Пойдем поговорим». Зоя закричала: «Не надо, Егор, что ты делаешь?!» Но мне показалось, театрально закричала. Зуев вышел и закрыл за собой дверь. Но неплотно. Скорее прикрыл. Шагов в прихожей я не услышал. Значит, Зоя все время стояла там. Все слышала, а скорее, даже видела. Но не вмешалась. Ждала.
– При условии, что ты говоришь правду. Но мы опять по кругу ходим, – тяжело вздохнул Снегин. – Давай так. Я допускаю, что был третий. Поэтому поеду сейчас к Зуевым. В тот самый дом, где все случилось. И попробую поискать концы. Поговорить со свидетелями. Аккуратно, чтобы им было не больно. Пригляжусь. И по результатам приму решение.
– Но у меня только два свидания в месяц!
– У тебя же адвокат есть. Есть?
– Пока нет. По назначению.
– А родственники? Мама, папа?
– Брат. Родители далеко.
– Чем занимается брат?
– Работает.
– Это понятно. Кем?
– В офисе. Мы давно не виделись.
– Телефон давай.
– Но…
– Что тебе мешает? Гордость?
Герман молчал.
– У тебя выхода нет, – нажал Снегин. – Связь будем держать через твоего адвоката. А пока его нет, я тебе мало чем могу помочь. Поэтому заканчивай ломаться, гони координаты своего брата и настаивай на свидании с адвокатом.
Герман нехотя продиктовал номер телефона. «Борис Карлович», – пометил Снегин в записной телефонной книжке.
– Ты ему все расскажешь? Всю правду? – Карлович моргнул, аж слезинка капнула.
«Вот зараза, – подумал Снегин. – Одно слово: сталкер. Комедию ломает. Такие не плачут». И сурово сказал:
– Разумеется.
– Хотя Борис не удивится. Я рос неправильным ребенком.
– Все мы в детстве хулиганили.
– Я не хулиганил. Пакостил. Борису по-крупному.
– И за что?
– Он старше. Умнее. Всегда все делал правильно. А мне хотелось доказать, что мир принадлежит другим. Таким, как я.
– Доказал? – с усмешкой спросил Снегин.
– Мне просто не повезло, – с досадой сказал Герман. – И как глупо попался! Меня, мошенника со стажем, виртуоза кидалова, заманили в ловушку! Зуева не настолько умна. Я умных баб всегда сторонился. Мне лишние проблемы не нужны.
– Но Зуев-то был не дурак. И Антонов тоже далеко не глуп.
– То другое дело. От мужика требовалось одно: вспыльчивость. Чтобы ревнивый был. Собственник. Чтобы при виде соперника, который его жены домогается, мозги бы тут же отключались. У богатых характер со временем трансформируется. Когда вокруг одни подлипалы, то кажется, что все дозволено.
– Да ты психолог! – хмыкнул Снегин.
– В моей работе иначе нельзя. Но кто-то и меня просчитал. Ты мне помоги. Самому небось интересно? Случай неординарный. Прямо как в кино.
– Лесть? Зачет. Время вышло, Карлович. Жди адвоката.
– Спасибо.
– Вот зачем я это делаю? – спросил Снегин, засовывая смартфон обратно в карман. – Ты и на зоне неплохо устроишься.
Потом встал и кивнул охране: закончили, мол.
Итак, рука. Что имел в виду Зуев, когда сказал: «У тебя вон рука»? Похоже, драку Егор Всеволодович все-таки планировал. Но почему-то не среагировал, когда на него напали. Первый же пропущенный удар оказался в рефлексогенную зону, и Зуев потерял ориентацию.
Значит, не ожидал от человека, стоящего за спиной у Германа, нападения. Убийца не казался Зуеву опасным. Сосед? Друг детства? Зоя Валентиновна упомянула, что они вместе росли. Егор, она и Ося.
Остап Ефимович Первак. Вот с кем Снегину хотелось побеседовать в первую очередь. Давно уже стемнело. Пока он доберется до нужной локации, у всех нормальных людей закончится рабочий день. Есть шанс застать Первака дома. А нет, так с матерью его поговорить.
Дверь открыл темноволосый мужчина высокого роста и плотного телосложения, с бородой. В пятницу его допрашивал другой опер, не Снегин, который в это время занимался вдовой. Поэтому хозяин квартиры смотрел на визитера с удивлением.
– Капитан Снегин из криминальной полиции, – представился он и протянул удостоверение. – А вы…
– Первак.
– Остап Ефимович?
– Он самый.
– Ося, кто там? – раздался из глубины квартиры женский голос. Красивый, низкий, с приятной чувственной хрипотцой.
– Из полиции, мама! – крикнул Первак.
– Так пригласи его в дом!
Снегин меж тем ощупывал взглядом руки Остапа Ефимовича. Обе на месте, это раз. И на вид вполне здоровы. Целы. Без видимых повреждений. Факт, который стоит отметить в протоколе визуального осмотра личности.
– Что-то не так? – Первак смотрел на него с усмешкой.
– Я хотел бы задать вам пару вопросов. Предмет беседы – убийство вашего соседа. Зоя Валентиновна сказала, что вы дружили.
– Проходите, – Первак посторонился.
Квартиры были зеркальными: та, которая принадлежала Зуевым, и собственность Перваков. Обе двушки, прихожая тесная, холл похож на кишку, запах в нем затхлый, не слишком приятный, и три двери: в комнаты и в санузел. А вот зал огромный, с эркером.
– Я сейчас выйду, – раздалось из-за двери.
Похоже, из спальни, если планировка идентичная той квартире, в которой Снегин побывал в пятницу вечером.
– Мама плохо ходит, – пояснил Первак. – Ей надо собраться с силами. И переодеться.
– Так, может, не будем ее беспокоить?
– Она редко выбирается из дома, и ей скучно, – улыбнулся Остап Ефимович. – Не лишайте ее удовольствия от общения.
Снегину он скорее нравился. Необъяснимая симпатия, связанная то ли с располагающей внешностью, то ли с мамой, о которой Первак говорил с заботой и нежностью. Снегин тоже любил свою маму.
– Проходите в зал, – гостеприимно предложил хозяин. – Там и поговорим.
Какое-то время Снегин в комнате был один. Первак ушел на кухню, за угощением, похоже, а плохо ходящая мама приводила себя в порядок, перед тем как выйти пусть и к незваному, но гостю.
И первой перед очи Снегина предстала она. Он невольно вздрогнул и в который раз поразился, как же обманчивы бывают женские голоса! И возраст их не старит! Когда-то Клара Первак была красавицей, но увы! Старость сохранила без изменений лишь ее голос. Перед Снегиным, тяжело опираясь на трость, стояла дряхлая старуха. На вид ей было под восемьдесят.
Она тяжело, со свистом дышала, изуродованная артрозом рука сжимала набалдашник трости, глаза были неопределенного цвета, мутные и слезились. Снегину стало неловко, когда старуха, ковыляя и явно делая над собой усилие, направилась к дивану.
Снегин невольно подвинулся. У старости особый запах. У болезни тоже. Когда человек почти не выходит из дома, он пропитывается этим запахом насквозь. Причем сам его не замечает. Снегину хотелось, чтобы старуха Первак села как можно дальше. Она же, напротив, хотела быть как можно ближе. Зрение ее подводило, Первак подслеповато щурилась, пытаясь разглядеть молодого человека из криминальной полиции.
Молодого? Голоса и у мужчин обманчивы.
– А вот и чай. – В дверях появился Остап Ефимович с подносом.
Снегин с благодарностью отметил, что кроме конфет и печенья в отдельной тарелочке лежат и бутерброды. Хоть и не растущему уже, но молодому и здоровому организму есть хотелось всегда, особенно после беготни по городу.
– Черный, зеленый? – спросила пожилая дама, решившая взять на себя эту миссию: разливать чай.
– Все равно, – не отрывая голодного взгляда от бутерброда, ответил Снегин. Но тут же опомнился: – Черный. – Потому что зеленый терпеть не мог. И потянулся к бутерброду: – Можно?
– Кушайте на здоровье, – улыбнулась хозяйка. – И поведайте, как к вам можно обращаться?
– Евгений Юрьевич. – И Снегин невольно порозовел. Юрьевич! Как же!
– Ну а я Клара Семеновна. В тот вечер мы с сыном были дома, я слышала все то же, что и он. Поэтому наши показания будут идентичными.
– Но в коридор ведь вы не выходили, преступника не вязали, – не удержался Снегин.
– Мне это было бы затруднительно, – неожиданно рассмеялась старуха. Смех у нее тоже оказался молодым.
«А ты почему молчишь? – перевел Снегин взгляд на Остапа Ефимовича. – Растерялся?»
– Он с работы, – пояснила Клара Семеновна.
«Она что, мои мысли читает?» – насторожился Снегин.
Старуха играла первую скрипку, а вторая пока смогла только чайник включить да нарезать бутеры. Впрочем, и это немало. Ветчина оказалась вкусной, а хлеб свежим, с хрустящей корочкой.
– А где вы работаете, Остап Ефимович? – больше из вежливости спросил Снегин, наслаждаясь пока только бутербродом, а не беседой. Свет на загадочное убийство Зуева так и не пролился. Даже намека на лучик – какой-нибудь занятный фактик.
– Статистиком. – Первак наконец-то сел и взял протянутую мамой чашку чая. Зеленого.
– Это в кино, что ли?! – Снегин чуть не закашлялся.
Кажется, так называют артистов массовки, которым даже слов не досталось. Кто бы мог подумать! Остап Ефимович, такой солидный, брутальный, уверенный в себе мужчина, и вдруг – мальчик на побегушках!
Теперь рассмеялись оба Первака.
– Вы путаете статиста и статистика, – снисходительно сказала Клара Семеновна, вытирая выступившие от смеха слезы. – Мой сын врач-статистик, – она подчеркнула слово «врач». – Он работает в крупном диагностическом центре.
Снегин не просто покраснел, побагровел. Так что щеки стали похожи на свеклу. Вот лошара! Невежа! Алка бы его убила!
– Извините, – еле выдавил он. – А что, есть такая профессия: врач-статистик?
– Разумеется, – с улыбкой пояснил Остап Ефимович, который после косяка Снегина полностью пришел в себя. – В мои обязанности входит аналитика. Сбор и обработка данных, в первую очередь количественных. И всякие отчеты.