Пока вокруг Олежки крутилась богема, Софья его всерьез не рассматривала как будущего мужа. Но, увидев мадам Дивееву, которая лично пришла в деканат разбираться с хвостами сына, встрепенулась. Парень-то небезнадежен. И у него есть связи. Опорой для Софьи станет свекровь. И вместе они вылепят из безвольного разгильдяя отца семейства и нормального человека.
Олежек и опомниться не успел, как Софья переехала к нему. Поженились они на предпоследнем курсе. А на последнем Соня уже родила. По характеру она была классическая яжемать. Повернутая на детках. И хотела их много, о чем Олежке, разумеется, не сказала, чтобы его не напугать.
Две женщины, одна предприимчивая, другая упертая, насели на дряхлеющего Николая Ивановича, который с дипломом посредственного вуза все же запихнул Олежку в банк, сочинив внебрачному сыночку призрачную должность. Какие-то там базы данных, с которыми Олег Дивеев якобы работал.
Тут же выдали заем на квартиру. Софья хоть и родилась в глубинке, но не хотела жить абы где. Только в «сталинке», в престижном районе. Чтобы детки учились в элитной школе и окружение у них было достойное. Поэтому долг по ипотеке показался Олегу неподъемным.
– Не твоя забота, – отрезала жена.
И родила второго. На этот раз девочку. План по детям выполнялся по графику. Надо отдать Софье Дивеевой должное: она умела добиваться своего. Все, что государство было ей должно, оно выплатило до копейки. И деток своих Дивеева обожала. Ради них Софья была готова на все, даже на подлость и шантаж.
Олежек оказался отвратительным работником. Держала его в банке только жена, которая сама работать не собиралась. Она хотела рожать детей и сидеть в декрете. Олежек постоянно опаздывал, забывал о своих обязанностях, терял документы, да еще и выпивал. От лютой ненависти коллег Дивеева спасало только природное обаяние.
А вот начальство мечтало от Олежки избавиться. К несчастью Сони и ее свекрови, Николай Иванович скончался, а его вдова и взрослые дети со своими малолетними отпрысками полным составом укатили на ПМЖ за границу. Они, собственно, давно уже там обосновались. То ли в Швейцарии, то ли во Франции. Дивеевым они докладываться не собирались. Второй семьи Николая Ивановича для его законных наследников не существовало. И так было всегда.
От увольнения Олежку спасла жена, которая снова забеременела. Как только у Софьи Дивеевой начинались проблемы, точнее у ее мужа, она переставала предохраняться. Софья даже хвасталась подружкам:
– Я залетаю от одного только Олежкиного взгляда!
Способность к зачатию у нее и в самом деле была фантастическая. Олежек и опомниться не успел, как стал многодетным отцом. Попробуй его теперь уволь! И ущеми хоть как-нибудь его права! Когда мужу попытались урезать зарплату и перевести на другую должность, поскромнее, чтобы хоть как-то заставить работать, Софья заявилась прямиком к директору банка.
– Я вас по судам затаскаю! – пообещала она. – Олега лучше не трогайте!
И никто не сомневался: сделает. После рождения третьего ребенка Дивеева ходила в МФЦ как на работу. Узнавала, какие льготы и пособия положены многодетным матерям и как их интересы защищает государство.
Софья неустанно мониторила интернет и переписывалась с такими же фанатичными матерями. Не обделяла вниманием и банковскую сферу, которая кормила семейство Дивеевых. И как только прошел слух о грядущем масштабном сокращении банковских работников, Софья снова наведалась к директору, который уже после первого визита запретил охране пускать Дивееву в офис. Внес ее в черный список. Но проще было цунами остановить, что уже из рода фантастики. Софья же была неудержима.
– Я беременна, – закатила она глаза у турникета. – Пустите попи`сать. Мочи нет терпеть.
Так же ловко многодетная мать обошла и секретаршу у заветной двери. Рухнула на диван и попросила принести водички. Директор был в шоке.
– Попробуйте только накричать на беременную женщину, – пригрозила Софья. – Я все записываю на телефон. Завтра же это будет выложено в мой блог. Разразится скандал.
Уж кто бы сомневался! Софья словно была создана для публичной общественной деятельности. Чат в детском садике, потом школьный чат, домовой чат, председатель родительского комитета, глава совета жильцов, противодействующих повышению коммунальных платежей, активистка общества по озеленению района…
Директор был смят, подавлен и спрятался за монитор. Когда Дивеева ушла, банкир тяжело вздохнул и сказал секретарше:
– Оповести всех. Пусть этого оболтуса не трогают. Только чтобы на работе не пил.
– Но ты же не беременна! – укоризненно посмотрел на жену Олег, когда ему пересказали в лицах этот разговор. – Или… уже?!
– Обошлось, – сладко улыбнулась Софья. – Но если что – я сразу!
Как неугомонный и незаменимый общественный деятель, Софья знала все про всех. Не говоря уже о том, что ежедневные прогулки с коляской и длительные посиделки на детской площадке сделали Дивееву центральной фигурой в распространении сплетен.
Зоя попала под удар, когда многодетной матери показалось, будто Олежек положил на балерину глаз. Зуева была красивой ухоженной женщиной с безупречной фигурой, да еще и женой богатого человека. Диетолог, косметолог, спа-процедуры, о которых Софья знала только, что они дорогие.
Бесятся же люди с жиру! А тут троих детей на ноги надо поднять!
Но добил Дивееву Егор, к которому Софья поначалу относилась с симпатией. Вот это мужик! Не то что разгильдяй Олежек, которого чуть ли не силой надо выпихивать на работу, да еще удерживать там, шантажируя банковское начальство. Софья даже пыталась строить Зуеву глазки.
И вдруг: квартира на пятом этаже продается! Дивеева так гордилась своими соседями, хотя с балериной как-то раз сцепилась. Мол, грязные следы за собой подтереть на лестничной клетке ломает тебя, барыня? Ручки боишься запачкать?
Но в целом Дивееву устраивало, что двушка на пятом этаже пустует. Тихо, спокойно, предсказуемо. Хотя, сидя в центре кружка на одной из лавочек новой детской площадки, которую сама же Дивеева и выбила, отгороженная стеной детских колясок разного калибра и молодыми мамочками, Дивеева проповедовала:
– Мы детей рожаем, растим их, едва концы с концами сводим, а есть такие буржуи, которые даже квартиру не сдают. Хотя там никто не живет. Подумаешь, сто тысяч! Копейки! Не надо им. Зуевым. Зажрались.
– У Зои трое племянников, – пытался кто-то робко возразить. – Она не буржуйка.
– А почему тогда квартиру не сдает? То-то!
Правда выплыла внезапно. Когда у лифта Дивеева столкнулась с Егором. И пропела:
– Какими судьбами, гражданин олигарх?
– Да вот, квартиру продаю.
– С соседями надо бы посоветоваться.
– На предмет? – удивился Зуев.
– У меня дети! И мне не все равно, кто будет жить рядом!
– А мне на твоих детей насрать. Выгодно будет – пусть хоть цыганский табор сюда заселяется.
Софья много чего могла вытерпеть, не неженка, не белоручка, трижды мать, а значит, родовые схватки и собственно процесс. Трижды! Привыкла и в очередях часами сидеть, и гадости всякие выслушивать. Мол, нарожали, а теперь деньги клянчите! Но оскорбить ее детей?! Насрать?!
Сначала Дивеева онемела, а очнувшись, завыла как сирена:
– Только посмей! Я всем расскажу, что над вами музыка с утра до вечера грохочет! Что у вас прописана куча родни! Несовершеннолетние дети! Что ты дал взятку в опекунский совет!
– Все сказала? – с иронией спросил Егор. – А теперь выдохни. Квартира моя. Я предусмотрительно попросил мать, чтобы сразу после смерти отца оформила на меня дарственную. Отказалась от своей доли. Имущество приобретено до брака. Зоя к нему никакого отношения не имеет. Рита уже совершеннолетняя. И тоже подписала документы в мою пользу. Я могу делать с этой квартирой все, что захочу. И ты меня разозлила. Я тебе таких соседей подгоню, Дивеева, что ты век меня помнить будешь!
– Зуев, ты гондон!
– Сучка драная!
– Тебе не жить, понял!
– Угрозы? Я тебя засажу, у меня адвокатов хватает!
В это время из своей квартиры и вышел Федор. Хмуро посмотрел на своих соседей:
– Чего орете?
– Федор, он квартиру собирается продать!
– И что?
– Цыган, говорит, здесь поселю!
– Разбирайтесь сами. – И Герасимов нажал на кнопку, чтобы вызвать лифт.
Он ехал вниз, все еще слыша крики на пятом этаже…
Снегин никогда не думал, что так трудно встретиться с домохозяйкой. Он без проблем поговорил с Перваками, между делом побеседовал с Тамарой, наведался в гараж Герасимова и взял показания у вдовы Зуева. Но Софья Львовна Дивеева оказалась неуловима!
Сначала Снегин пошел самым простым путем: после разговора с художником-аэрографом двинул по знакомому адресу. Поднялся на пятый этаж и позвонил в квартиру Дивеевых, рассудив, что кто-нибудь из троих детей обязательно дома, а значит, и мамочка там же.
Трехкомнатная квартира на пятом и в самом деле не пустовала.
– Кто там? – спросил из-за массивной железной двери, надежности которой позавидовали бы разбойники, запечатавшие заклинанием пещеру Али Бабы, детский голос.
– Мама дома? Я к ней, – с энтузиазмом ответил Снегин.
– Мамы нет, – после паузы ответила девочка. Должно быть, смотрела в глазок.
– А где она?
– В школе. Или на собрании.
– Собрании кого? – уточнил Снегин. – Или… чего?
Ребенок задумался. Девочка очень уж долго молчала, и Снегин добавил, как ему показалось, весомое:
– Я из полиции.
Потому что именно туда позвонит яжемать, когда девочка напишет в вотсап, что приходил незнакомый дядя.
– Вот мое удостоверение. – И Снегин сунул в глазок документ.
– Нейросеть рисовала? – ехидно спросил ребенок.
– А что, может?
– И голос подделывать тоже! – авторитетно заявила одна из Дивеевых. – Мама говорит, что вокруг сплошные мошенники. А вы мошенник или маньяк? – с любопытством спросила девочка.
– Я капитан полиции, – слегка растерялся Снегин.