– Он женился на балерине, – машинально сказал Снегин.
– Именно. А Ленка все равно родила.
– А почему Ленка? Вы ее хорошо знаете?
– Да. Моя дочь влюбилась в Марата. Приходится общаться.
– Я, кажется, начинаю догадываться. Егор Зуев переспал со своей бывшей классной руководительницей после вечера встречи выпускников. Но не женился, а сделал предложение Зое Валентиновне. А учительница родила вне брака. Сына, так?
– Догоняешь, – одобрительно кивнул Герасимов.
– Марату сейчас…
– Двадцать.
– А Рите Зуевой девятнадцать. Это ведь она познакомила вашу дочь с единокровным братом. Они что, общались?
– Зуев своих детей не бросал. Помогал им.
– Детей?! А сколько их у него?! Не считая дочери, рожденной в законном браке?!
– Четверо. То есть Ритка, Марат и двое в другой семье. Девочка и мальчик, кажется. Младшему годика три.
– Теперь понятно. Зуев не жил со своей законной женой. Я так и подумал, когда вошел в их квартиру. Но почему тогда они официально не развелись?
– А это не у меня надо спрашивать, – все так же криво усмехнулся Герасимов. – Ты к Первакам еще разок сходи, – насмешливо сказал Федор Стасович. – Они всяко больше знают. Я пришлый. Дивеевы хату в ипотеку взяли. А вот Зуевы и Перваки – коренные москвичи. Зоя никогда со мной не откровенничала. – Он вдруг осекся.
– То есть вы сейчас это поняли? – догадался Снегин. – Когда убили Егора Зуева? Вы тоже не верите, что это сделал навязчивый поклонник? Тогда кто?
– Только не Тамара, – отрезал Герасимов. – Вы ничего не докажете.
– Понятно. Сами вы не очень-то верите в то, что ваша дочь не виновата, но упорно будете все отрицать. А почему она рванула на лестничную клетку?
– Зоя же кричала: «Помогите! Убивают!» – нехотя пояснил Герасимов. – А я был занят. Заказчик денежный нарисовался. И я работал с эскизом. На компе. Увлекся. Скинул заказчику наработки. Он мне свое. Пожелания. Эскиз ведь надо согласовать перед тем, как приступать к рисунку на металле. А это утомительно, долго. Заказчики сейчас капризные, – разговорился вдруг Федор Стасович. Тема, похоже, была больная, за живое цепляла. – Тома знает, что в такие моменты меня лучше не отвлекать. Я и опомниться не успел, как она выскочила за дверь: «Я гляну, что там». И вдруг – тишина.
– И тогда на лестничную клетку вышли вы. Что увидели?
– Ничего.
– Так Германа, выходит, Тамара задержала? Не вы?
– Я. Ты не имеешь права ее допрашивать! Она ничего не видела и не знает!
– Ей придется дать показания. А все-таки, что у вас с Зоей Валентиновной? – Снегин кивнул на нарисованного лебедя, который лежал теперь на полу.
– Долго объяснять. Но если вкратце, Зоя мне помогает клиентов находить. Портфолио мое показывает. У нее ведь олигархи в знакомых. Клиентки опять же, которые на боди-балет ходят, тоже не бедные. Я ведь не бизнесмен, – неохотно пояснил Герасимов. – Раньше супруга дела вела. После развода бизнес ей отошел. Не поверите, я на ту же мойку устроился, где прежде хозяином был. Меня там так и зовут: Хозяин. Хотя какой я теперь хозяин? Работяга, как все. А дочку вырастить надо, образование дать. Квартиру ей опять же надо. Взрослая девушка. Не с отцом же вместе жить? У нас однушка. Тамара на кухне спит, мы там диван поставили. Томка говорит: сниму и съеду. А на какие шиши? Они с Маратом решили жить вместе. И Тамара справедливо рассчитывала, что отец поможет. Я про Зуева. Мол, денег куры не клюют. Сын, как-никак. Но Зуев уперся: заслужи! А сначала в армию. Не захотел Марата отмазать. Он пока учится. Но через пару лет вопрос назреет. Марат, он… – Герасимов запнулся. – Немного странный, короче. Томка говорит: идеалист. Она всегда его защищает.
– И перед отцом?
– Не поверите: пришла к Зуеву просить руки его сына. Вот он поржал. Сказал: «И приданое попросишь?» А потом: «Дети вы еще». И выгнал, – вырвалось у Герасимова. – Я ему чуть в морду не зарядил.
– Короче, не дал согласия? А молодежь разве в этом сейчас нуждается?
– Тамара хотела, чтобы Зуев сына уважал. Не все же такие… чемпионы.
– Вы про Егора Всеволодовича?
– Да.
– А что с его второй семьей? Как я понимаю, настоящей.
– Сами к ним поезжайте и спросите. Зуевы разбежались полгода назад. То есть разъехались. А семьей они давно уже не были к тому моменту. Зоя вернулась в Москву, гражданская жена Зуева с двумя детьми наконец переехала в Истру. Ритка с отцом осталась. Плохо ли? На всем готовом. Но что-то там случилось. Я про развод. Напряги какие-то. Поговорите лучше с Зоей.
– Хорошо. А рисунок вы зря закрасили, – кивнул Снегин на машину Федора Стасовича, остро пахнущую свежей краской.
– Нет, – отрезал тот. – Я просто понял, что меня использовали. Бабы все такие, особенно красивые. Эгоистки и стервы. Вот что я еще понял. А что касается развода Зуевых, поговорите с Сонькой Дивеевой. Известная сплетница. Все про всех знает. Они недавно с Зуевым друг на друга орали как ненормальные. Сам слышал. Из-за квартиры, которую он захотел продать. Я думал, что Сонька его убьет.
– Интересно… Что ж, не буду вам больше мешать. А что взамен нарисуете? – с интересом спросил Снегин. – Не думаю, что вы станете ездить на просто белой машине.
– Время покажет, – усмехнулся Герасимов, который думал о своем. О том, как все сложно.
Ну, перекинул он мента на Дивеевых. Притормозил маленько. Тамаре все равно не отвертеться. Должен же отец ее защитить!
Вот не ожидал он, что Ленка родит. Это был сложный период для Зуева: становление бизнеса. Егор без устали рыскал по банкам в поисках кредитов, обзаводился деловыми партнерами, мотался по бесконечным переговорам. Доходы вроде бы росли, но и расходы тоже оказались немаленькими. И Егору уж точно было не до баб.
Жена и мать все никак не могли ужиться, обе жаловались. Одна – за завтраком, карауля эти драгоценные минуты, когда сын наспех закидывал в себя яичницу или кашу, запив чуть ли не литром крепчайшего кофе. Другая – ночью, после того как Егор утолит другой голод, плотский, тоже наспех и пока не уснет.
А отрубался он тогда быстро. Так же стремительно уходил на работу, так что мать выговаривала за невнимание даже в прихожей, пока Егор зашнуровывал ботинки. Кивал, распрямившись:
– Я все понял.
И старался не смотреть на Зою, застывшую в дверях большой комнаты. После того как родилась внучка, мать перебралась в маленькую, которая раньше была спальней Егора. Он уходил, стараясь не думать о том, что будет после того, как за мужчиной, которого никак не могли поделить эти две такие разные женщины, закроется дверь.
«Разрулится», – отмахивался от неприятных и таких ненужных сейчас мыслей Егор, стремительно сбегая по лестнице. Даже лифта ждать не хотелось, терять драгоценные минуты. Да и бодрила эта пробежка по пяти этажам. У подъезда ждала машина с водителем, теперь и это был офис Зуева.
Он раскладывал вокруг телефоны и начинал работать, не дожидаясь, когда секретарша зачитает список срочных дел. В офис Зуев приезжал уже с готовым решением. И уж точно ему было не до баб. Кроме секретарши, с которой Егор, как это и положено боссу, спал. Изредка, но случалось. Больше по инерции, чем по любви. Ну какая тут может быть любовь? Дел невпроворот!
Это было как сигарета в перерыве между деловыми встречами. Курить Зуев бросил легко, а вот привычка к быстрому сексу без обязательств осталась. Забыться на время, получить острое, ни с чем ни сравнимое удовольствие и снова кинуться в омут интриг.
Одни богатели, другие прогорали, сегодня ты царь горы, а завтра тебя спихнули и поделили твои активы. Определенно было не до баб.
Иначе он заставил бы Ленку сделать аборт. Как потом заставлял Зою. Егору не нужен был этот ребенок. И непонятно, зачем он нужен незамужней училке. На что она рассчитывает, интересно?
Сына Егор заметил только лет через пять. Умерла мать, и Зуев очнулся. Разрулилось. Только не так, как он планировал. Онкологию у матери Егор не рассматривал в принципе. От него скрывали до последнего. Так что вмешаться Егор не успел: найти медицинских светил, профессоров каких-нибудь, возможно, отправить мать лечиться за границу.
Он теперь все мог. Ну, почти. Потому что смерть Егор планировать так и не научился.
Гроб стоял у подъезда, и все, кто знал жену прораба Зуева, приходили с ней проститься. А таких оказалось немало. Отца Егора все еще помнили, хотя после его трагической гибели на стройке прошло уже лет десять. Но это же Зуев! Такими делами мужик ворочал!
Бывшую классную руководительницу Егор заметил в толпе не сразу. И удивился: Лена держала за руку ребенка. Мальчика. Темноволосый, застенчивый, даже робкий. Похожий на мать. Так что Егор не сразу понял, что это его сын.
– Удивлен? – зло сказала Зоя, поймав его взгляд.
Она сегодня была другая. Егор все не мог подобрать нужное слово. Но что-то в жене изменилось. И эта злость… Раньше Зоя была послушной и мужа уважала. Не спорила с ним, не проявляла характер. Оказалось вдруг, что он у Зои есть.
– У Лены есть сын?!
– Ты хоть что-нибудь вокруг замечаешь? – горько спросила жена. – Сын! Твой сын.
Он прикинул: да, все сходится. Считать Егор умел молниеносно. Хотя если лет шесть назад после вечера встречи он провел ночь у своей классухи, не факт, что Ленка забеременела именно от него. Разве спросить?
И он пошел в ту самую квартиру, где чистенькая бедность интеллигентно была прикрыта стеллажами с книгами. В богатых переплетах с золотым тиснением. А еще висели на стенах картины. Отец Лен Сергевны был не слишком известным художником, и большинство его шедевров получили в наследство ближайшие родственники.
– Как зовут? – кивнул Зуев на мальчишку, который при виде незнакомого дяди мгновенно спрятался за мать.
– Марат.
– Что за имя такое? – поморщился Зуев. – Нормально назвать не могла?
– Тебя забыла спросить!
И эта огрызается! Хотя у Ленки-то повод для обиды есть. Имеет право, если это и в самом деле ребенок Егора.